Мое внимание привлек один из домов, в который врезался каплевидный летательный аппарат, снесший весь верхний этаж. В динамиках послышался отчетливый рваный выдох кафарийца. Керолл ниже опустила голову, разделяя с кошаком его сожаление. На меня увиденное навевало тоску. Повсюду разруха и тлен, но никаких чудищ. Мутанты перекочевали из пригорода в столицу, поближе к местам охоты. После увиденного пригорода никакого желания посещать местную столицу, кишащую неведомыми чудовищами, у меня не появилось. Особенно после близкой встречи с уже известными. Я никогда не любила живность и биологию и была права.

С Чадом, котом подруги Сюзен, мы друг друга едва терпели. Вернее терпела я все издевательства мохнатого нахала, заведшего привычку портить воздух в моем присутствии. По злой иронии судьбы попала в мир, населенный полулюдьми-хищниками и мутантами. Теперь все больше убеждалась, что та моя жизнь всячески предупреждала меня о таком фортеле, стараясь уберечь от катастрофы. М-да… Важность умения замечать знаки судьбы начинаешь ценить, когда все возможности упущены или петля уже затягивается на твоей шее.

То ли унылая дорога, то ли тыл Керта, значительно, на мой взгляд, уступающий совершенству Ройта, к полудню окончательно испортили мне настроение, и я едва переставляла ноги. Не желая лицезреть все явственнее рисующиеся на фоне безоблачной, выцветшей голубизны небес очертания развалин столицы, не сулящей для землянки ничего хорошего, опустила глаза, разглядывая пыльную, каменистую твердь под ногами. Видела сама, что кафарийцы до катастрофы передвигались в основном по воздуху на каплевидных аппаратах. Но отсутствие обычной дороги, ведущей к городу, удручало. Все же как важны эти привычные символы цивилизации для душевного равновесия.

Неожиданно на землю передо мной упала густая полуденная тень. На меня смрадно дохнуло псиной и мускусом, и руки резко свели разом за спиной, выкручивая из суставов. Вывалившийся из ослабевших пальцев нож со звоном покатился по камням. Тело от боли согнуло пополам, но я успела заорать, требуя помощи у Керта и пнуть нападавшего в коленку. Пес оказался начеку, ловко уклонился, и подошва ушла в воздух. Не выдержав равновесия, я упала на колени. В плечах резануло острой болью, суахал легко удержал тонкие запястья одной лапой.

Это не Денг! Он мертв! Он точно мертв!

— Мертв, мертв твой Денгар, — хрипло пролаяло за спиной голосом Гархара. — Успокойся, котенок. Скажи лучше, где твоя подружка и беглый кошак. Соберемся все вместе и дружной компанией потопаем домой. В Суахале скоро пир и не хватает только вас…главного блюда.

Пес хрипло залаял, заходясь смехом, и ему вторило несколько голосов, повизгивающих по-собачьи. Из своего положения я не видела, кто меня схватил. По голосу узнала одного Гарахара.

— Все же Кафа не оставил нас. Забрал демона Ри, но вернул котенка. А скоро и другого найдем, — на высокой ноте радостно похвалился удачей один из охотников.

— И кошака. Говорят их яйца — деликатес, — подхватил другой, делясь гастрономическими предпочтениями. — Сила мужская от них прибывает в разы.

К горлу подступила тошнота, и я постаралась дышать глубже, чтобы не испачкать шлем не переварившимися остатками завтрака. Скосив глаза, попыталась заглянуть себе за спину и опознать мучителей.

— А вдруг она одна, — засомневался самый молодой из охотников, голос, которого то и дело срывался на фальцет. — Запаха-то нет. Если бы не торрре Рольф и дахар Денга, никогда не вышли бы на ее след.

— Помолчи уже, Кунц. Видишь на ней кафарское барахло. Его ни один нож не возьмет. Кошак точно прибежит за ней. Он не бросит своего котенка, — цыкнул на молодого Гархар. Резко дернул руки вверх и швырнул лицом в пыль. — Слюбилась с кошаком, шойса блудливая, а орре прирезала. Чем тебе суахалы не по нраву? Тейн и Тейт за тебя жизни лишились. Говорил Денгу отдать тебя торре Рольфу. Но тот бредил белыми щенками, — выкрученные суставы вновь пронзила боль. — Что, котенок, щенки от лучших суахалов для тебя нехороши? Решила вынашивать проклятых Кафой кошаков?

