Чего думать-то?!.. Градус выше — и смелость города брала. Катя в несколько шагов оказалась рядом с Драгором, перехватила у самых его губ порядком опустевший бокал:
— Моя порция! — Осушив, вернула — небрежно всунула в мощную ладонь Бъёрна старшего. Он даже не шелохнулся — так и смотрел с открытым ртом. Наморщила нос: — Всё же виски — дрянь. Водка круче!
В горле пекло, растекались горячие потоки. Глубоко вдохнула, чтобы спирт проник глубже, и опьянение наступило быстрее. В животе разрасталось тепло. Голова закружилась — дымка лёгкости сгущалась, накатывало чувство нереальности. Так-то лучше, неуверенность отступала:
— Вот теперь готова попрощаться.
На ватных ногах, словно при качке, ступила в маленький тёмный коридор. Тусклый свет пробивался из-за приоткрытой двери в конце. О, Чёрт! Точно как в сказке… только там небольшая нора: пугающая и одновременно дух захватывающая, а вот притягивала также. Ещё пирожков и прочей дребедени не хватало. Хотя… допинг приняла, очередь за малым — шагнуть в неизвестность…
Прикусила губу. Заглянуть? Получится, что подсматривает. А что?! Как Варгр в мотеле… Пошло всё! В узком проёме мелькнула обнажённая громадина. Варгр ковырялся в комоде у самого выхода, даже и бровью не повёл. Катя отшатнулась в темноту. Оборотень до омерзения красив. Идеальный образ накаченного мужского тела, усеянного прозрачными каплями, будет долго преследовать. Смой Бъёрна младшего цунами, накрой тоннами сели, плени вечный лёд… Плевать что! Схорони подальше от глаз любой природный катаклизм или вмешайся иные силы, — властительные мира сего, — всё равно больше не будет ни покоя, ни сна. Варгр завладел всеми мыслями. Даже о спасении собственной шкуры не думается — только о нём.
Уйти! Зачем раздражать назойливостью? Видно же: игнорирует. Хотел бы общения — искал бы встречи. Сердце трепыхалось будто пойманная птица.
Варгр потерял интерес?.. Быстро, однако ж… Дураку ясно: навязчивой девице кроме отвращения ожидать нечего и, уже тем более, надеяться на симпатию. Пока осталась хоть чуточка гордости, лучше сбежать.
Нет!.. Точно прикованная к этому месту… Ноги не слушались. В груди кольнуло — как же неприятно, когда отвергали. Ладно, плевать! Увидеться и попрощаться… для очищения совести. Чтобы глубокой ночью, в полном одиночестве, вдали от места, где оставила кусочек души, в часы тоски и слёзного томления, было о чём вспомнить. Убеждать себя, твёрдить: «Сделала всё, что могла!»
Вот так «да»… В который раз спотыкалась на мысли… очень правильной, логичной: странно, когда «это» приобрело важность?» Маразм. Поступиться своими интересами и целями из-за незнакомого мужчины. Рисковать жизнью без необходимости. Да и вообще, с чего бы совесть так долго не дремала?! Всё время начеку, словно мучилась бессонницей. Как что — сразу режет по больному. Всплывают трепетные моменты, обжигающие улыбки, наглые взгляды…
Чувства обострились до предела. Запахи сводили с ума. Осязание настолько возросло, что даже прикосновений не надо: под пальцами ощущалась гладкость смуглой жаркой кожи, до боли и замирания души знакомой; на губах соленоватый привкус… Слух улавливал движения в комнате, а воображение… Вот главное истязание! Будто нарочно рисовало образы, от которых истлевала со стыда и изнывала от возбуждения. Они переплетались с другими: томительными, страстными, от которых учащало бой пылкое сердце, бурлила кровь. Точно из забытого, но счастливого прошлого, нагнавшего в мучительном и сомнительном настоящем, толкающего в до смерти пугающее неизвестное будущее. Наказание… За что? Света говорила: воспоминания хранятся в каждом сосуде… заблокированы во избежание… Что если: прорывая мрак времен; снося преграды страхов и демонов, они пытаются подсказать нечто важное — жизненно необходимое… во спасение… Толкнуть на решающее, подкинув крохотную зацепку «во имя» или «вопреки» счастья, рока…
Заболела… Кренсберг действовал как пилюля правды. Бегай, не бегай — природа рано или поздно возобладаёт над разумом, ведь для чего-то создала большую часть тварей по паре. Судьба… Повороты, удары, превратности… от них не ускользнуть, а чтобы хоть немного изменить — рви жилы, ломай кости, теряй дорогих, погрязни в крови…
Что ж… чему быть, того не миновать! Катя постучала, затаив дыхание — ответило молчание. Пару секунд на обдумывание — и вновь дала знать, что ждёт приглашения. Тишина неприятно щекотала нервы…
Катя шумно выдохнула. Ах так?! Проём расширялся, под омерзительный металлический скрип. Варгр уже между заправленной кремовым покрывалом кроватью неслыханных размеров и открытым балконом — выходом на террасу. Лёгкая занавеска покачивалась в такт порывам ветра: донельзя свежего, аж по коже высыпал мороз. Дверь в гардеробную отворена — видны ряды полок с обувью, вешалки с одеждой, а соседняя заперта. Можно не гадать — душевая, туалет. Бъёрн младший возле кресла благородного орехового цвета, с высокой спинкой и массивными подлокотниками. По-прежнему невозмутимо щеголял голым торсом, завязывая шнурок на удлиненных чёрных шортах, с множеством карманов, молний.
