Правда, стульчиков тут не было, это Ганс пошутил, поэтому я уселся на подставку для катушки.

– Готов? – продолжил он.

– Слушаю внимательно!

– Итак. Это нехитрое сооружение должно было даровать миру новый источник энергии. Да-да-да, как то не удивительно, именно в этом заключалось основное предназначение коллайдера – источник энергии! Самой чистой, самой мощной, самой безопасной и практически неисчерпаемой. Но его история связана не только со мной, но и со всей моей семьёй. В СССР коллайдер начали проектировать ещё в 1960, над ним работали мои родители. Я же первый свой ускоритель частиц увидел только 1976 году. Сразу по выпуску из Гарварда меня направили на уже почти полностью отстроенный коллайдер в Дании. Не надейся, в интернете ты сведения о нём не найдёшь никогда. Объект был строго засекречен, и остаётся таким до сих пор, только потому, что там произошёл первый удачный запуск.

– Продолжайте.

– Как ты, наверное, знаешь, основное свойство этого устройства – разгонять заряженные частицы и сталкивать их друг с другом. От того и название – коллайдер, или сталкиватель. Но не буду мучать тебя теорией бозонов и адронов, – Ганс прокашлялся. – Перейду сразу к самому интересному. Итак. Я приезжаю в Данию, включаюсь в работу, и уже через год участвую в первом удачном запуске, а дальше происходит нечто странное. Как бы это тебе объяснить… В общем, при первом запуске мы просто разогнали частицы, но не сталкивали их. Они проделали несколько тысяч кругов по вакуумной трубе, а затем остановились. Чуть позже нам сообщили, что прямо во время эксперимента в самом центре коллайдера, а правильней сказать в центре окружности, просела земля. Да так, что чуть разом не обрушилось несколько жилых домов. Да, коллайдер был вырыт под небольшим датским городком, название его тоже говорить не буду. Нас это заинтересовало. Земля в центре была выкуплена нами сразу же. Жилые дома и прочие сооружения в радиусе ста метров снесены и вырыт котлован. Последовал повторный запуск. На этот раз мы наблюдали и за центром и – о, чудо! – там образовался непонятный сгусток энергии, висевший в воздухе. Но как только частицы останавливались, сгусток исчезал! Что это было, объяснить пока никто не мог.

Я нервно сглотнул.

– Третий запуск, – продолжал Ганс. – Частицы не останавливали, а решили изучить сгусток, пока они движутся. Приблизиться ближе, чем на пять метров к сгустку было невозможно, хоть он и был пока размером с футбольный мяч, но излучал сильное магнитное поле. Когда доберёшься до 2-го уровня, я тебе покажу фотографии. Сгусток ярко-синего цвета с фиолетовыми прожилками мелькал как северное сияние. Долго гонять частицы мы не могли, слишком много энергии и денег тратилось даже на один запуск. Поэтому изучение аномалии у нас продолжалось почти полгода. Запустим – изучаем, запустим – изучаем. Чем сильнее разгонялись частицы, тем больший сгусток образовывался. И всё бы ничего, пока о нашем открытии не узнали в СССР.

– Кто спонсировал строительство коллайдера в Дании? – вставил я, как мне казалось, уместный вопрос.

– Несколько десятков стран, самой заинтересованной стороной оказалась Англия. Но это не важно. Слушай дальше. Когда к нам прибыли ученые из СССР, то рассказали, что у них тремя годами ранее тоже случился успешный запуск коллайдера в лаборатории Московской области.

– Я даже знаю где! В Протвино! – вмешался я в рассказ. – Только он же не рабочий. В СССР его не достроили, а после перестройки хоть и пытались, но деньги быстро закончились. Так и стоит теперь – брошенный!

– Это народу так сказали, что не достроили, – усмехнулся Ганс. – На самом деле, в 70-х там уже прошли первые испытания. И получен тот же результат – образовывался сгусток энергии в центре! Только коллайдер в СССР назывался по-другому: ускорительно-накопительный комплекс или УНК.

– В 70-х? – усомнился я. – Насколько я знаю, протвинский коллайдер начали строить только в начале 80-х? Нет, не подумайте, что я такой большой специалист в адронных коллайдерах, просто туда как-то лазил один известный блогер, вот я и запомнил историю этого вашего УНК очень хорошо из его видеороликов.

