Все это — из-за его любви к жестоким играм с чужими сердцами. Он проиграл самому себе.

Из груди вырвалось глухое рыдание. Дэмиан уткнулся в лицом в плечо сирены, стискивая ее в объятиях так, словно в этом мире осталась она одна, и если он ее отпустит — потеряется в руинах былых заблуждений. Он пытался взять себя в руки, но не мог.

— Мы все так усердно притворялись, да, Наэ? — выдавил он между резкими, судорожными всхлипами. — Друг перед другом, перед самими собой… И чем это кончилось?! Уже ничего не исправить… И от этого больнее всего…

Сколько он так просидел, Дэмиан и сам не знал.

Выплеск лишил его последних сил, и он наконец уснул в кресле, по-прежнему прислоняясь к ней.

Наэлели осторожно заставила его откинуться на мягкую спинку. Подняла белый шарф, которой он выронил, обнимая ее.

Зажмурилась.

По щекам потекли безмолвные слезы.

Сама, своими руками причинила ему столько боли…

Не она одна, конечно, но все же…

Проклятие, он ПЛАКАЛ…

Единственный, кого она любила, был влюблен в другую… и ей пришлось самой указать ему на это обстоятельство.

Слезы обжигали щеки. Наэлели прикусила губу, с трудом сдерживая рыдания.

Но ее слова хотя бы заставили эти чувства вырваться на поверхность. Теперь они постепенно потеряют остроту. Ему станет хоть немного легче.

А значит, стоило пройти через этот ад.

Дэмиан был прав. Они сами виноваты.

Наэлели вытерла слезы, открыла шкаф, достала плед, осторожно, стараясь не разбудить, укрыла демона. Ласково коснулась дрожащей ладонью его руки, лежащей на подлокотнике… и вздрогнула, когда теплые пальцы внезапно сжались. Торопливо перевела взгляд на измученное, осунувшееся лицо…

Он по-прежнему спал.

Его до такой степени допекло одиночество?

Наэлели всю ночь просидела на полу у кресла, держа его за руку, и ушла только перед рассветом.

Дэмиана что-то разбудило. Он открыл глаза, потер их… веки оказались непривычно сухими и припухшими. Воспаленными.

Уснул в кабинете?

Дожили…

Вздрогнул, осознав, что сжимает пальцы так, словно только что держал кого-то за руку.

Кого?..

Вчерашнее нахлынуло лавиной.

Проклятье…

Закрыл лицо руками.

Будь он проклят, если в своей жизни ввяжется еще хоть в одну игру с чужими чувствами!

Хорошо, что свидетельницей его позора была только Наэлели.

Вспомнились слова о предательстве, за которое она просила прощения.

…Какое это предательство с твоей стороны, малышка? Я предал сам себя! А если бы Дайри осталась здесь — предал бы из-за нее весь этот мир. Потому что она была для него слишком чуждой, а я…..Ты права, Наэ. Сколько можно себе врать?…Я был влюблен в нее. Но это пройдет. Дэмиан точно знал, что это пройдет. Он откажется от поисков, отпустит Дайри так же, как это сделал Аркаир, потому что его ждут обязанности перед миром, которыми он начал пренебрегать. Боль скоро пройдет.

А вот у Аркаира вряд ли. Когда демон готов ради любви пожертвовать этой самой любовью… Это страшное чувство, которое сжигает душу дотла.

…Пожалуй, мне его даже жаль. На душе, к его некоторому удивлению, стало немного легче из-за принятого решения. Дэмиану по-прежнему было плохо, боль и тоска никуда не делись… Но теперь он мог хотя бы нормально дышать, без липкого, давящего комка в груди.

Что ж…

Владыка невесело усмехнулся.

Покосился на неделю не разбиравшуюся корреспонденцию. Особо отметил два черных конверта, запечатанных липкой мастикой — единственным веществом в Седьмом мире, которое могло склеить бумагу.

Будем надеяться, Дьявол не в обиде.

Но чтобы ответить на его послания…

Ему нужен его эмиссар.

Пожалуй, стоит все-таки поговорить с Аркаиром.

Владыка быстро просмотрел письма, привел себя в порядок и вышел из апартаментов, собираясь отдать распоряжение о подготовке к поездке в родовое поместье Латоров.

Быстрым шагом идя по коридору, он вдруг вздрогнул и остановился.

