И вот, в один из дней, мне улыбнулась удача. Ещё на лестнице я услышала сильный голос отца. Не чувствуя земли под ногами, бросилась в нужную сторону. Прибежала, чтобы увидеть, как закрывается дверь пансиона. Оказывается, заместитель метресы директора успела перехватить папу. Даже не догадываюсь, что она могла ему сказать, но… Я встретилась лишь со спиной уходящего родителя.

А потом наступил вечер бала. И вряд ли этот день удостоился бы моего пристального внимания, если бы не один жуткий момент, заставивший меня повзрослеть ещё на парочку лет…

***

Некоторые родственники учениц все же прибыли к своим дочерям. Среди них оказался и высокий, широкоплечий и безумно харизматичный брат нашей Дэлайлы. Он был настолько прекрасен, что я бы, наверное, влюбилась, если бы не Рафаэль. Затянутый в строгий тёмный костюм, с тростью, он был воплощением аристократизма и изысканности. Хитрый карий взгляд, обаятельная улыбка… Готова поспорить, что девушки табелями укладываются у его ног. Но то, как он смотрел на свою сестру — со смесью нежности и затаенной грусти… Наверное, я даже немного завидовала ей. У меня никогда не было братьев и сестер, но я бы очень хотела испытать это душевное единение, какое бывает лишь у единокровных родственников-магов. Только вот Дэлайла не разделяла моего мнения. Она выглядела тревожной, хмурилась каждый раз, когда натыкалась взглядом на брата. Пару раз прикладывала руку ко лбу, будто пыталась унять головную боль. А несколько раз её лицо искажала странная судорога. Страх?

На какое-то время я отвлеклась и потеряла эту пару из вида. Как раз начались танцы, а меня оттеснили к стене. Музыка все нарастала и нарастала. Вокруг царил гомон и суета.

Виски сдавило, стало трудно дышать. Тут же вспомнился другой бал и другой человек рядом со мной. Раф! Раааф… Пришлось приложить огромные усилия чтобы не заплакать. А ещё настигло непреодолимое желание уйти отсюда. К счастью, покидать праздник не запрещалось.

Я вышла из зала и двинулась по направлению к саду. Хотелось вдохнуть прохладный воздух полной грудью, ощутить мурашки, пробегающие по телу от внезапного холода. Хотелось вновь почувствовать себя живой. И я не стала отказывать себе в этом.

Я уже почти добралась до выхода из здания, когда неожиданно краем уха уловила всхлип. А затем ещё один, погромче. Из соседнего ответвления вынырнула Дэлайла. Девушка была вся в слезах, а ворот её простого платья, которое мы с таким трудом смогли соорудить, был разорван практически до живота. Она что-то кричала, царапала свое лицо ногтями и пыталась на ходу запахнуть испорченное платье. Буквально через полминуты из того же коридора выбежал её брат. Он выглядел также очень странно: лицо исказила неприятная ухмылка, а руки, удерживающие трость, слегка подрагивали. Некоторое время молодой мужчина смотрел вслед моей убегающей соседке, а потом сплюнул и, резко развернувшись, зашагал прочь.

Меня они не заметили. И к лучшему.

Не медля ни секунды, я побежала в нашу комнату. Дэлайла была там, но… Она была похожа на сумасшедшую — плакала, кричала, рвала зубами подушку. Когда я вошла, всхлипы начали превращаться в монотонное завывание.

Первым делом я попыталась привести её в чувство: говорила, старалась успокоить, но все было бессмысленно — девушка прибывала в тяжёлой истерике. Лишь стакан воды, выплеснутый ей в лицо, подействовал. Я понимаю, что это было жестоко, но, по крайней мере, соседка немного пришла в себя.

— Дэл, Дэл… Тебя кто обидел? Ты только скажи, что случилось? Дэл, ну посмотри же на меня! — умоляла я.

