Когда рассвет начал прокрадываться в щель между шторами, Кэролайн уже час как не спала. Она так надеялась, что благотворный сон вернет ей память, но разум по-прежнему оставался чистым листом. Не считая поцелуя с Нэшем, который она снова и снова мысленно проигрывала, словно перечитывала любимую сцену в книге. Но тут в дверь постучали. Кэролайн села в постели и сказала:

– Войдите.

– Доброе утро, – сказала Дилайла, неожиданно робко. Через ее руку было перекинуто бледно-голубое платье. – Это мое платье, и ты можешь носить его, не боясь вызвать гражданскую войну.

– Благодарю, – улыбнулась Кэролайн.

– Прошу прощения, что сбежала с ужина как ребенок.

– Нет нужды в извинениях. Это не твоя вина.

– Правда? Но я все равно смущена. – Дилайла положила чудесное платье в изножье кровати. – Как ты себя чувствуешь?

– По-прежнему в полном смятении.

Дилайла подмигнула как заговорщица.

– Значит, нас двое. – Ее идеально уложенные белокурые волосы и розовое платье буквально осветили комнату, и Кэролайн ощутила себя неухоженной. – Наверное, у тебя целая лавина вопросов, – продолжила Дилайла, – и я попытаюсь ответить на все, как сумею, за завтраком. А пока что пришлю к тебе Молли, чтобы помогла с платьем.

– Прекрасно.

Кэролайн сбросила одеяло и начала расплетать косу, но тут в комнату снова влетела Дилайла.

– Забыла сказать – не беспокойся, Нэш не будет бранить нас за завтраком. По словам Стоджеса, он уехал на весь день.

– Приятно это слышать.

В груди у Кэролайн всколыхнулась смесь облегчения и разочарования. Но отсутствие герцога явно к лучшему. Ей нужно время, чтобы понять значение этого поцелуя – для нее и для него. У Кэролайн никак не выходил из головы его вопрос: «Что будет дальше?»

Когда Молли наконец приручила густые кудри Кэролайн и уложила крупными локонами, а потом помогла справиться с платьем, та нашла Дилайлу за столом, с чаем и газетой у тарелки.

– Что ты читаешь?

Дилайла помахала рукой над газетой.

– Мою любимую колонку в «Сплетнях». Думаю, тебе она тоже понравится, но это потом. Сначала я хочу объяснить, почему Нэш вчера так расстроился.

Кэролайн положила на тарелку омлет, ветчину и тост с буфета, села напротив подруги и ободряюще улыбнулась.

– Я догадываюсь. Он сказал, что платье принадлежало вашей сестре Эмили.

– Правда? – Дилайла глотнула чаю. – Он не произносил ее имя уже… целую вечность, – хрипло сказала она.

– Это причиняет ему боль. – У Кэролайн заныло сердце, когда она заглянула в голубые глаза Дилайлы, подернутые печалью. – Боюсь, как и тебе.

– И да, и нет, – тихо призналась Дилайла. – Это больно. Но мне хочется о ней поговорить. Не думаю, что нужно держать ее комнату запертой, а вещи нетронутыми и делать вид, будто она просто уехала отдыхать.

– А твой брат поступает именно так? – нахмурилась Кэролайн.

Дилайла кивнула.

– После смерти батюшки и Эмили он не мог жить в этом доме. Мы переехали в загородное поместье и пробыли там пять лет. Вернулись мы всего несколько недель назад, по моему настоянию, – сказала она и поерзала на стуле. – Я решила, что ему будет приятно получить что-нибудь из ее вещей на память, держать при себе. И когда мы устроились здесь, предложила разобрать ее вещи и прибраться в комнате. Но Нэш и слышать об этом не желал.

У Кэролайн болело сердце за них обоих.

– Мне так жаль.

– Нэш не может заставить себя вспоминать, но мне так этого хочется, – с тоской сказала Дилайла. – Мне кажется, что если я не буду говорить об отце и Эмили, то забуду, как они выглядели, двигались и разговаривали. Порой я чувствую, что уже начинаю забывать.

Кэролайн встала, обошла стол и обняла Дилайлу за тонкие плечи.

– Я знаю, это не особо утешительно, но если ты захочешь поговорить, я всегда готова выслушать.

