Белугов услужливо забирает куртку и помогает надеть, неприлично прижимаясь сзади:

— Приходи завтра часам к восьми. Номер напротив — тысяча. Я «свою благоверную» в отпуск отправлю, с делами закончу. Обещаю, время весело проведём, а то тут скукотища. Мы, русские, любим гулять на всю катушку, чтобы было, о чём вспомнить…

Кожу окатывает морозцем, даже волосы на голове шевелятся. Выходцева окидывает скота взглядом — узнал ли? Вроде нет… Тогда почему так сказал?..

Мысль улетучивается — Белугов самодовольно ухмыляясь, плюхается на диван рядом с блондинкой и кладёт её ноги на свои. Поглаживая коленки, не сводит масленого взора с Кати. Тварь! Ведь не боится, не стесняется. Вдруг, кто увидит, услышит!..

В кабинете громыхает, падает, Варгр точно обыск учиняет.

Выходцева заинтересованно смотрит на Ларса — Иржен, спрятав руки в карманы и покачиваясь взад-перёд, таращится в окно. По хмурому лицу гуляет задумчивость. М-да, ему не до насильника и очередной пассии внука. Своих проблем навалом.

Белугов — подонок! Как удачно разыгрывает приставание. Что ж… значит, судьба!

Из кабинета стремительно выскакивает взъерошенный Варгр, сжимая в руке чёрную толстую папку. На ходу хватает за руку Катю и бесцеремонно тащит к выходу — кожу на запястье нестерпимо жжёт, но жгуты не ослабляются:

— Всем пока, — бросает только и послушно следует за Бъёрном младшим.

Глава 39.

Полоса асфальта петляет как гадюка, ползущая к водоёму. Небо неизменно — серее некуда. В воздухе стена вязкого кислорода. Тяжесть обостряет звериные чувства. Мелкие, редкие капли гулко ударяются о лобовое стекло. Варгр нажимает педаль газа, выдавливая предельную скорость. С нарастающим гулом мимо пролетают встречные машины. Авто слегка покачивается, подталкиваемое воздушными потоками. Тёмно-зелёные пушистые сосны — мир зверя. Трасса, города — человека. Два разных мира. Один — простой и понятный, другой — сложный, со всеми вытекающими: ложь, предательство, обман, корысть, воровство, убийства. Люди — коварные твари, потому что в личине слабого зверя скрываются порой самые жестокие, беспощадные и коварные животные. Столкнувшись лицом к лицу, с первого взгляда и не определишь истинную сущность человека. Нужно копать глубже, общаться дольше…

Белугов, что за зверь?.. Почему так среагировала Катя? Побледнела…

Русский. Взгляды на неё бросал, но руками не трогал. Похоже, они знакомы. Тогда почему она не призналась? Для подобного нужны веские причины, а их может быть несколько. Первая — оба мошенники и уже пересекались ранее. Вторая — работали вместе, но поругались и разбежались… Третья — Катя говорила о богатых ублюдках… Дьявол! Неужели он один из них? Тогда почему он продолжал общаться как ни в чём не бывало и даже не намекнул, что девчонка — воровка?

Ответ неутешительный, заставляющий призадуматься. Оба что-то скрывают!

Нужно всё выяснить. Сейчас бессмысленно, Катя как ёжик выпустит колючки — и без того отнекивалась, но зверя не обманешь, девчонка опять скрытничает. Подумала, что ничего не понял и не заметил. Пусть, так будет проще за ней уследить. Отмахнулась с лёгкостью — умелая лгунья. Мелькнула мысль: врёт, но потом, вроде, в туалете даже приставала.

Хм, Константин Белугов. Как ему удалось деда втянуть в аферу? Ларс… Что наделал? Зачем продавал акции? Хотел денег для расширения…

