– Что за совет, и почему с ошибкой? – спросил я, выудив в этом потоке слов хоть что-то конкретное.

– Пожалуй, с него и начнем. Внимайте. Когда придет черед бить в колокол, следуйте цифрам. Первый час дня. Восемь поворотов ключа. Один должен остаться. Восьмые врата… Но это не точно.

– Что значит, «не точно»? – нахмурился я. – И вообще, к чему это все?

– Одна из названных цифр – неверна. У вас еще будет возможность понять, какая из четырех. А к чему все это? К прохождению квеста, разумеется. А теперь идите за мной! – и, повернувшись к нам спиной, самурай зашагал мимо осиротевшего постамента.

Первой за хозяином дисциплинированно двинулась Роти с Машей на спине. Нам с Пашкой ничего не оставалось, как только поспешить следом.

Как и обещал Дэйсьюк-сан, идти пришлось недалеко – может быть, метров пятьдесят. Почти сразу же за пустым постаментом нашим взорам открылся каменный бортик заполненного водой круглого резервуара, посреди которого, словно из перевернутой лейки душа, били вверх упругие струи фонтана. Дополняли композицию четыре маленьких фонтанчика, расположенные на бортике и выплевывающие воду в направлении центра, под острым углом.

Почему-то мне показалось, что сия конструкция стилистически несколько выбивается из своего окружения – словно перенесена сюда с какого-то другого места или даже из иного времени, но размышлять об этом оказалось недосуг: остановившись у бортика, наш провожатый заговорил:

– Подойдите и посмотрите в воду. Она откроет вам правду. А что делать с этим знанием – решать вам.

Мы окружили фонтан – Пашка пошел налево, я – направо, Маша на Роти просто остановилась. Перегнувшись через холодный на ощупь, но сухой, несмотря на летящие брызги, бортик, я заглянул внутрь резервуара – и сперва ничего достойного внимания там не увидел, даже собственного отражения – из-за ряби, вызванной бьющими во все стороны струями. Но по мере того, как я всматривался в воду, оная рябь не то чтобы разглаживалась – нет: складывалась в некую картину, сперва совсем размытую, но все более и более отчетливую… А после и сопровождающуюся звуком.

Кино, да и только!

Документальное, по ходу, кино…

На «экране» появилась оживленная городская улица, судя по внешнему виду несущихся по ней легковых автомобилей и автобусов – вполне современная Москве XXI века. Но красочные иероглифы рекламы недвусмысленно указывали на что-то восточное. Для себя я сразу назвал место действия «Токио» – и, по ходу, не ошибся: «камера сместилась», и стали видны двое, стоящие у перехода через проезжую часть в ожидании зеленого сигнала светофора. Это была Миюки – в обтягивающих голубых джинсах и свободной черной футболке – и с ней… И с ней Ямада Кэйсукэ – тот самый боец, что подлым приемом отправил меня недавно на больничную койку. На японце было нечто вроде спортивного костюма с изображением извивающегося золотого дракона на спине куртки.

– …я говорила Сэнсэю, что еще не вполне готова, – донесся до меня конец фразы, сказанной Миюки своему спутнику. Речь звучала по-японски, но слова были мне ясны, словно в синхронном переводе.

– Когда потребовалось убить того крутого непися, ты тоже сначала говорила, что не готова, а потом пошла – и сделала, – заметил ей Ямада.

– Справиться с Кииоши-сама мне помог клан, – мотнула головой девушка.

– Да, теперь тебе никто не поможет, – кивнул Кэйсукэ. – Но Окада-сэнсэй сказал, что дальше ждать возможности нет. Враг нанес удар первым, наши потери велики. Либо клан получит искомые Ключи – либо погибнет. Вся надежда на тебя – и этого твоего ученика Бирофу, – мою фамилию японец произнес таким тоном, будто сплюнул на тротуар. – Вернее – на одну тебя, на него я не поставил бы и гнутой иены.

– Согласна, он не слишком умен, но подготовлен неплохо, – улыбнулась (улыбнулась!) на это Миюки. – И предан мне – а значит, и клану. Уверена, со своей задачей Артур справится.

– Дай-то Небо… – скептически пробормотал Ямада.

