— Приехали, лапа. Как тебе Суахал? Страх и ужас!

Глава 5

Часто моргая, я всматривалась, куда показывал рукой похититель, теряясь в догадках. И по мере того, как слезящиеся глаза привыкали к свету, внутри все цепенело от страха.

В мире на смену ночи пришло утро, и солнце поднималось над серыми горами, острыми зубцами, вырисовавшимися на охристо-желтом небосклоне, кольцом окружившими долину, окрашивая серые скалы в золотистые и персиковые цвета рассвета. Вглядываясь в одноэтажные домики за невысокими заборами, замирая сердцем, я не могла не согласиться с блондином.

Опасное существо, размером со среднюю собаку, названное блондином дахаром Бурхом, обогнуло застывших рядом Гархара и Керолл и ломанулось по одному ему видной тропе. Только пара лохматых, черных хвостов мелькнула за поворотом.

Мы стояли на верхотуре, любуясь открывшимся видом у входа в пещерный комплекс. Внизу у подножия скал тянулось запертое со всех сторон плато, размером с два футбольных поля. На нем, видное как на ладони, располагалось поселение моего похитителя. Тот самый Суахал. Глаза зацепились за черную статую высотой в три человеческих роста, глянцево блестящую под лучами восходящего солнца. Центральный в два этажа дом соседствовал со статуей черного Анубиса. Дом жреца, как я окрестила его для себя, был окружен отстроенными наспех, без плана домиками простых жителей. Каждый огораживал забор. Ни травинки, ни деревца. Я насчитала около пятьдесяти домов, но построения тянулись гораздо дальше, теряясь в рассветной дымке, намекая, что это город. Город, в котором найду свою смерть. Я закусила губу, удерживая рыдания, чувствуя, как по щекам покатились слезы. Рядом судорожно всхлипнула Керолл, понимая, что это конец.

Все построения были богато изукрашены и в лучах поднимающегося светила сияли нежным жемчужно-розовым сиянием. Украшением, архитектурным «изыском» в этом мире служили… кости. Человеческие кости. Уж их-то мы немало вытащили из земли, загибаясь на раскопках старых могильников каждое лето. Тысячи и тысячи черепов разных размеров нанизанные на заборные колья, украшающие крыши. Несколько курганов с человеческий рост, выстроенных вокруг статуи, на пьедестале которой покоилось потемневшее человеческое тело, лишенное головы и конечностей.

От ребер и мослов, из которых были набраны двери, перила, ставни на окнах, рябило в глазах.

— Кейт, я не хочу умирать, — я услышала шелест голоса Керолл.

Девушка медленно осела у ног Гархара, не выдержав нервного потрясения.

— Держись, Кери, — шепнула в ответ, чувствуя, как меня трясет от напряжения и страха. — Я обязательно нас вытащу. Обещаю.

— Ну, говорил я тебе, орре Денгар, что толку от земных котят чуть. Отдай своего котенка, все одно не протянет долго, — недовольно пробурчал рыжеватый, похожий на медведя мужчина, подхватил и небрежно взвалил безчувственную девушку себе на плечо. — Идемте, чего глаза мозолить. Торре ждет.

Мы спустились по вырубленным в скале ступеням крутой лестницы, идущей зигзагами. От перенесенных волнений меня шатало, я то и дело оступалась, падая на колени и рискуя скатиться вниз и сломать себе шею. Блондин зло шипел, вздергивал за шкирку и ставил на ноги, понуждая тычками в спину продолжать путь. Когда мы все шагнули на покрытую белыми осколками дорожку, ведущую в селение, солнце уже поднялось над горами, обещая жаркий день. Я облизала сухие губы. Горло царапало, хотелось пить, и больно саднили содранные ладони и колени в прорехах джинсов.

Белоснежный гравий хрустел под ногами, когда мы шли по улицам города. Боясь поднять глаза на жуткие украшения, я рассматривала дорожку под ногами. То, что я вначале приняла за речную белоснежную гальку, оказалось осколками все тех же костей. Осознав, что топчусь по человеческим останкам, я слабо захрипела и рухнула на колени. В многострадальные ладони вонзились острые занозы.

— Вставай, — рявкнул блондин, пнув ногой в бедро. — Здесь недалеко. Ну же не зли меня, лапа.

— Пить, — просипела едва слышно и попыталась встать на трясущихся ногах.