Кисловато-сладкий запах теперь уже соучредителя деда, смешанный с гниющим куском мяса — точно шлейф, тянется из номера отеля и оседает в салоне пикапа. Вздохни глубже — накроет тошнотворностью. Руль под пальцами жалобно трещит, обзор застилает кровавая пелена. Трасса пропадает, оставляя едва отличимые контуры. Картинка исчезает — окрашивается тёмно-серыми безжизненными линиями. Звериное тепловое зрение выскакивает как чёрт из сундука. К такому не привык, будто организм коротит: то человек, то зверь… Выныриваешь из одной сущности, пытаешься сосредоточиться и тотчас опять реальность искажается — втягивает в другую. Варгр стискивает зубы до скрежета, подавляя рык отчаянья. Косится в сторону — на соседнее сидение. Рядом ангел… Светлая аура очерчивает стройный силуэт. Красные нити сосудов с перетекающей жидкостью, точно хитрые переплетения замысловатой паутины, — выползают из большого пульсирующего сгустка. Катино сердце бьётся ритмично, мощно. Бъёрн яростно встряхивает головой. С девчонкой что-то не то. Таращится в одну точку, молчит, напряжена, но сейчас не до этого — разобраться бы с собой. Мозг закипает, словно там черти устраивают жаровню. Гудение, перерастающее в перестук тамтамов, убивает. Уже второй день. Раньше спасала близость с Катей. Эмоции, которые вызывает, заглушали боль от звуков, проникающих в сознание. Сейчас башка разламывается, хоть на луну вой. Дерьмо! Почему же тело наливается звериной силой? Кости потрескивают, кожа нестерпимо чешется. Шумы выключаются — накатывает лёгкость и пустота, будто взмываешь в небо. Голова как сосуд, готовый для заполнения.

Тёмная полоса… дорога вновь пропадает. На её месте безликие, чуть различимые линии — высокие ветвистые деревья. Всюду мелькают красноватые сгустки — животные.

— Мы властители этого мира! — чуть грубоватый женский голос обволакивает чувственностью. — Он будет принадлежать нам!..

Грозный рев клаксонов будто гудок отплывающего корабля. Варгр в ужасе глядит на дорогу и спешно виляет в сторону — трасса едва не уходит из-под колёс. Тепловое зрение выделяет несущуюся навстречу фуру.

Бъёрн резко останавливает машину, прислушиваясь к шумам — ничего. Кто это говорил? Показалось?.. Дьявольщина!..

Сердце чуть выпрыгивает из груди, кровь яростно пульсирует в голове. Руки трясутся.

— Киса, сядешь за руль? — Варгр щурится, старательно фокусируясь. Катя словно и не замечает случившегося, смотрит в никуда. Бледная, глаза потухшие. Рассеяно, с видимой заминкой, кивает в ответ. Так и есть! С ними обоими что-то происходит. Понять бы, что именно.

Варгр обходит машину и садится на место Кати. Она перебирается на водительское не выходя — захлопывает дверцу и нажимает педаль газа.

Бъёрн приспускает окно, всматриваясь в лес. Он манит, как никогда. Запахи усиливаются, забивая нос и одурманивая свежестью. Сущность зверя рвётся в свой мир. Поддаться бы слабости и бежать, сливаясь с ветром, не чувствовать боли; забыть горечь и негодование. Единство с природой — нет слаще момента.

Нельзя! Катя рядом… Девочка-загадка. С которой не так, как с другими. Если расслабиться — можно её упустить. Не доглядеть — она сбежит, и тайна останется не раскрытой!

Барабанный перестук в голове сменяется женским голосом. Бархатным, щекочущим нервы и возбуждающим неприличные мысли. Непонятные слова льются, точно начитываются заклинания. Личина зверя против воли вот-вот окажется на свободе.

— Эй… э-эй… — удалённая, забыто-знакомая тональность вырывает из интригующего мира — взывает обеспокоенно.

Всё неважно — потом, сейчас — свобода. В лес — там свои. Темнота с яркими сгустками жизни, горячими, трепещущими, сложными переплетениями и ответвлениями кровеносных сосудов. Горячая кровь, сладость…

— Эй… — не отпускает настойчивый протяжный голос, будоража забытые желания. Непонятные слова просачиваются через заслонку иной реальности. Долетают грубо и обрывочно, но так томно и страстно, что восхитительная нега расплывается по телу. Ругательно-плевательные звуки полностью завладевают вниманием. Варгр вслушивается, но, как назло, смысл ускользает.

Бъёрн резко поворачивается на голос, к багровому сгустку, сидящему рядом. Картинка складывается по частям, как мозаика — кусочки, прилетая из ниоткуда, встают на нужные места. Искажаются, будто на полотно со свежей краской наливают воды и разгоняют кругами — он, плавая, расширяются, сужаются, надуваются словно шар…

Катя!

Испуганно трясёт за плечо одной рукой, другой удерживая руль. В зелёных глазах застывают страх и недоумение. Рот открывается, ударяют звучанием непонятные слова — девчонка явно кричит на ведьминском.