Наконец, соседка подняла на меня свой безумный взгляд. Это было страшно, правда страшно. Но ещё страшнее оказалась её история:

— Брат! Он! Это он! Я помню, я вспомнила! — бормотала она, срываясь то на крик, то на шепот. — Он так часто говорил, что любит меня. Но я и подумать не могла… Я вспомнила тот день, Кэролайн. Он пришёл, говорил что любит. Он сумасшедший! И я, я тоже сумасшедшая! Видишь? Ты знаешь, Кэролайн, что тогда случилось? Он не видит во мне сестру. Но любит, это так. В тот день… Боже, не могу вспоминать. Мой брат, родной брат — когда он стал чудовищем? Я кричала, отбивалась, но он был сильнее. А ещё умолял не говорить родителям, ведь именно так поступают братья и сестры — хранят секреты. Даже самые ужасные… Но я рассказала им, все рассказала. И теперь я тут. Почему же я ничего не помнила? Да, лучше бы я действительно не помнила этого. Но мой…не могу назвать его братом! Этому чудовищу оказалось этого мало. Ему захотелось повторить. Боже мой, боже мой! Светлейшая, подари мне смерть, прошу!

С этими словами Дэлайла бросилась к стулу и, подхватив его, ударила по зеркалу (его нам повесили совсем недавно). Осколки со страшным звоном посыпались на пол, и мне едва удалось отскочить в сторону. А соседка тем временем сжала один из осколков ладонью так, что тонкими ручейками с его ладони полилась кровь, и попыталась совершить ужасное — убить саму себя.

Я была в ужасе от произошедшего, поэтому едва успела среагировать. Неуклюжим ударом выбила из её руки осколок. Очередной звон стекла сопроводился ударом в дверь. После второго удара она распахнулась, и в комнату вбежала заместительница директора и лекари в белых халатах. Двое из них были мужчинами, которые быстро заломили Дэлайле руки и опустили на пол. Их коллега тем временем достала откуда-то шприц и одним нажатием ввела лекарство беснующейся девушке. Уже через пару мгновений та затихла. Один из мужчин поднял её с пола и они все вместе покинули комнату.

Я осталась один на один с заместительницей.

Её резкий взгляд впился в меня, отчего по коже пробежали мурашки. Без магии я чувствовала себя совершенно беспомощной. Особенно перед ней — в этой женщине было что-то жуткое.

— Что ты видела и знаешь?! Отвечай! — её окрик оглушил, закружилась голова.

— Я не знаю! Я пришла…а она тут, зеркало… Что с ней?! — прошептала я, стараясь говорить как можно убедительнее. От того, поверит она мне сейчас или нет, зависит все.

— Она что-нибудь говорила?!

— Нет, метресса, она только страшно плакала, — сжалась я в комок.

Женщина ещё несколько минут зло смотрела на меня, а потом ушла.

Сработало! Хвала Светлейшей…

***

На следующий день Дэлайла снова вернулась в нашу комнату и вела себя абсолютно спокойно. Так, будто ничего не случилось…будто…вчерашний день просто исчез из её жизни.

Хотя, почему будто? Именно так и случилось. Ментальный блок.

Видимо, её брат много заплатил за то, чтобы подробности их встречи остались лишь в его памяти.

Зато я за эту ночь едва не поседела. Наверное, впервые в жизни так боялась…

…Боялась, что в один прекрасный день тоже не смогу вспомнить подробности минувшего дня, что, скорее всего, спишу на обычную усталость…

***

Второй случай произошёл спустя довольно долгое время. Четыре года в пансионе промелькнули как страшный сон: уроки, наказания- порой довольно жестокие — , несколько стычек с местными девицами, тайные вылазки в город (впрочем, ничего хорошего я там за все время так и не увидела), парочка авантюр с солдатами из соседней школы… Но все это было настолько по стандарту, что описывать даже не имеет смысла.

Домой я так ни разу не приехала. И вот почему. Все обязанности метрессы директора на себя почему-то взвалила её заместительница. И вот как раз с ней у нас взаимная нелюбовь. Как-то на втором году обучения я совершенно случайно подпалила ей волосы на голове. В ответ она приказала запереть меня в одиночной камере под пансионом, где продержала около недели. Голодная, заболевшая и злая, я выбралась оттуда на свет с непреодолимым желанием мстить. Вот уж третий год войны идёт. И логично, что метресса делает все, чтобы мне жилось максимально отвратительно.

Однако, я уже привыкла к таким условиям жизни. Постоянные испытания закалили мой характер, сделали жестче.

И последней каплей моего терпения стала возмутительнейшая ситуация, свидетелем коей мне не посчастливилось стать.