Когда заново прояснилось, поняла, лежу лицом вниз. Надо как-то вставать, пусть руки и трясутся от постоянного напряжения, а ноги не хотят слушаться. Пока жива, надо что-то делать.

Глава 6

— Фатхаранна, ты должна помнить! — Голос, раздавшийся у меня за спиной, заставил мгновенно прийти в себя и с опаской обернуться к говорившей.

— А-а-а-а!!! — От неожиданности заорала дурным голосом, совершенно не обращая внимания на посторонних.

Стоящую прямиком в воздухе эльфийку я узнала сразу, моментально. Мне стало на миг плохо физически. Накрыло понимание того, что происходит не совсем то, на что я рассчитывала. А вокруг меня все пространство уже затопило нестерпимо ярким белым сиянием, в центре которого оказалась тоненькая, небольшого росточка, юная на вид, эльфийка с длинными светлыми серебристо-сиреневыми до седины волосами, шлейфом стелющимися за ее спиной и в белом с разной длины подолом платье. Глядя на эту хрупкую девочку, подумала о том, я совершенно не помню, как выглядела при жизни мама. С детства я считала ее едва ли не мифической феей, которую можно увидеть лишь во сне. Встречаться наяву с нею никогда не любила, так как эльфийка при жизни не отвечала моим мечтам о настоящих матерях.

В белом мареве скрылись все действующие лица, погасли блики от разбивающихся заклинаний, пропали все посторонние запахи, исчезли разрывающие слуховые нервы звуки рушащегося здания. Мгновенно стало тихо и неуютно. Сглотнув комок, подступивший к горлу, сделала попытку отодвинуться назад и поняла, что-то не пускает. Меня держали, не физически, но весьма качественно.

— Фатхаранна! — Низкий, требовательный, с характерным для нее придыханием, голос матери раздался снова.

— Нет! — Вскинув руки перед лицом, крест-накрест, пытаясь защититься неведомо от чего, я зажмурилась и отрицательно замотала головой. — Слышишь! Никогда! Не смей мне являться!

— Ты должна! — Воззвали к моему разуму, отказывающемуся принять очевидное.

— Ничего я не должна! — Я вдруг разозлилась. Опустив руки, поднялась на ноги, и смело шагнула вперед, прямиком в марево белого света. — Ты никогда не понимала, для чего собирала этот проклятый артефакт, стоивший тебе жизни и здоровья. Никогда, слышишь, никогда не смей мне приказывать. Я не собираюсь становиться частью дурацкого ритуала. Ты никогда не вернешь свой клан, где бы ты ни была.

— Ты тоже часть этого ритуала. — Голос эльфийки и походил и не походил на интонации материнского.

— Нет. — Я говорила твердо, не собираясь становиться слепым оружием в руках матери. А матери ли? — Артефакт будет уничтожен. Ни смотря, ни на что.

— Ты не смеешь! — Жрица, которая когда-то была моей матерью, порывисто шагнула вперед по воздуху, по-прежнему не спускаясь на нашу грешную землю. Ее белоснежные одежды взметнулись и опустились тяжелыми фалдами у ног. — В тебе пробудилась родовая память, и ты должна исполнить свое предназначение.

— Значит, предназначение? — Я даже не отступила назад, хотя и не горела желанием прикасаться к столь странно живому воплощению матери.

— Да, твоя кровь пробудит артефакт Ашана к жизни и только твоя. — В голосе жрицы проявились истерические нотки. — Ты предназначена только для совершения обряда. Вся твоя жизнь это лишь обряд.

— Значит, едва тот совершится, я умру? — Спокойненько так, даже с некоторой долей внимания и сарказма, поинтересовалась я, смерив эльфийку тяжелым взглядом. Нет, при жизни жрица не замечала меня и мое существование, но по крайней мере, не лелеяла столь агрессивных мечтаний, по крайней мере мне тогда так казалось.

— Да, ты рождена для этого. — Подтвердила мои опасения Серая, чересчур подверженная эмоциям, совершенно не подходящим призракам.

— И с кем это согласовано? С Ахоором или кровавым? А может и со всеми троими? Так вот, это совершенно не входит в мои представления о благополучной спокойной жизни. — Я встала в позу, как когда-то в детстве, когда мать пыталась принудить меня к совершению чего-то неправильного в моем понимании. — И я не собираюсь выполнять столь бредовое желание почившей когда-то жрицы. Как и становиться частью дурацкого ритуала. Для кого ты так стараешься?