— Тебе чего? — грубая интонация голоса ошарашила, всколыхнув в душе волну отчаяния. Катя остановилась посредине комнаты:
— Спасибо за байк, — отозвалась заплетающимся языком. Замялась на секунду: — Почему ушёл, не дождавшись оплаты?
Умолкла — Варгр резанул печальным взглядом, полным разочарования. Взял со спинки кресла полотенце и, промокнув волосы, швырнул на комод. Смоляная шевелюра растрепалась влажными локонами, придав многострадальному образу Варгра сексуальной небрежности. Уму непостижимо… Даже в скорби оборотень прекрасен. Сел на угол кровати, надел сандалии, ожидающие под ней — на полу:
— Срочные дела…
— Мог бы администратору записку оставить, — не выдержала тягости, шагнула ближе, — или на словах передать…
— Если не озвучил, значит, так надо! — холодный ответ Варгра вновь приковал к месту. Накатила паника — Катя переступила с ноги на ногу. Неудобно-то как?! Куда деться, ни малейшего понятия. Переборола желание убежать и устроилась рядом с Варгром. Жар выбил из колеи, но отодвинуться — ни сил, ни желания. Подрагивая от волнения, собиралась с мыслями — чертовски трудно, если учесть близость, от которой сносит крышу. Впитывала как губка, запоминала, что могла. Аромат, тепло, шум дыхания, колыхание воздуха, наэлектролизованность потоков, напряжение тела…
— Что-то случилось? — собственный голос словно чужой: всего на миг нарушил тишину — и снова повисло удручающее безмолвие. С чего взяла, что расскажет? Кто такая? Видно же: не рад гостье. Сердце разрывалось от боли. Под ногами, точно зыбучие пески — затягивало в омут душевных терзаний. Ни одной разумной идеи или вопроса. От расстройства подступили слёзы. Что происходит с напыщенным индюком? Самоуверенность, наглость, хамство из него и кувалдой не выколотить. По крайней мере, так казалось раньше… А сейчас… Мечтать, что переживает из-за отъезда малознакомой Кати — не так глупа. Даже попытка чокнутого папаши доказать симпатию сына не убедила. Чары Нойли так просто не развеять… О! Катя поморщилась. Неужели опять альва?!..
— Это связано с Нол? — предположила несмело и затаилась. Если «да», тогда лучше бежать, пока окончательно себя не потеряла. Смуглое лицо оставалось непроницаемым. Катя подтолкнула Варгра плечом в бок: — Ну же, не пугай. — Бъёрн младший будто остолбенел — перестал дышать. Губы поджались в узкую недовольную полосу, скулы натянули кожу, послышался скрежет зубов. Оборотень взбешён?! Сейчас кинется и растерзает, срывая злость. По спине скатилась предательская капля пота.
Пусть убьёт! Лишь бы заговорил… Мотнула головой:
— Можешь съязвить, гадость сказать, — перевела дух. — Даже… — облизнула пересохшие губы и стыдливо выдавила: — на пошлость согласна. Только не молчи, — голос едва не сорвался на молитву: — Если это из-за…
— Я не говорил, — оборвал грубовато Варгр, — соседний город, Ласгерн, кишит нечистью. Среди тварей семейство Мареш…
— Твой отец уже просветил…
