— А ты откуда знаешь? — удивился Борис.

— Достаточно посмотреть на твою довольную физиономию, — ответил тот. — Блаженный дурачок. Знаешь, я почти тебе завидую.

— Да, ладно тебе, — сказал Борис. — Зависть — это грех. У тебя, как я погляжу, дела тоже идут неплохо.

Борис кивнул в сторону переполненного зала.

— Постучи по дереву, — сказал Роджер, постучав костяшками пальцев по стойке, — а лучше сплюнь. Я уже было хотел поставить на своем предприятии крест, а тут…

Роджер развел руками.

— На счастье и несчастье помогло, — сказал он.

— Вот тебе и гримасы капитализма, — сказал Борис. — Тебе бы лишь торговля шла: ты и чертям свое пойло продавал бы.

— Что поделаешь, — притворно вздохнул Роджер, — бизнес есть бизнес.

Взглянув на бармена, Борис рассмеялся.

— Только меня твоя постная физиономия не обманет. Ты, наверное, доволен как черт. Так что произошло возле Института?

— Стреляли, — равнодушным голосом сказал Роджер. — Какая-то банда местных молокососов захотела потягаться со спецназом. Ночью они пытались прорваться на территорию Института, да только у них ничего не вышло.

— Пострадавшие есть? — спросил Борис.

— Как ни странно — нет, — сказал Роджер. — Расслабились американские вояки. То ли дело королевские пехотинцы…

- “Да, были люди в наше время, не то, что нынешнее племя. Богатыри не вы”, - процитировал Борис.

— Смейся, смейся, — проворчал Роджер. — Фома неверующий.

— Да, — засмеялся Борис, — старый конь борозды не портит. Конечно, я знаю, фратер, ты нам всем фору дашь. Ну, что у нас сегодня в программе?

— Ты такого еще не ел, — оживился Роджер. — Раскопал рецепты в старой кулинарной книге. Сациви, чахортбили и цыплята табака.

— Откуда такая экзотика? — удивился Борис.

— Да вот нашел в стенном шкафу, — Роджер протянул Борису какую-то книгу в изрядно потрепанном переплете.

“Национальная грузинская кухня” прочел Борис.

— А что, в Ирландии уже курятину не едят? — спросил иронично Борис.

Роджер уже набрал в легкие побольше воздуха, чтобы достойно ответить своему приятелю, но тут ему помешали.

— Привет, Борис.

Это был Рустам. Смотрелся он многим лучше, чем в свой первый приход сюда. Аккуратный, подтянутый, в белоснежной рубашке, теперь он выглядел достойным сыном Эскулапа, правда, без бороды и палки.

— Привет, — ответил Борис. — Комон сова?

— Помаленьку, — ответил Рустам. — Решил вот вывести себя в люди. Не вечно же жить анахоретом.

— Рад за тебя, — сказал Борис. — Как старик Христопродатис?

— Он пошел на поправку. Его уже перевели в общую палату.

— Отлично, отлично, — Борис просто не знал, что еще сказать бывшему однокласснику.

Выглядел тот нормально, вполне трезво, никакой вселенской тоски в глазах и пьяного надрыва — ничего такого, чтобы могло бы испортить праздник Борису и настроение окружающим. Борис немного помолчал, обдумывая пришедшую ему в голову мысль.

— Мы тут собираемся посидеть, выпить, — медленно произнес он. — Роджер пригласил нас попробовать свои кулинарные изыски. Почему бы тебе не присоединиться к нам?

Борис повернулся к бармену.

— Роджер, ты ведь приглашаешь Рустама?

Роджер, протирая пивные кружки, пробурчал нечто, что, судя по интонации, означало согласие. Однако Рустам не торопился с ответом. По всему было видно, что он здесь чувствует себя неуверенно. С сомнением он окинул взглядом жужжащий ульем бар.

— Ну, так как? Почему бы тебе ни выпить с одноклассником?

Видимо, Рустаму не хватало этого последнего довода, чтобы, наконец, решиться. Он посмотрел на Бориса, и на его лице появилось слабое подобие улыбки.

— А по какому поводу сабантуй?

