Утро началось с Аркаира, который довольно бесцеремонно меня разбудил, дернув за волосы.

Онемевшая за ночь шея откликнулась резкой болью, заставив распахнуть глаза и выплюнуть непристойное ругательство, подслушанное в моем мире после очередного мероприятия. Мастер Савинс такие называл деловыми встречами, а я — буйными попойками.

В поле зрения запоздало показалось красивое лицо с неодобрительно вздернутой бровью.

— Опять хамишь, Дайри? — холодно уточнил дворецкий.

— Это я не про тебя, а про эту ситуацию, — прохрипела я. Ну да, столько плакать и не иметь возможности даже воды попить… проклятые садисты!

Шлепок по губам, но не то чтобы сильный, а оценивающий, и взгляд такой… словно Аркаир предвкушал развлечение за мой счет. Мне стало дурно.

— Дать воды?

— Развязать! — вырвалось у меня.

Аркаир вздохнул, всем видом показывая, как его удручают мои манеры.

— Ты сейчас кому приказы пытаешься отдавать, Дайри?

— Никому, — тихо произнесла я.

— Тогда… — он отошел к столу, налил воды, поднес стакан к моим губам, очень бережно и осторожно, ласково напоил, убрав волосы с лица, следя, чтобы ни капли не пролилось мимо, чтобы я, не дай боги, не ударилась зубами о край. Моя беспомощность явно доставляла ему извращенное удовольствие.

Убирая стакан, еще и по щеке погладил, добившись возмущенного взгляда.

— Вот так, маленькая, — похвалил Аркаир. — Молодец. А теперь, — это слово он особенно выделил, — я, так и быть, тебя развяжу.

Проделал он это очень ловко. Я не успела даже сообразить, что происходит — а дворецкий уже невозмутимо сворачивал тонкий, мягкий шнур.

Но теперь шевелиться я не торопилась, сообразив, на какую вторую часть наказания намекал повелитель.

— Ну что ты, Дайри? — издевательски подбодрил меня Аркаир. — Разве ночью тебе не хотелось двигаться, бегать, драться? Что угодно, лишь бы не лежать в неподвижности?

Хотелось, ты, маньяк недоделанный! Но если я теперь шевельнусь, меня так скрутит от боли, что ночь покажется цветочками!

Дворецкий навис надо мной, вглядываясь своими темно-красными глазами в мои. Я испуганно смотрела на него. Я знала, почему он не уходит.

— Поняла, да? — ласково выдохнул Аркаир. — Владыка отдал совершенно четкие распоряжения. Он бы сам пришел, но… у него возникли неотложные дела с послами теперь уже Третьего мира. Мне пришлось его заменить. Нельзя было заставлять тебя ждать. Ты и так всю ночь терпела, наверное…

Взгляд, видимо, выразил мое честное мнение по поводу этого наказания. Аркаир тихо рассмеялся.

— О да, в первый раз оно кажется невыносимым — как, впрочем, и во все последующие, но первое впечатление просто незабываемо… И поверь, я сейчас сделаю его таковым.

Демон схватил меня за затекшую руку и осторожно, но безжалостно выпрямил ее.

На такой вопль в пустыне сбежалась бы вся окрестная живность — чтобы добить существо, которое так орет от боли.

Но Аркаир только начал. С неумолимой жестокостью он заставлял мои многострадальные конечности выпрямляться, с силой растирал их, вынуждая меня позорно кричать и плакать от боли и отвратительного ощущения, которым сопровождалось восстановление кровообращения. Спина, которую я старательно выгибала всю ночь, чтобы веревка не душила шею, ныла так, словно я за это время успела обзавестись добрым десятком болезней, включая ревматизм, радикулит и остеохондроз.

Болело все тело. Даже пальцы были охвачены болью.

Аркаир заставил меня перевернуться на другой бок. Ощущения были такие, как будто меня протащили по раскаленному песку.

Дворецкий принялся так же неумолимо и бесцеремонно приводить в порядок мышцы на другой стороне тела.

Я не просила его перестать. Я знала, что так будет, пожалуй, даже лучше — сама я бы еще долго набиралась смелости хотя бы рукой пошевелить. Но проклятье, как же это больно… и он, конечно, сделал все, чтобы я узнала все грани этой боли.

Малейшее прикосновение отзывалось невыносимым ощущением в коже и глубоко под ней, словно впиваясь в плоть мириадами мелких иголок.

