— С чего бы передумала? — язвит Фенрир.

— Ты — единственный механик в городе, — оправдываешься.

— Да что ты? — дьявольские глаза полыхают огнём. — А я подумал, что оплата заинтересовала. Как насчёт аванса?

Вот же гад!

Решительно встала и накинула куртку. В бар… ближайший, опрокинуть пару рюмок. Работой не обременена, а архивы перегара не боятся. Разгрузка не помешает — жизненно важно избавиться от… возбуждения.

На лестнице остановилась — запах Варгра ощутимей, чем раньше. По телу прошла дрожь. Голова закружилась. Необъяснимая боль сжала сердце. Реальность вновь ускользала. Выпить! Как можно скорее…

В небольшом баре дым клубился под потолком. Спёртая вонь ударила в нос — алкоголь, табак, пот… В зале пару десятков массивных деревянных столиков — все заняты. Между ними лавировали несколько молодых официанток в белых футболках, джинсах и чёрных фартуках. Шквал звуков оглушал — смех посетителей, музыка, звон стекла, побрякивание посуды, скрежет ножек… Чёрт, глупая затея! Проще купить и дома выпить одной, зато в тишине. Катя огляделась. С двух сторон в стены встроены небольшие телевизоры — прокручивались клипы. Люди гуляли — жизнь бурлила… Вероятно, праздник с острова Кинг-Йорген, где она отсиживалась позавчера, переместился в Кренсберг. В этой стране любили повеселиться как и в России.

Укромного места найти не удалось. Подошла к бару. Все стулья заняты. М-да… Встретилась с взглядом пожилого мужчины. Изрезанные морщинами губы растянулись в улыбке, тускло блеснув остатками зубов. Что сказал? Чёрт его знает…

— Не понимаю! — отозвалась нехотя.

— Красавица, — коверкая английский, жевал слова, — не слишком молода, чтобы посещать такие места? — От него несло мощным перегаром и немытым телом.

Катя скривилась:

— А вы не стары для того же?

— Нет! — взмахнул рукой с кружкой. Пиво заколыхалось, грозя выплеснуться: — Я молод, мне всё ещё семьдесят пять.

— А я стара, мне уже двадцать два! И если вам самое время заканчивать, то мне как раз пора начинать…

Не дожидаясь ответа, присела на освободившееся место возле кассы и бросила взгляд через плечо. Посетитель за столиком в зале шлепнул худенькую официантку по заднице.

Миниатюрная, с длинными русыми волосами и бездонными тёмно-синими глазами. Губы надуты, как у обиженного ребенка. На лице гримаса не то ужаса, не то отвращения. Девушка с отчаяньем посмотрела в сторону Кати.

Настроение испортилось окончательно. Мужичьё! Хотя… это бар, здесь всегда пристают.

Отвернулась. О! Симпатяжка — бармен. За стойкой привлекательный мужчина, лет тридцати пяти. Невысокий, статный. Руки длинные, изящные. Он ловко управлялся с бутылками — открывал, взбалтывал, наливал. Смешивал напитки, украшал бокалы… Короткие, русые волосы обрамляли заострённое лицо. Холодные голубые глаза под крутыми надбровными дугами, окидывали взглядом зал. Прямой нос как у аристократа, узкие губы поджаты. Холодно, но твёрдо отреагировал на молчаливую просьбу официантки:

— Norman… — фраза не понятна, но явно обращена наглецу.

Зеркальные полки на стене отразили мужчину поднявшего руку в извиняющемся жесте. Посетитель подался к девушке, что-то сказал… Она нерешительно кивнула и прошмыгнула мимо. Вот и отлично! Катя встретилась с взглядом бармена:

— Водку. Двойную не разбавленную, — обратилась, как можно спокойней.

— Документы есть? — он натирал бокал до скрипа.

— Есть, — даже не шелохнулась.

Мужчина отложил работу. Уперев руки в столешницу, криво усмехнулся:

— Может, всё-таки покажете? А то не налью.

Катя расстегнула куртку. Неспешно залезла во внутренний карман. На секунду приостановилась, словно не уверена… Бармен улыбнулся шире.

— Что, если не окажется? — поинтересовалась невинно.

— Придётся отказать в выпивке, — сокрушался деланно. — У нас строгие правила, а я — законопослушный гражданин.