От боли из глаз покатились слезы, я не сдерживала криков, кляня во все горло извергов людоедов, их проклятый мир и свою беспечность.

— А как же ее раздеть, если костюм ничего не берет? Варить-то как? — послышался все тот же ломающийся басок.

Ах, ты, дрянь! Трупоед малолетний!

— Торре Рольф прикажет, она и сама разденется и кошака разденет, — угрюмо отрезал бывший подельник блондина.

— Гархар, тише, — шикнули на разошедшегося в мести пса. — Слышишь, вроде шел кто-то?

— Давно пора. Кунц, держи ее! Головой отвечаешь! — рявкнул суахал, отдавая приказы, и я почувствовала, как запястья перехватили другие пальцы. — Лут, Ворог, разведайте, что в тех развалинах. Мне отойти надо. Сам торре Рольф говорить со мной будет.

Торопливые шаги дробно застучали, и я увидела две пары ног, обутых в одинаковые земные ботинки с высокой шнуровкой, удаляющиеся к ближним развалинам. Мы с Кунцем остались вдвоем, и парень не преминул этим воспользоваться. Резко поднял меня с земли, и рука поползла по изгибам тела, прикрытым броней костюма. План сам созрел в голове. Я прижалась к по-юношески стройному, крепкому телу парню, соблазнительно изогнулась и зашептала:

— В той стороне разбитый ливор. Пока все разбрелись, мы можем порадовать друг друга.

Парень замер, обдумывая неожиданное предложение, исходившее из непроницаемого шлема.

— Хитрая шойса, ты и Денга так задурила, — парень крепче прижал мои ягодицы к своему паху. — Я не он. И тебе не верю.

Без шлема я давно уговорила бы этого малолетнего раба юношеских гормонов и фантазий. Но снимать защиту не рискнула. Придется другим путем. В его глазах я уже шойса, придется соответствовать представлениям.

— Что ты знаешь про Денга? Он уже староват был для таких дел. Оттого и щенков у него не было, — мурлыкала псу, ерзая ягодицами по возбужденному паху пса. — Вот ты как раз то, что нужно…

Парень дышал тяжело и прерывисто, рука оглаживала высокую грудь. Мягко высвободив руку из захвата, провела кончиками пальцев, затянутых тканью перчатки по горячей щеке, спускаясь ниже к незащищенной шее.

— Ты такая горячая, шойса, — прохрипел парень и поволок в выбранный мной смятый падением ливор. — Орре Денг умел выбирать женщин. Мне будет жаль, когда тебя съедят.

Глава 27

Если и были какие-то капли жалости к молодому балбесу, то после этих слов тут же испарились. Прижав меня к боку ливора, он переместил мою затянутую в защитную перчатку ладонь к себе на пах, пытаясь быстрее закончить дело. До слуха доносились его тихие, хриплые стоны. Переживая нахлынувшее от разрядки удовольствие, пес тяжело дышал, полностью утратив контроль над ситуацией. Я нежно погладила тонкую шею, еще не успевшего заматереть парня, нащупала упрямо бьющуюся жилку и дрогнувшей лишь на мгновение рукой чиркнула «чешуйкой». В шлем ударила упругая струя крови. Парень оттолкнул меня, схватился за горло, захрипел, закашлял, булькая кровью, и медленно осел в дорожную пыль.

Мысленно поблагодарила тиена, желавшего обезопасить свою землянку и показавшего нам с Керолл, как активируются лезвия-чешуйки на защитных перчатках.

Оглянувшись в поисках свидетелей, бегло обвела взглядом ближайшие окрестности и облегченно вздохнула, не обнаружив ушедших на разведку псов и Гархара. Сердце кольнуло опасение за пропавшую парочку влюбленных. Секунду разглядывала рыжеватого шатена со скуластым, широким лицом, плоской седловиной носа и тяжелым подбородком, поросшим тонким пушком. На меня смотрели быстро стекленеющие знакомые желтовато-зеленые глаза Денгара. Кунц вполне мог быть его сыном. Но Денгар признавал за своих лишь беловолосых щенков с даром телепата.

Жалости к убитому не было, лишь брезгливость и немного сожаления, что пришлось второй раз стать убийцей. Правду говорят, что после первого раза все проще. Может дело в том, что он враг и моральный урод, который переспав со мной, не моргнув глазом, тут же разделает на бифштексы. А потом из шкуры сошьет жилетку.