И он гладил меня, как гладят послушную, виляющую хвостом собачку, растирал руки, ноги, плечи, сидя рядом с мечтательным выражением на красивом лице, загадочной полуулыбкой на узких, хорошо очерченных губах.

— Я тебя ненавижу, — хрипло сообщила я.

Он склонился к моему лицу и выдохнул в самые губы:

— Взаимно.

Затем этот садист рывком перевернул меня на живот, сел мне на бедра и шепнул на ухо:

— Можешь продолжать кричать.

И начал мягко, осторожно разрабатывать безумно ноющие плечи, растирать спину, руки, фактически оседлав меня. Кричать я не стала — не хотела доставлять ему такой радости, но стонов сдержать не смогла.

В какой момент они превратились в стоны удовольствия, я и сама толком не поняла. Просто постепенно боль стихла, его руки легонько согревали, осторожно разминая, поглаживая, успокаивая, и мышцы уже не казались одеревенелыми. Наконец Аркаир молча слез с меня и перешел к ногам. Я уже не сопротивлялась. Я просто удивлялась тому, что эти жесткие руки, оказывается, могут быть такими добрыми.

Наконец они замерли у меня на икрах, которые больше не сводило судорогой.

— Легче? — тихо спросил Аркаир.

Я молча кивнула, зарывшись лицом в простыню. Было почему-то неловко и стыдно, словно мы совершили нечто предосудительное.

А этот маньяк склонился надо мной и своим низким голосом с привычными издевательскими нотками произнес на ухо, так, что теплое дыхание опалило кожу:

— Мне понравились твои крики, маленькая.

По ощущениям, у меня не только лицо покраснело, но и вся спина заполыхала.

— Пресветлые боги, что этот тип себе позволяет?!.. — тихо простонала я, стиснув зубы.

Смешок, от которого у меня по телу пробежала невольная дрожь. Как-то очень отчетливо ощущалась твердая грудь, соприкоснувшаяся с моей спиной.

…Что со мной?

— То, что хочет.

По спине небрежно пробегает теплая рука, замирает на ягодице, и я невольно вжимаюсь в матрас.

— Перестань! — срываюсь на писк.

Шлепок обжигает правую ягодицу — несильно, я бы даже сказала, игриво. Я возмущенно подскакиваю… а демон поднимается, тихо смеясь.

— Вот видишь, — с чисто мужским удовлетворением произнес Аркаир, — ты уже способна возмущаться, отбиваться и даже прыгать. А совсем недавно шевельнуться боялась.

Я застыла с открытым ртом.

А ведь правда…

— Спасибо.

Это я сказала?! Ему?!

Судя по слегка отвисшей челюсти, Аркаир подумал о том же, но мое выступление никак не прокомментировал, только предупредил:

— Двигайся сегодня осторожнее. Могут быть неприятные последствия вроде судорог.

Я кивнула.

Аркаир как-то странно посмотрел на меня и без единого слова вышел из комнаты.

Вот и хорошо, что подвижность вернулась. У меня еще было важное дело сегодня. Я собиралась прогуляться по этажу и заглянуть к двум игрушкам, которые могли мне помочь прояснить ситуацию. Риана относилась ко мне более-менее терпимо, по крайней мере, не проявляла откровенной враждебности…

Главное — быть осторожной.

Я поднялась и, помня о предупреждении Аркаира, начала собираться, стараясь не делать резких движений. Вышла из ванной, оделась, подошла к столу, чтобы попить воды…

И запоздало заметила на единственном кресле книгу с интригующим заголовком «Исповедь двадцатого владыки Итэрея, последнего из династии Шарет». Воровато огляделась, затем взяла томик в руки, полистала — «История» давно подошла к концу, и читать мне было категорически нечего, а хотелось… Где-то на первой трети обнаружилась закладка.

Аркаир книжку тут забыл, что ли?

А может…

Да не может быть. Чтобы он приносил мне книги, по собственной доброй воле?

Тем не менее, «Исповедь» я нашла довольно интересной.

По крайней мере, теперь мне будет чем заняться.

Положила книгу под одеяло, шагнула было к двери… Икру свело судорогой, и я с шипением опустилась на пол и принялась ожесточенно растирать ногу. К счастью, минут через десять мои усилия дали плоды, и боль стихла.