Они снова пришли на поле для тренировок.

— Ал, скажи, тебе что-нибудь приснилось? — внезапно спросила Сентинел.

Её слова помогли вспомнить момент пробуждения. Ал вспомнила, как ей приснилось то же темное место. Черная и бездонная пустота и девочка из света.

— Она что-либо говорила?

— Не знаю… Гм… Она передала тебе вспомнить что-то важное о своем рождении.

— Рождении? Хм… — сильно призадумалась довакин, глядя в звездное ночное небо.

«Неужели это правда? Но, этого не может быть или может…», — копалась в своем детстве Ильма.

Если вспомнить, то она никогда не видела своего отца в живую. Только его нарисованный портрет висел в гостиной в поместье леди Сентинел. А сама госпожа Сентинел не распространялась об отце девочки. Ильма пару раз пыталась расспросить ее как следует, но магесса всегда находила туманное изречение. А потом и самой Ильме стало не интересно.

«Потому что его никогда и не было», — шепнул ей холодный голос.

— Дова?! — вывел Ильму из оцепенения обеспокоенный женский голос.

— А, ничего. Просто размышляла. Слушай, ты же должна знать очень многое об абстрактах.

— Ну, немногое могу вспомнить, — неуверенно ответила Ал, не понимая, куда клонит бретонка.

— А знаешь, как они выглядят?

— Полагаю, у них нет определенной формы. По крайней мере, я не видела. А тот, что ты поглотила лишь маленькая частичка от когда-то цельной сущности. А почему ты спрашиваешь? Поверила мне?

— Можно и так сказать, — усмехнулась бретонка.

«А мне остается надеяться на то, что меня тоже кто-то остановит, когда сойду с ума», — предсказывала возможный исход Ильма.

Несмотря на видимость несерьезного отношения ко всему, Ильма не считала себя и не была безответственной. Многократные пребывание на грани между жизнью и смерти научили молодую ещё девчонку одной простой вещи: трезво оценивать свои шансы в любом деле. С получением новых способностей, конечно, эта наука жизни перетерпела изменения, но всегда оставалось для неё на первых ролях. Кроме значимости своей жизни, конечно. Довакин особо об этом не переживала. Смерти она никогда не страшилась.

Да, у нее есть любимая мама, друзья и те, кого можно считать близкими. В то же время, она всегда чувствовала некую отстранённость от мира в целом. Некое чувство, будто она здесь чужая, никогда не покидала её мыслей. Поэтому, наверное, из-за этого она никогда не оставалась на одном месте надолго. Такая же картина наблюдалась в отношении с людьми. И она давно поняла одну простую вещь: обычная человеческая жизнь ей не светит. Уж тем более смерть.

— Теперь тебе не грозит такая участь, а? Можешь забыть обо всём и начать новую жизнь.

— О чем ты, дова? — произнесенные с долей грусти слова бретонки сильно удивили Алдуина.

— Просто мысли вслух, забей. Ну, показывай, что изменилось.

— В горле странные ощущения, будто застрял колючий комок. Это так и должно быть?

— Верно.

Наверное, из-за её происхождения, «фус» у Ала вышел довольно сильным. Ударная волна снесла кукольные манекены и погасила все факелы на стене в направлении её крика. Сентинел, впечатленная прогрессом ученицы, громко присвистнула.

— Весьма-весьма.

Ал хотела что-то ответить, но боль в горле заставила её передумать.

— Не напрягай, просто дай отдохнуть. Выпей там теплого чая с медом, — посоветовала бретонка, заметив трудности у последней.

<center>***</center>

Следующий день начался в кои-то веки с хороших вестей. Ближайшие друзья и вассалы Кусланд прознали о выживших и пригласили их к себе в домой. Дайлен вместе со своей семьей готовились отбыть в эрлинг Оакхир, в соседние с Хайевером земли. Из письма эрла Ланши они узнали о собрании там противников семейства Хоу. Ланши давно прославился в народе своим бунтарским характером из-за его красноречивых и прямолинейных высказываний против королевских особ. В этот раз доблестного эрла возмутили поступки Рендона Хоу так, что тот обещал посадить всех Хоу на кол. Такой мерзавец как он, по его словам, не был достоин смерти на поле боя.

