— И ты не знаешь, о чем они говорили?

— Понятия не имею. — С важным видом подтвердил Куц. — Но думаю, речь шла о вас.

— Почему ты думаешь, что речь шла обо мне? — Произнес я по слогам.

— Капитан показывал его величеству какую-то тетрадь и я вдруг вспомнил, что видел точно такую же тетрадь у вас на столе.

— И… это всё?

— Да, это всё.

— И больше к королю никто не приходил.

— Никто не приходил. Вечером были две служанки, но… — Куц развязанно подмигнул. — Думаю, вам это не очень интересно.

— И при чем тут заговор?

— Какой заговор?

— В начале ты сказал, что зреет какой-то заговор.

— А… ну это так, знаете, бывают иногда предчувствия чего-то… — Куц пошевелил в воздухе пятерней. — Чего-то эдакого.

Не знаю, как у меня достало выдержки, не наподдать ему по шее. Выпроводив Куца, я сел за стол, обхватил голову руками и некоторое время так сидел, борясь с желанием что-нибудь сломать, разбить или вышвырнуть из окна. 3 дня. Через 3 дня я буду стоять на площади перед толпой зевак, закованный в кандалы. Мое сердце будет бешено стучать, в то время как королевский прокуратор монотонным голосом будет зачитывать приговор. Потом палач накинет мне на голову капюшон, толпа притихнет и в звенящей тишине меня повесят. Раньше я думал, что это неизбежно. Теперь я знаю: это неизбежно. Следующий шаг, который я сделаю, будет ошибкой. Что бы я ни предпринял: попробовал бы сбежать на Мелос, спрятаться, оправдаться, не делать ничего — это будет ошибкой. Через 3 дня я окажусь на этой площади. Я вижу эту площадь, словно я уже там. Вон в первом ряду стоит кузнец. Рядом с ним его толстая жена и трое детей. Младшую девочку жена держит на руках и показывает пальцем: смотри, смотри! видишь этого дядю? О, этот дядя большой обманщик. Он убил короля. Он хотел захватить престол. И теперь его казнят. Девочка смеется и хлопает глазами.

***

Когда я проснулся, за окнами уже почти стемнело. Я встал и с неприятным чувством отупения, какое бывает, когда уснешь прямо за столом, окинул взглядом комнату. На диване у северной стены лежал лорд Тюлирье и тоненько посапывал. Несколько секунд я с изумлением на него смотрел, подошел и осторожно дотронулся до его плеча…

— А, ох… — Задергавшись всем телом, капитан рывком сел на диване и с испугом уставился на меня.

— Вы… все в порядке? — Поневоле отступая на несколько шагов, спросил я.

— А я вот зашел вернуть вам ваш дневник. Увидел, что вы спите. Решил подождать и кажется, сам задремал. — Затараторил спросонья Тюлирье.

Вскочив с дивана, капитан вынул из внутреннего кармана дневник и протянул мне.

— Значит, расследование закончено?

— О, да, да. — Капитан энергично закивал. — Закончено, закончено… Пардон. Вас не затруднит налить мне стакан воды? Я вижу, у вас там графин. Ужасно что-то пить хочется…

Я кивнул и пошел к серванту за водой. Удивительно. Сначала этот Куц, теперь вот Тюлирье. Вот ведь повадились.

— Так вы говорите, что расследование закончено?

— Да, да закончено.

— И каковы… итоги?

— О, итоги вынесет королевский совет. — Тюлирье глянул на часы. — Насколько мне известно, они как раз начали заседать полчаса назад.

(Как выяснилось впоследствие, Тюлирье бесцеремонно лгал. Никакого заседания в то время не было).

— Так что, думаю, через пару часов станет известен их вердикт. Но строго между нами… — Тюлирье дружелюбно подмигнул. — Не думаю, что вам следует из-за этого переживать. В сущности, все это дело сплошной фарс. Жалкая попытка приговоренного к казни переложить вину на кого-нибудь.

— Вы про бургомистра? — Протягивая капитану стакан, на всякий случай уточнил я.

— Да, да про бургомистра, разумеется. — Поспешно закивал лорд Тюлирье. — Покорнейше благодарю. Совсем, вы знаете, что-то в горле пересохло.

Напившись, капитан поставил стакан на стол, расправил усы и хлопнул себя ладонями по бокам.

— Ну-с. Пойду, пожалуй. Позвольте напоследок еще раз выразить вам мою глубочайшую признательность…

Дойдя до двери, Тюлирье взялся за ручку…

— А! Совсем забыл. — Резко повернувшись, капитан ударил себя по лбу.