– Спасибо, – отозвалась Дилайла, промокая глаза салфеткой. – Так хорошо, когда есть кому довериться. Я привыкла разговаривать с Эмили, но когда она умерла, потеряла не только ее. Я частично потеряла и Нэша.

Кэролайн снова ощутила комок в горле.

– Это, конечно, не мое дело, но могу я спросить, что случилось с Эмили? Мне хотелось бы разобраться.

С глубоким вздохом Дилайла кивнула.

– Пять лет назад сестра влюбилась. В то время я была совсем девчонкой, но даже я видела, насколько она захвачена чувством. Ее ухажер был так красив и любезен, что я и сама боялась им увлечься. Он попросил у Эмили руки, но отец не одобрил их союз.

– Почему?

– Суженый Эмили был стряпчим. Отец сказал, что это неподходящая партия для дочери герцога.

Кэролайн с грустью кивнула.

– Он хотел, чтобы она вышла замуж за пэра?

– Возможно. Но Эмили была так счастлива с ним. – Дилайла мягко улыбнулась. – И они отказались расставаться по воле моего отца.

– Они сбежали?

– Хотели сбежать. – Дилайла взяла в руку чашку и уставилась в пространство. – Когда отец узнал, что они на пути к Гретне-Грин[1], он поскакал за ними. Он уже видел их, когда карету попытались остановить грабители, она съехала с дороги и перевернулась.

– О нет!

– Отец так рассвирепел, что вытащил пистолет, погнался за мерзавцами и пристрелил одного из них, но другой сам в него выстрелил. Отец не выжил. А сестра погибла в карете.

– Какой кошмар, – выдохнула Кэролайн.

– Эмили было восемнадцать. Как сейчас мне, – тихо добавила Дилайла, словно при этой мысли провернула вонзенный в сердце нож. – И мы с Нэшем вдруг оказались одни на целом свете. Он унаследовал титул и ответственность за мое благополучие – задолго до того, чем следовало бы. Обстоятельства их гибели мы держали в тайне. Никто не знает, что Эмили сбежала с мужчиной. Легенда состояла в том, что она путешествовала с отцом.

Кэролайн прижала руку к груди, представляя, каково было Нэшу и Дилайле. И хотя ей так хотелось вспомнить собственную семью и прошлое, таким болезненным воспоминаниям она не могла завидовать.

– Трудно даже вообразить, каково было тебе, тринадцатилетней, потерять сразу двух членов семьи.

– Я целыми днями плакала, а когда слезы иссохли, стала читать романы, это была своего рода отдушина. Но брат не мог себе позволить такой роскоши, ему пришлось почти сразу же приступить к обязанностям, накладываемым титулом. Потребовалось разобрать личные вещи отца, но он не в силах был тронуть вещи Эмили. Когда он увидел, что горничная с самыми благими намерениями убирает щетку для волос и ленты Эмили, он велел ей убираться из комнаты, разбил кулаком зеркало и запер дверь. С тех пор запретил кому-либо входить в ее комнату. – Дилайла поставила чашку и потеребила ручку. – Эмили была красива, умна и решительна, мне так хочется быть на нее похожей, но я не такая.

Кэролайн мягко сжала ее руки.

– Судя по описанию, она была чудесной и наверняка гордилась бы той, кем ты стала, в этом я не сомневаюсь.

– Ты напомнила мне ее, – прошептала Дилайла. – А когда сказала, что золотой – твой любимый цвет, я не могла не вспомнить то платье Эмили. Мне так приятно было видеть его на тебе.

Ее глаза увлажнились, а нос покраснел.

Кэролайн снова ее обняла.

– Не беспокойся. – Вчера вечером я поговорила с твоим братом, и он больше не сердится.

– Хорошо. Я привыкла с ним спорить, но только не из-за Эмили. Лучше уж ссориться из-за того, что он не выводит меня в свет.

Кэролайн откинулась назад, чтобы посмотреть Дилайле в глаза.

– Одно я могу обещать точно. Если ко мне вернется память и я обнаружу, что у меня есть сестра вроде тебя, я буду счастлива.

Дилайла вытерла мокрые щеки.

– Кем бы ты ни была, уверена, мы останемся подругами.

Кэролайн не стала бы заявлять это с той же уверенностью, ведь ее истинное положение могло бы сделать эту дружбу неподобающей. А ее отношения с Нэшем, если можно так выразиться, имели под собой еще более ненадежную почву.

– Неудивительно, что брат так старается тебя уберечь.