Наэлели сидела на мягкой скамье у окна, опустив голову, безучастная ко всему, бледная, с покрасневшими глазами. Казалось, яркий цвет бирюзы внезапно потускнел. Тоже плакала?..

Неужели она действительно так сильно переживает из-за него?

Дэмиан неслышно подошел к ней.

Положил руки ей на плечи. Почувствовал, как она вздрогнула, напряглась…

Молча обнял ее, прижав спиной к себе. Удивился, когда на его руки осторожно легли дрожащие пальцы.

Что-то надломилось в нем самом за последнее время. Злости по отношению к Наэлели он не испытывал ни малейшей. Он даже на Аркаира теперь толком злиться не мог.

Что, интересно, вынудило ее признаться? Ей действительно было так тяжело смотреть на то, что с ним происходит?

Одно осталось неизменным. Она снова оказалась рядом с ним тогда, когда была нужна. Пусть даже он сам этого вчера не понимал. И может, это было глупо, но ему показалось, что между ними появилось какое-то новое чувство близости.

— Спасибо, Наэ.

Дэмиан резко разжал руки и ушел, не дожидаясь ответа.

Вот теперь можно заняться делами.

Тем более что в своем последнем письме Дьявол высказал прелюбопытную гипотезу насчет странных катаклизмов, сотрясающих миры. Будет интересно ее проверить.

Через два месяца после моего возвращения в войне неожиданно наступило затишье. Эту новость принес паренек лет шестнадцати, сумевший отыскать наш поселок в песках. Войско, осаждавшее Антелу, неожиданно отступило на несколько лиг, и, хотя чужие солдаты никуда не ушли, обстрелы прекратились. Поползли слухи, что вмешались какие-то весьма высокопоставленные иномирцы, идут переговоры, суть которых пока скрывается… Но кому из иномирцев могло быть дело до наших проблем? Наше королевство и в Пятом-то мире особой роли не играло…

Разве что федераты, так и не нашедшие союзников в демонах, решили обратиться еще к кому-нибудь…

Мы не знали, что и думать. Парнишка оставил нам, как обычно, несколько мешочков кукурузной крупы, получил в обмен плоды кактусов и быстрым шагом направился к Антеле, оставив нас в тревожном недоумении. Поселок бурлил еще три дня…

Было принято решение задержаться на месте этой стоянки, хотя запасы провизии стали довольно скудными, и каждый раз на охоте приходилось забредать все дальше в поисках хоть какой-то добычи. Но новостей больше не было. Вздохнув, старейшина Дайс отдал распоряжение о новом переходе — на всякий случай, подальше от Антелы, вглубь материка. Мы не возражали. По крайней мере, мы будем оставаться под защитой города, пока его не возьмут.

А если учесть невероятные новости — возможно, и не возьмут…

Из любопытства я совершила вылазку к Антеле — из нового лагеря. Хотела взглянуть своими глазами.

Масштаб разрушений поражал. Меня не было здесь полгода. За эти полгода город, который я называла домом всю свою жизнь, изменился до неузнаваемости. Было больно смотреть на трещины в еще держащихся, покрытых следами от снарядов стенах. Что происходит за ними, каков масштаб разрушений внутри — этого я бы разглядеть не смогла. Если только с соседней скалы… но влезть на нее смогла бы разве что муха.

А на обратном пути я вспомнила, как меня после такой же вылазки сцапал Дэмиан… и снова расплакалась, поняв, что глупо вглядываюсь в каждую тень на песке, надеясь увидеть знакомый строгий, подтянутый силуэт…

А говорят — время лечит.

Как бы то ни было, вести о временном прекращении огня оказались правдой, и это вдохнуло в нас новую надежду.

Через пару недель к нашему шатру пришли сваты — старший и младший братья Дирриты, просили за своего среднего брата Картена… Мамочка бросила на меня один-единственный взгляд, все поняла и с сожалением отказала. Меня не упрекала, только обняла крепко, вздохнув. Я и сама знала, что ей было бы легче, свяжи я свою жизнь с хорошим человеком, и Картен был отличной парой, и пригож, и умен, и добр… Один из лучших законников в нашем городе, справедливый, честный… Заботился обо мне, пока я сидела овощем в палатке, то и дело срываясь в бессмысленные рыдания. Но при одной мысли о том, чтобы позволить ему обнять или поцеловать меня, в душе поднялась волна протеста.