То, что в этот вечер Борис пил исключительно коньяк, а не, как обычно, — водку, было весьма знаменательно. Янтарная жидкость в его рюмке была не просто напитком, а символом начинающейся новой жизни. Сегодня он прощался не только с друзьями, с родным, но опостылевшим городом, но и со своим прошлым, с которым он расставался без всякого сожаления. Да и о чем там было сожалеть? Непрекращающиеся ночные кошмары, как продолжение его работы, алкогольная релаксация, больше похожая на запои, одинокие ночи с проститутками всех стран и всех цветов кожи, множество друзей, которые больше приятели, коллеги и собутыльники; и в последние годы это подспудное чувство какой-то потери и внезапные приступы необъяснимой хандры. Будущее ему виделось туманным, но что-то говорило Борису, что все дальнейшие перемены, которые ему предстоят, будут куда лучше, чем последние десять лет его жизни. Виновница этих перемен сидела рядом и не подозревала, что именно она явилась причиной всех тех метаморфоз, которые произошли с ним за это время.

После четвертой рюмки коньяка Борис решил, что вечер, пожалуй, удался. Все соответствовало его настроению. Его суперменские способности дремали где-то внутри, усыпленные алкоголем и жарой. Вечер протекал за легкой непринужденной беседой. Как водится, немного поговорили о погоде — еще неделя такой жары, и все местные фермеры пойдут по миру: урожай сох на корню. Затем Изаксон, очарованный тем образом женщины-вамп, который так азартно играла Ника, отвлекся от своей любимой темы и выдал пару смешных, но приличных анекдотов. Правда, свежестью эти анекдоты не блистали, но Ника, как человек неискушенный, смеялась вполне искренне. Он так старался произвести на нее впечатление, что позабыл про свой, уже ставший его визитной карточкой, акцент. Даже Рустам, пребывавший некоторое время в амплуа провинциального Чайлд Гарольда, отвлекся от этого образа и рассказал пару забавных историй из своей медицинской практики. Роджер сновал от столика к стойке, пытаясь совместить приятное с полезным, что не помешало ему сделать Нике несколько комплиментов. Сациви и чахортбили были восхитительны, хотя, конечно, строго говоря, таковыми не являлись. Борис не смог отказать себе в удовольствии лишний раз поддеть здоровяка ирландца, сказав, что к подобным блюдам принято подавать молодое грузинское вино или, как вариант, прошлогоднее местное. Выразительным взглядом Роджер послал Бориса в известную инстанцию, название которой обычно пишут в кабинках общественных уборных, на что Борис только улыбнулся. Такие мелочи не могли пробить его хорошего настроения, которое, по его ощущениям, сегодня было выложено из бетонных блоков, толщиной минимум метров пять. Через пару часов народу в баре заметно прибавилось. Краем глаза Борис заметил за одним из столиков двух добрых молодцев: хитроумного Утгарда и могутного Сигмунда. Их мрачные физиономии являли яркий контраст с общим оживлением в зале. Где-то рядом и папочка должен быть, мелькнуло у Бориса в голове. И точно: среди разношерстной дуреющей от жары и пива толпы Борис разглядел строгий серый костюм. Было похоже, что у мистера Девилсона полностью отсутствуют потовые железы или же в его пиджак был вмонтирован микрокондиционер, что, в общем, в нынешний век нанотехнологий было бы совершенно неудивительным. К черту вас, мистер Девисон — вас и ваш Институт, подумал Борис, а я завтра уезжаю. Он переключил внимание на то, что происходило за их столом. Роджер, в это время вдохновленный улыбками и вежливым вниманием со стороны Ники, вошел в раж, и стал вспоминать какой-то случай из его боевой юности.

— Это было в Конго, в Заире, лет двадцать тому назад. Наш батальон базировался там в составе миротворческих сил, мы охраняли миссию Красного креста. Как обычно, в тех местах произошел государственный переворот, правда повстанцев скоро разбили, но этим проблему не решили. Мелкие, но многочисленные партизанские отряды со временем превратились в банды обыкновенных мародеров, от которых не было житья ни мирным жителям, ни местным властям, ни миротворческим силам, разрывающимся на части между деревнями, разбросанными на десятки километров труднопроходимых джунглей.