Катя выудила права и демонстративно помахала. Он разочарованно выдохнул. Рассматривал, будто выискивая доказательства поддельности. Протянул обратно — взялась, но бармен не отпускал. На лице читался интерес:

— Вы сегодня одна, Ка-тья? — разжал пальцы. Катя спрятала права:

— Это видно и без вопроса. Документы предъявила, поэтому водочки двойной, не разбавленной, пожалуйста… — прочитала с бейджика на его груди: — Улярик Олафсен.

Он взял бутылку с прозрачной жидкостью и, налив стопку, поставил перед ней. Резкий запах спирта… Сомнение подкралось, запуская корни в сознание — плохая идея. Когда выпиваешь, скорость не та, да и чутьё притуплялось. Прикрыла на секунду глаза — наглая ухмылка оборотня доводила до бешенства. Гад! Самодовольный… Выпила залпом — жгучая водка опалила горло. Жар побежал по венам.

— Повторите, пожалуйста… — не медлила ни секунды.

— Красавица, — состорожничал бармен, — таким темпом быстро наберешься.

— А мне это и нужно, — приняла следующую порцию и поморщилась: — Продолжаем…

С каждой последующей стопкой мир крутился быстрее — со скоростью света и против законов физики. Огненность напитка уже не чувствовалась — во рту оставалось едкое послевкусие спирта. Мерзкое и тошнотворное. Катя оглянулась — бар покачивался, посетителей в два раза больше, у всех появились двойники. Вот теперь хватит! Не то чтобы до этого народу не хватало, радовало отсутствие видения Варгра в каждом из них. С дурной головой как-то спокойнее. Точнее, без назойливых мыслей.

— Могу проводить, — заявил приглушенный мужской голос.

Долго фокусировалась, но очертания бармена всё равно расплывались.

— Слушай, я пьяная, это да! — язык не желал двигаться. — Ты симпатичный и так далее… Но мне бы побыть одной, хорошо?

— Понял, — кивнул Улярик. — Обещаю не приставать.

— Что-то мало верится, — хмыкнула, едва не упав. Мужчина удержал за руку:

— Если передумаешь, я здесь.

Ещё чего! Мы русские — народ гордый. В любом состоянии можем сами добраться до дому. Или найти приключений… Вздернув нос, положила деньги на барную стойку. Накрыла стопкой и решительно встала.

— О, Чёрт! — сорвалось, и Катя ухватилась за стул. Мир покачнулся, повело в сторону. Ноги ватные, колени подгибались. М-да. Сидеть — не стоять, а стоять — не идти. Даже шагнуть трудно. Тело налилось тяжестью. Пространство сузилось, крутилось каруселью. Что хотела, то и получила.

Крепкие руки, придержав за талию, не дали упасть. Катя обернулась. Симпатяга-бармен. На лице играла понимающая улыбка:

— За такую оплату такси причитается.

В желудке бушевало, подкатывала тошнота — Катя поморщилась. Всё же стоило чего-нибудь поесть, а не «заливаться» натощак. Приготовить успела, но перекусить так и не смогла — кусок в горло не лез. Проклятый оборотень виноват. Что б ему икалось! Улярик обнял крепче и крикнул поверх:

— Ivar… — слова летели — смысл ускользал.

Низкий мужской голос отозвался на том же непонятном языке. О! Второй бармен. Наглое лицо Ивара разглядела — типичный «чеширский кот». Поглядывал оценивающе дерзко, а в речи сквозила насмешка. С точностью утверждать, что сказал гадость — невозможно, но чутьё…

— Слушай, Улик…брр… — мотнула головой. — Улярик. Уверена, не стоит меня провожать. Домой доберусь, не беспокойся, — уперлась ладонями в широкую грудь и отстранилась. — Не стоит…

— Перестань. Ты пьяна, — серьёзно заявил Улярик, придерживая. — Не допущу, чтобы в таком состоянии добиралась домой одна. Город спокойный, но всё же… Вдруг станет плохо.

Он, конечно, прав. Только настораживает. Почему она?

— О… супергерой спешит на помощь, — смеясь, уткнулась носом в крепкое плечо.

— На супергероя не тяну… — рассудительно протянул бармен, — но выпившую клиентку домой отвезу.

— И часто геройствуешь?

— Нет! — Улярик хохотнул: — Только когда отказывают…

— Даже против воли? — нарочито широко распахнула глаза.

— Уверен, — мужчина посерьезнел — Катя расплывающимся взором заметила девушку. Она замерла, прижала руки к груди и рассматривала их с Уляриком — на лице негодование. Бармен не замечал — проникновенно разъяснял: — когда завтра проснешься в своей постели, останешься благодарна.