***

Вечером того же дня мы с Галатеей сидели в моих покоях и обсуждали произошедшее сегодня утром. Ну то есть, не сказать, что мы прямо обсуждали. Скорее обменивались парой фраз время от времени. Я сидел в креслах, Галатея стояла у окна и машинально дергала рукой цветок на подоконнике. Разговор откровенным образом не шел.

— Как думаешь, почему он отпустил Феврония? — спросила Галатея после очередной пятиминутной паузы. Вопрос был задан настолько тихо, что я невольно подался вперед.

— Ты про старика?

Галатея коротко кивнула.

— Не знаю. — Протянул я, откинувшись назад на спинку кресел. — Строго говоря, он не то чтобы отпустил. Скорее он оставил Феврония и исчез. Не знаю, может чего-то испугался.

— Не думаю, что он чего-то испугался. — Сказала Галатея.

Я многозначительно пожал плечами. Это был не первый наш разговор о старике. Галатея утверждала, что старик обладал какой-то силой. Мол, она это почувствовала. Я в целом был готов согласиться с этим. Особенно учитывая то, с какой легкостью он швырял на мосту Галатею и лорда Д'Астена. То, с чем я отказывался согласиться было, что старик обладал какой-то сверхъестественной силой. Да, палкой он орудовал изрядно. Но ничего выдающегося в том не было. Я встречал людей, которые и голыми руками были способны одолеть полдюжины солдат.

Единственная вещь, которая все же была в некотором роде выдающейся — это, конечно, гибель лорда Д'Астена. Но вот, прошло уже несколько недель и я понемногу начал сомневаться: действительно ли все было так, как я записал в своем дневнике? Может, мне что-нибудь причудилось? Была метель. Все произошло за какие-нибудь несколько секунд. Может, старик просто подловил момент и выдавил лорда Д'Астена к обрыву. А там, возле самого обрыва, уже особо не пошевелишься. Или может, у старика на конце посоха была какая-нибудь игла, которую он воткнул в грудь Поля. Возможно даже, что эта игла была с каким-нибудь паралитическим ядом. Словом, вариантов была уйма и если бы не всеобщее помешательство никому бы и в голову не пришло всерьез рассматривать возможность того, что старик был колдуном пришедшим из Неведомых земель, чтобы обрушить на Эол смерть и ужас. Однако, умопомешательство имело место быть. Во всяком случае именно на сверхъестественном объяснении произошедшего настаивал лорд-инквизитор, выпущенный незадолго перед этим из тюрьмы по ходатайству лорда казначейства. Когда мы с Галатеей закончили рассказ о произошедшем, лорд-инквизитор поднял над головой палец и стал трясти им со словами: "я же говорил! я же говорил!". При этом что именно он говорил, кому и когда — лорд-инквизитор уточнять не стал. Зато тут же устроил целый перформанс с подбрасыванием рук над головой и грозными пророчествами. Мол, старик явился из Неведомых земель — это как пить дать. И как пить дать он явился, чтобы уничтожить род людской. Мол, тьма грядет. И все тому подобное. Остальные члены совета ему не то чтобы поддакивали, но слушали с примерным интересом.

— Думаешь, память к нему вернется? — Спросила Галатея.

— К Февронию? Не знаю. — Отвечал я, стараясь заглянуть в её лицо. Плачет она там или не плачет?

— Ты точно решила, что уедешь? — Спросил я после паузы.

Галатея отрывисто кивнула.

— Если бы ты осталась, думаю, Февронию это бы пошло на пользу. Возможно, он бы что-то вспомнил…

— Я должна вернуть в Верталь.

Помолчали.

— Галатея?

— Да?

— Я знаю, глупо говорить такое перед отъездом… но мне кажется я полюбил тебя.

Галатея пристально посмотрела мне в глаза и покачала головой.

— Я так не думаю.

— Почему, не думаешь? — Пробормотал я с горькой усмешкой и почувствовал, как в горле встает ком. — Вертальцы чувствуют, когда им лгут?

— Не в этот раз. Мы не чувствуем обмана, если он исходит от кого-то, кто нам не безраличен.

— То есть… — Я медленно сглотнул. — То есть, я тебе не безразличен?

— Мы слишком разные, Энцио. К тому же, ты все еще любишь ту женщину.

— Милену?

— Да, Милену.

Я отвел глаза и несколько секунд разглядывал ковер.