– Других вариантов все равно нет, – развела руками девушка. – Ни ты, ни я не сможем действовать в Москве – там необходим местный уроженец!

– Прискорбно, но это так, – не стал спорить Кэйсукэ. – Идиотское правило! Как можно полагаться на гайдзина[21]?! – последнее слово система мне почему-то не перевела, но в общем и целом я его и так понял.

Между тем светофор переключился на зеленый сигнал, и в сопровождении толпы прочих пешеходов парочка поспешила через улицу.

– На Пути к Небу нет японцев и гайдзинов – есть только Проснувшиеся и Спящие, – проговорила Миюки уже на ходу.

– Надеюсь, на самом Небе – иначе, – буркнул ее спутник.

– Если мы справимся – скоро это выясним, – снова улыбнулась девушка.

Они дошли до противоположного тротуара, поднялись на него и остановились.

– Здесь мы расстанемся, – заявил Ямада. – Когда увидимся снова, у клана уже будут Ключи. – Иначе – это наша последняя встреча под Небом.

– Они у нас будут. До встречи, Кэйсукэ-кун!

– До встречи, Миюки-тян!

И затем… Ямада немного наклонился, девушка потянулась к нему, и их губы слились в поцелуе… Длившемся, длившемся, длившемся… пока изображение в воде не пошло зыбью – и не исчезло.

В полной прострации я поднял голову – и встретился взглядом с Дэйсьюк-саном.

– Вы получили свою правду, Мастер, – с легким поклоном проговорил самурай. – Я предупреждал – испытание ею не из легких. Но как и что вы станете делать дальше – уже не моя забота. Выход – там, – показал он мне на тории, откуда ни возьмись появившиеся между фонтаном и постаментом памятника.

– Я… Мне нужно подождать друзей… – пробормотал я – Пашка и Маша все еще напряженно смотрели в воду.

– Я не гоню вас, – развел руками самурай. – Можете остаться хоть навсегда, если пожелаете. Не худший удел для некоторых, узнавших правду.

Кажется, пару секунд я всерьез раздумывал над этим предложением.

– Нет, – мотнул головой затем. – Как бы то ни было, мне нужно завершить начатое! Просто раз уж взялся… А там…

– А там – как Небо рассудит? – понимающе кивнул Дэйсьюк-сан.

– А там – как Небо рассудит, – эхом повторил за ним я. 

— И все-таки встречают с оркестром! — пробормотала Маша, ерзая в кресле.

Из оффлайн-данжа Антонова выехала с форсом — верхом на Роти. Вернуть лошадь Дэйсьюк-сан почему-то не потребовал, а сама девушка, как видно, пребывавшая в глубокой задумчивости после увиденного в фонтане — не предложила. Однако, едва миновав тории, кобылица ожидаемо исчезла. К счастью, не бесследно: на ее месте возникло прежнее Машино кресло, в которое девушка и плюхнулась — с немалой высоты и несколько вкривь. Коляска резко накренилась и, наверное, опрокинулась бы, не подставь под нее руки Пашка. Я метнулся к жалобно заскрипевшему креслу с другой стороны, и вдвоем с приятелем мы помогли Антоновой кое-как усесться.

После этого настал черед оглядеться. Тории выпустили нас аккурат между пышным хвостом коня князя Юрия и розовато-серым бортиком фонтана — один в один с тем, что был в данже (я и не подозревал, что такой прячется за памятником!). Начинало смеркаться, что, вообще-то, было немного странным – мне казалось, что в обществе Дэйсьюк-сана мы не провели и тридцати минут. Я даже посмотрел на часы в меню: а вот и нет – три с лишним часа отсутствовали! Магия кино, чтоб ее!..

Вики нигде не было видно – собственно, и не удивительно, раз мы столько проторчали в данже! Но народу на площади хватало и без нее. В основном – (сюрприз!) полиции, но присутствовали и обычные зеваки. Пространство перед монументом, вплоть до самой проезжей части, было огорожено красно-белой сигнальной лентой, за которой рыскал один из стражей порядка с огромной немецкой овчаркой на поводке. У тротуара сверкали проблесковыми маячками полдюжины служебных автомобилей.

Мы трое находились достаточно далеко от ограждения, и на нас никто из собравшихся внимания не обращал.