— Да?

— Вы представляете… — Не обращая внимания на мой раздраженный взгляд, воскликнул Тюлирье. — Вот уже второй день как никто не видел придворного провидца. Право, как сквозь землю провалился. Вы случайно не знаете, где он может быть?

— Вертезий? Нет, не знаю…

— А когда вы его видели последний раз?

— Когда? Так сразу и не вспомнишь… — Я перевел задумчивый взгляд на окно и почесал мизинцем бровь. — Кажется, неделю тому назад. После того как мы привезли Феврония из монастыря.

— И после этого вы не виделись?

— Нет, кажется, не виделись.

— Простите, что я так настаиваю. Но видите ли, из некоторых источников мне известно, что вы с ним виделись после этого. По крайней мере один раз.

— Источников?

— Да, одна служанка видела, как вы беседовали несколько дней назад. Не припоминаете?

— Ах, да, да, да… — Я хлопнул себя ладонью по лбу. В точности как давеча Тюлирье. — Теперь припоминаю. Действительно, мы как-то столкнулись с ним в коридоре и перекинулись парой фраз.

Тюлирье едва заметно улыбнулся.

— И о чем вы говорили?

— Я точно не помню. Кажется, ни о чем таком… Так, про войну и заточение Феврония.

— А про меня он вам что-нибудь говорил?

— Про вас? — Я с удивлением поднял брови. — Нет, про вас как будто ничего не говорил.

— Простите, что я опять настаиваю. Но та же самая служанка…

(Надо отдать ему должное. Тюлирье, как выяснилось в дальнейшем, блефовал. И делал это весьма искусно. Никакой служанки на самом деле не существовало и капитан знал о содержании нашей беседы очень приблизительно. В сущности, он даже не был до конца уверен, что это беседа имела место. Все, что он знал, были обрывки информации, которые ему удалось заполучить после нескольких часов разглядывания последней страницы из моего дневника, на которой отпечатались слова с предыдущей страницы — той, где я описывал наш разговор с Вертезием и которую я вырвал прежде чем передать дневник.)

Так вот, служанка… Тюлирье задумчиво подергал кончик усов.

— Служанка говорила, что вы как будто обсуждали что-то про меня и старую служанку королевы Варту.

Тут я уже решил, что отпираться бесполезно, и выложил содержание нашей беседы как на духу. Тюлирье слушал с крайне любознательным видом и без конца кивал.

— Так значит, Вертезий утверждал, что нашел служанку в лесу?

— Так он сказал.

— И вы пошли с ним в лес и никакой служанки там не оказалось?

Я коротко кивнул.

— Странно… — Протянул Тюлирье, покручивая ус.

— Да, странно. — Согласился я, внимательно следя за Тюлирье. Во мне вдруг шевельнулось какое-то странное предчувствие. Уж не замешан ли он каким-то образом в эту историю? Может, Тюлирье по каким-то причинам ослушался Изабеллу и отвес служанку в лес? Может, старуха, которую Вертезий видел в лесу действительно была эта самая Варту? Но зачем Тюлирье убивать ее в лесу? Какой во всем этом смысл?

Тюлирье словно бы угадал, о чем я думаю.

— Вы сомневаетесь, действительно ли Вертезий видел в лесу Варту? Уверяю вас, я сделал в точности как велела Изабелла. Конечно, гордиться тут нечем. Скажу вам по секрету, мне до сих пор слегка не по себе. Все-таки это довольно неприятно быть растерзанной гиенами. Но что поделать? Приказ есть приказ. Я бросил старуху в яму.

Я попытался представить, как этот пухленький и невысокий человек бросает старуху в яму с гиенами. Получилось не особо.

— Ну что ж. — Тюлирье вздохнул. — Стало быть, это был ваш последний разговор с Вертезием? После этого он пропал и вы не знаете, куда он мог направиться?

Я колебался. Сказать Тюлирье о том, что Вертезий отправился к монастырю, значило сказать ему и про письмо. Сказал а, говори и б. Про письмо я не хотел говорить по нескольким причинам. Но главная причина была в том, что любой капитан королевской гвардии еще и не в такие времена и не при таких обстоятельствах счел бы письмо прямым свидетельством государственной измены. Понятно, что письмо писал Вертезий, а не я. Но вот адресатом все-таки был я. А почему адресатом был я? По логике капитана королевской гвардии все просто. Потому что тоже замешан в заговор.