— Я хочу вернуться к жизни. — Просто ответила эльфийка, посмотрела на меня моими же глазами и вдруг широко улыбнулась. — Ты сильная.

— Значит, ты сговорилась с Ахоором? — Мне немного поплохело от понимания происходящего. — Что он тебе обещал за добровольный уход из жизни?

— Жизнь. Вечную. Счастливую. — Разделяя слова, ответила жрица предельно честно и с фанатически горящими глазами.

— Ага, и вместо этого связал с артефактом? — Слова дались с большим трудом. Хотелось оказаться как можно дальше от разворачивающегося абсурда. — Странно, что ты поверила этому лживому князю, столь коварно манипулирующему жизнью не только твоей, но и своего наследника. Артефакт Ашана дает бессмертие? Вот уж не знала.

— Нет. Он дает власть, власть над временем и эпохами. Позволяет стать практически неуязвимым, наделяет способностью возвращать жизнь другим, дозволяет стать великим, позволяет видеть ложь, фальшь, разрешает изменять саму жизнь. — В голосе эльфийки проявились нотки экзальтации, присущей погруженной в транс.

— Да уж, поздравляю. — Я брезгливо поморщилась. Чрезмерная фанатичность эльфийки мне не нравилась категорически. — И тебя это все прельстило. Ты знаешь, что тебя ждет слепое подчинение артефакту?

— Нет, я жрица и умею управлять артефактом и его силой. Я желаю лишь возвращения величия моему, нашему, — поправилась эльфийка, — клану. — Голос жрицы стал патетическим, страстным.

— Благодаря смерти своей собственной дочери. — Не осталась я в долгу и напомнила об основном.

— Когда клан вернется к жизни, вернешься и ты. — Голос эльфийки дрогнул.

— Правда? В качестве кого? Очередного родового голоса? — Я закатила глаза, не позволив себе поверить во всю эту ахинею, в которую так верила моя мать. — И все же я не стану подвергать свою жизнь подобному стрессу. Отправиться вместе с тобой в небытие. Нет уж, увольте. Ты хотя бы понимаешь, что говоришь? Понимаешь, что превратилась в добровольное оружие Ахоора, манипулирующего твоими низменными желаниями? Ты давно перестала жить, понимаешь? Он просто управляет твоими чувствами, твоими помыслами и умениями подчинять силу артефакта. Он играет твоими желаниями, помыкает тобой и вертит, как хочет, наживаясь на твоей жажде стать во главе великого клана, которого давно уже не существует, даже в твоем мозгу. Они исчезли еще, когда ты впервые обратилась к князю Светлых. Все твои мысли только отзвук желаний князя о собственном величии.

— Ты не понимаешь. — Жрица просительно заломала руки, с мольбой взглянув на меня.

— Это ты не понимаешь! — Я повысила голос, пытаясь достучаться до затуманенного разума эльфийки, которую я не могла сейчас назвать матерью. Та, настоящая, давно умерла, а это просто информационная оболочка, так необходимая Ахоору и которую явно искали остальные интриганы. — Ты умерла! Твой разум давно искусственен, и я не собираюсь идти у тебя на поводу, потакая прихотям князей, охочих до бесплатных развлечений.

— Я хочу, чтобы ты возродила клан! — Голос жрицы вдруг стал жестким, повелительным, не терпящим возражений. Она резко выпрямилась, став выше и величественнее, несмотря на свой маленький рост.

Эльфийка несколько мгновений внимательно смотрела на меня, а потом вдруг резким неуловимым движением вскинула руку и в белом мареве что-то мелькнуло.

Я не успела совсем чуть-чуть. Просто не осознала того, что передо мной давным-давно не мама, а призрак, полностью подчиненный хозяину, без своего разума, эмоций и чувств. Уже отклоняясь в сторону от летящего предмета, неожиданно споткнулась и оседая на пол, ощутила, как в бок воткнулось что-то узкое и острое. Схватившись за рукоятку, я рывком вытащила узкий ритуальный стилет, уже обагренный моей горячей кровью. Странно, но ощущение воткнувшегося стилета пришло позже, когда я уже успела споткнуться, словно время перепуталось, и краткие моменты моей жизни поменялись местами.