— Пожалуй, да. Люблю.

Галатея кисло улыбнулась.

— Видишь…

Опять повисло долгое и неприятное молчание.

— Но ты останешься по крайней мере до праздника новолуния. Еще две недели. Завтра будет суд над мятежниками.

— Я уже собрала вещи. — Галатея подняла глаза и посмотрела на меня долгим мерцающим взором. — Собственно, я зашла проститься. Сегодня вечером я отправляюсь в обратный путь.

***

Лорд-инквизитор, впрочем, был не единственный, кто выступал за сверхъестественное объяснение происходящего. К моему удивлению похожих взглядов придерживался и Вертезий, придворный провидец. Вскоре после спасения и Феврония и нашего триумфального возвращения в столицу, между нами состоялся странный разговор. Вертезий обстоятельно расспросил меня о том, что мы видели на подъезде к монастырю. Потом начала расспрашивать о старике.

— Вы точно его не встретили?

— Конечно точно. Если бы мы его встретили, наверное я бы запомнил.

— Наверное. — Кивнул Вертезий. — Всё-таки напрасно я с вами не поехал.

— Вряд ли вы что-то потеряли. Мы приехали туда, забрали Феврония, приехали обратно. А в чём, собственно, дело?

— В чём дело? Как вам сказать, в чём дело… Пока я находился в заключении по приказу королевы я много размышлял.

— И?

— И вам известно, кто такая Варта? — Уводя куда-то в строну глаза вздохнул Вертезий.

— Нет, мне не известно. Кто это?

— Варта — это бывшая служанка Изабеллы. Именно ей двадцать три года назад было поручено отнести мертворожденного сына Тиберия и Изабеллы в лес.

— И что же?

— А то, что прямо перед смертью Изабелла повелела разыскать служанку. Служанку разыскали. И та подтвердила, что Тибальд и есть сын Изабеллы. Оказалось, что младенец был жив и служанка не бросила его в лесу. Тогда Изабелла пришла в ярость и повелела бросить Варту в урочище Максимилиановой арены.

— Да, я что-то такое слышал. Но зачем вы мне это рассказываете?

— Затем, что по словам лорда Тюлирье, он исполнил поручение королевы. Варта была брошена в яму к гиенам. Вот только…

— Что только?

— Два дня назад я видел Варту.

— То есть как видели? Живую? Как же она уцелела после ямы?

— Никак. Она не уцелела.

— Я не понимаю.

— Варта мертва. Но я видел её тело. И умерла она не от того, что очутилась в яме. А от того, что кто-то перерезал ей горло в лесу.

— И… и что все это значит?

— Я не знаю.

— Что значит, вы не знаете? Но для чего вы мне все это рассказали?

Вертезий потянул плечами.

— Вы спросили — я и рассказал.

— Нет, подождите. Я не понимаю. Вы утверждаете, что служанку зарезали в лесу. Так? То есть выходит, что этот Тюлирье солгал? Выходит, он отвел служанку в лес и там зарезал. Но для чего?

— В том-то и дело, что не для чего. Ему нет никакого смысла лгать. Он уверен, что бросил старуху в яму.

— Это… довольно странно. Может, вы что-то спутали? С чего вы взяли, что старуха, которую вы видели в лесу та самая? Мало ли старух на свете?

— С того, что я хорошо знал её и она та самая.

— Ну, допустим. И где же она теперь?

— Кто?

— Проклятие! Старуха ваша. Кто еще?

— Все там же.

— В лесу?

— Ну да. В лесу.

Вечером мы с Вертезием пошли в лес смотреть старуху. Никакой старухи там, конечно, не было. Ночь я провел без сна и постоянно думал об этой чертовой старухе и о нашем странном разговоре. А уже на следующее утро благополучно обо всем забыл.

Едва ли я бы когда-нибудь вспомнил об этом разговоре, если бы не письмо полученное мной на следующее утро после отъезда Галатеи. Письмо и события, стремительно последовавшие вслед за тем. Странно устроена человеческая память. Можно годами не вспоминать о каком-то человеке. А потом раз, вдруг что-нибудь случится, и человек возникает перед тобой как воочию.

Было так. Я сидел за столом и в тусклом свете восковой свечи перелистывал записи лорда Д’Астена. По-хорошему, нужно было позвонить слугу и приказать принести еще свечей, но мне было откровенно лень. К тому же уже светало.