Волосы больно рвануло, выдирая с корнями. Я закричала от боли, вскинула руки, пытаясь перехватить волосы. Похититель накрутил хвост на кулак и дернул снова, понуждая подняться. Я стиснула зубы, чтобы не заорать снова.

Тварь белобрысая! Сдохнешь, как тварь! Я постараюсь!

— Получишь, когда дойдем, — зло выплюнул мужчина, толкнув меня вперед.

Разбуженные нашими голосами из ближних хижин показались дети. Смуглые, лохматые, одетые в кожаные шорты и безрукавки, они скалили крепкие зубы и показывали на меня пальцами, украшенными темными коготками. Многие облизывались и терли ладошками животы.

Каннибалы! Они решили, что мы с Керолл — их ужин! Целое поселение людоедов!

Отпихнув детишек, из дверей степенно выходили мужчины и женщины, коротко стриженные, одетые в темные простые одежды из грубо выделанной кожи. Не многие уступали ростом обоим Денгару и Гархару. На грубоватых лицах светилась зависть и злорадство. Пальцы сжимались в кулаки. Оценивающие взгляды провожали и жгли спину.

— Гархар, себе котенка приволок? Приглашай на пир, пособлю с готовкой, — выкрикнула одна из женщин в длинном платье с рукавами, показав белоснежные клыки. — Мое почтение, орре Денгар. С уловом вас. Не забудьте вдову при дележе.

Женщина слегка поклонилась блондину.

— Это не котенок. Остынь, Брига, она землянка, — осадил рыжеволосый мужчина переставшую смеяться женщину.

Повеяло смрадом, я надсадно закашлялась. Пустой желудок сжался от спазмов, если бы было чем, то меня стошнило. Получив сильный тычок в спину от блондина, едва не упала, уткнувшись в спину Гархара, идущего впереди с безвольной Керолл на плече. Он зарычал и щелкнул крепкими челюстями у моего носа. Я отшатнулась в страхе. Гархар заливисто засмеялся, упиваясь моей беспомощностью.

Повернув голову, увидела искусно вырезанные из черного гранита трехметровые стопы, а у них облепленное мухами мертвое тело, источающее смрадное амбре. Мы подошли к центру города.

— А какая разница? — донесся до меня голос женщины. — Она не суахалка, не двуипостасная… Молодая, мясо нежное.

Дети молчали, не вступая в спор взрослых, и только вторили визгливым, лающим смехом каждой реплике суахалки.

— Великий Кафа запрещает! Или хочешь навлечь мор на Суахал? — рыкнул кто-то из мужчин за спиной.

— Торре Рольф сам решит, — последнее, что успела расслышать.

Я успела подумать, что где-то слышала про культ Великого Кафы, поднимаясь по лестнице в дом жреца, слыша, как переругиваются встречавшие нас жители города. Но вспомнить мне не дали, грубо втолкнув в темные сени. Подавив желание возмутиться, я постаралась не упасть.

Перелетев порог, я ухватилась за дверь, поздно сообразив, что ручка — это бедренная кость ребенка. Одернув руку, огляделась вокруг. Окна, не прикрытые ставнями, пропускали достаточно света. Мне показалось, что я попала в подземный храм, где вела раскопки со своими студентами. Множество украшений из костей, только богаче и разнообразнее. Чья-то извращенная фантазия додумалась покрыть их охрой и красной краской. Стены, колонны, подпирающие высокий потолок, домашняя утварь, рука изувера-декоратора украсила костяными останками, и они щедро полыхали алым. На мгновение показалось, что я попала в ад.

Не так далеко от истины. Впору позавидовать Джесс и Коре.

Глава 6

В широком кресле, украшенном изящным костяным орнаментом, стоящем на возвышении в центре комнаты, на шкуре пятнистого кота развалился крупный мужчина, одетый в алую кожаную тогу, прихваченную костяной булавкой, на манер римских патрициев. У разведенных ног толстяка стояла на коленях худенькая, длинноволосая брюнетка, совсем девочка. Появление гостей оставило толстяка и брюнетку, увлеченную своим делом, равнодушными. Гархар, оценив обстановку, понимающе хрюкнул, швырнул на пол застонавшую Керолл и упал на одно колено. Денгар чуть скривился, разглядев, чем занят толстяк, но склонил голову в почтительном поклоне.