– В 70-х, мой друг, и никак не позже! – заявил Ганс. – Из-за удачного запуска эксперимент в Противно тут же засекретили, а впоследствии историю УНК полностью переписали, придумав с потолка случайные даты, так что не верь всему тому, что читаешь в Интернете!

– Продолжайте!

– Дальше – больше. Благодаря ускорителю и учёным из СССР я впервые узнал о своих родителях.

– До этого вы их не знали?

– Нет. Воспитывался тётей и её мужем в очень богатой семье, а про моих родителей они мне подробности не рассказывали. Было запрещено. Всю правду я узнал потом. А дело было так. После Второй Мировой Войны двое молодых немецких учёных выезжают из Германии в СССР работать над созданием атомной бомбы. Секретное распоряжение лично товарища Сталина. Не подчиниться нельзя. Да и незачем. В Германии тогда жить было невозможно, раздел на ГДР и ФРГ привёл к нищете. А тут такое предложение. Но не успели они даже приступить к разработкам, как что-то пошло не так. В 1950 году поезд, на котором везли материалы и оборудование для строительства секретной лаборатории далеко на север Союза бесследно исчез. Будто растворился в воздухе. Расследование велось около года, но поезд – ты только представь! – целый поезд так и не нашли! В итоге в его исчезновении обвинили моих родителей. Попутно объявив их шпионами, работающими на Америку. Понятно, что чекистам нужно было просто найти козлов отпущения, вот и выбрали самых подходящих. Двое иностранцев из проигравшей войну страны, которым доверили государственную тайну. Кто ещё виноват-то? Никто!

– Они уже были женаты? – спросил я.

– Да, поженились ещё в войну. Но ты слушай. Проект свернули. Лаборатория на севере так и не была достроена, а мои родители отправились в лагеря. Потом, в 1953 году, когда умер Сталин, они, как и многие тысячи других заключенных, попали под амнистию. Только выехать обратно в Германию правительство СССР им не дало. В 1955-м родился я. А в 1958 году моих родителей привлекли к работе над коллайдером. Они участвовали в разработке проектной документации, затем непосредственно в строительстве. После и в запуске. Представь, каково было моё удивление, когда в я узнал, что я и мои мама с папой работали над одним и тем же проектом и совершили одно и то же открытие?

– Представляю, – проговорил я.

– Так вот, в конце 70-х переговоры английских, датских и советских ученых шли почти пять месяцев. В них участвовала и моя мама. Там на первом совещании, а проходили они в Москве, я впервые с ней и встретился. Нет, я знал, что мои родители живут в СССР, это тётя как раз не скрывала, но не больше, и связи у меня с ними никакой не было. До этого самого дня. К сожалению, отец умер в 1972-м. Остановка сердца. Увидеть его живым мне так и не посчастливилось. Мама рассказала мне, как организовала мой побег из СССР. Сразу перед тем, как ехать строить ускоритель, мои родители отправились в короткий отдых на море в Севастополь. Туда же и приехала из Нью-Йорка моя тётя. Конечно, мои родители с ней обо всём договорились заранее, только само собой, я этого тогда не знал. Но они смогли отправить меня из Союза к маминой сестре. За что я им, кстати, до сих пор благодарен. Подделали мне документы. Пошли на такой рисковый шаг. Но оно и понятно. Просидев столько лет в лагерях ни за что, они боялись, что такое может произойти с ними вновь и сильно переживали за моё будущее. Я уплыл на американском военном корабле – авианосце, на котором и прибыла моя тётя в Крым на гастроли. Она на этом корабле и пела, на советскую землю так ни разу и не сошла. Ни в Севастополе, ни в Балаклаве, ни в Ялте. Выступила только в этих трёх городах и всё. Слушатели приходили на авианосец, лицезрели под открытым небом концерт и уходили, а она корабль так и не покидала. Вот и мои родители зашли со мной, а вышли на берег уже без меня. Только я этого не помнил. В два года ещё себя не помнишь. Но мама поведала мне тогда все эти подробности из прошлого. Тетя жила в США, богатая, но не очень известная оперная певица и жена крупного промышленника. Она дала мне всё. Прекрасное воспитание, образование. Сладкую жизнь. Своих детей они не имели, потому полностью вложились в меня. Правда, до моего поступления в Гарвард мы много раз переезжали. Из Нью-Йорка в Бостон, из Бостона в Спрингфилд, из Спрингфилда в Чикаго. Так что американскую жизнь, благодаря тёте и её супругу, я смог прочувствовать во всей красе!