Похоже, эрл отправил подобные письма всем своим знакомым. Его письмо вызвало резонанс в и так неспокойной стране. Северо-западные лорды как один выступили против союза Хоу и Мак-тир. В один день Ферелден раздробился на три большие фракции: королевский престол вместе с Мак-тир и Хоу, Центральные земли Эрла Эамона и Северные лорды с Кусландами.

— Дайлен, мы отправляемся к сиру Ланши. Ты же его знаешь, он всегда считал тебя чуть ли не сыном. Жаль Создатель не послал ему сына, а только прекрасных дочерей, — Элеанора была непрекословна.

— Но сейчас на дорогах небезопасно, — пытался отговорить её молодой Кусланд.

— Эамон снарядил для нас охрану, душа моя. Мы не можем вечно пользоваться гостеприимством леди Изольды.

— Она вроде и не против, — полушепотом проговорил Дайлен, понимая, что мать ему не разубедить.

— Мы вернем наш дом, сын. Ланши обещал помочь.

— Ланши, Ланши, Ланши, — раздраженно покачал головой парень. — Когда мы его в последний раз видели, мама? Вдруг это ловушка.

— Не говори глупостей, Волчонок. Лучше поторопи Ориану.

Дайлен не оставалось ничего, как выполнить просьбу матери.

Сегодня всем замком провожали семейство Кусланд. Крепкое рукопожатие на прощание удостоились все рыцари Редклифа. Погруженные обозы с небольшим вооруженным эскортом покинули замок к полудню. Дайлен ещё раз помахал руками, прощаясь с величественным замком. В его памяти навсегда останутся его новые знакомые, особенно прекрасные леди.

«Интересно, а когда выдвинемся и мы?», — без особой радости в голосе думал Алистер, наблюдавший за отдаляющимися обозами со стены.

Ему изрядно поднадоело сидеть без дела. Он не понимал, чего так выжидает Дункан. Командор Стражей всё время что-то обсуждал с Эамоном наедине, но пока никому ничего не говорил о чем. А сам Алистер и не спрашивал.

«Значит, так надо», — рассуждал младший страж.

— Алистер, что ты тут сидишь один? — раздался за его спиной мелодичный голос.

Молодой страж обернулся и увидел рыжеволосую сестру Церкви. Её легкая броня выделялась среди других изысканностью.

— Никогда не любил прощаться.

— Ясно… — девушка присела рядом с ним.

Легкий запах цветов ударил по носу молодого стража. Видимо, сестра копалась в саду. Некоторое время они сидели молча, просто наблюдая за видами окрестности. С высоты стен открывался отличный вид на внутренний двор замка с одной стороны, с другой — природа. Смотря на занятых и живущих своей жизнью людей, невольно начинаешь задумываться о своей жизни.

Вдруг в рутинный ритм жизни вмешался грохот. Со стороны казарм стражников, раздались испуганные крики людей и ржание лошадей с лаем собак и другой живности. Какофония шума придавала картине некое теплое чувство — чувство безопасности.

— Опять, они что-то чудят… — буднично произнес Алистер, подозревая, кто виновники шума.

— Точно… Могу я спросить кое-что, Алистер?

— Полагаю, у меня нет выбора, так что валяй.

— Ты всегда хотел стать Серым Стражем?

— Да нет. В один момент мне предоставили выбор, вот я и сделал свой. Ну, а как насчет тебя? Не все идут в Церковь, а потом в бой против Мора.

— Я не всегда была послушницей.

Беседу прервал, прибежавший придворный. Запыхавшийся юнец, кажется, изрядно обыскался парня. Приводя дыхания, он обратился к Алистеру:

— Сэр страж, вас вызывают в кабинет эрла.

— Наконец-то что-то решили… — обрадовался Алистер. — Но, почему у меня мурашки пробежали по телу.

Прокручивая в голове возможные темы для разговора с Эамоном, Алистер пришел к двери. Такой знакомый, даже обрубки сохранились на толстом дереве. В детстве он проковырял ножиком свое имя на этом месте. За этим делом его тогда застукал Эамон. Вместо того чтобы отругать, эрл велел намазать маслом, чтобы сохранить его каракули. Улыбнувшись воспоминаниям, он открыл массивную дверь.

— А, Алистер, проходи. Мы как раз говорили о тебе, — слишком серьезно встретил своего подопечного Дункан.