Караван остановился на привал. Люди хмуро бродили между своих фур, погруженные в неприятные мысли, стараясь понять, как же им лучше всего поступить.

— Это ваш последний шанс отправиться в Калифорнию, парни, — сказал Джим Бриджер. — Видите следы на дороге? Вот проехал Старина Гринвуд. А вот тут в сторону Калифорнии свернули фургоны Вудхалла и мулы, на которых туда направился Уильям Бэнион. Странно, что никто из них не оставил здесь на развилке дороги адресованных кому-то писем.

Старый охотник не знал, что на самом деле одно такое письмо лежало на развилке. Написав его, майор Бэнион положил его в жестянку, валявшуюся рядом с крышкой ящика, на которой было выведено слово «Калифорния». Но это письмо не нашло своего адресата. Проехавший здесь несколькими часами позже Вудхалл обнаружил его и, прочитав, позеленел от ярости. Из него он точно узнал о характере отношений, связывавших Молли с Уильямом Бэнионом. И если он и раньше ненавидел майора, то теперь его ненависть к нему стала просто убийственной. Бросившись вслед за Бэнионом в Калифорнию, Вудхалл хотел не столько найти там золото, сколько отомстить своему заклятому сопернику.

Между тем оказавшиеся на развилке люди продолжали напряжённо размышлять, как им поступить. Поехать в Калифорнию или в Орегон? Выбрать плуг или лопату с киркой? От этого решения зависело будущее каждого из них. И в конце концов двенадцать фургонов повернули налево, направившись в сторону Калифорнии. Их провожали со слезами на глазах — в них уезжали старые друзья и добрые знакомые.

Вместе со всеми в сторону отъезжающих смотрела и Молли Уингейт. В её глазах застыли слёзы. Она сжимала в руках письмо Уильяма Бэниона. Это было старое письмо, которое она получила ещё в Форт-Холле. Молли прижимала листки бумаги с текстом, написанном от руки, к сердцу и иногда, не удержавшись, касалась их губами. Она смотрела вдаль, в сторону Калифорнии, где должен был сейчас находиться её возлюбленный.

— Да хранит тебя Господь, Уильям! — прошептала она. — И да вознаградит он тебя удачей и сделает так, чтобы ты вернулся ко мне!

Вскоре караван вновь тронулся в путь. Бриджер говорил, что нужно двигаться вперёд как можно скорее. Они и так уже потеряли немало времени. Теперь им следовало спешить.

Повозки теперь двигались по дороге, которая пролегла вдоль течения Снейк-ривер. О том, что где-то рядом протекает эта огромная река, люди могли лишь догадываться: Снейк-ривер текла по дну чередующихся друг с другом каньонов, которые они не могли видеть. Они слышали лишь, как вода с неимоверным грохотом обрушивается вниз гигантскими водопадами.

Сейчас фургоны преодолевали за сутки не двадцать миль, как когда-то, а в лучшем случае лишь половину этого расстояния. Между тем уже стояла осень. Теперь людом уже нигде не встречалось прежнего изобилия живности, которое раньше попадалось им на пути. Здесь можно было лишь иногда встретить зайцев, куропаток, а ночью начинали свой заунывный вой койоты. Никаких других животных здесь не было видно.

Индейцы, встреченные в этих местах, были вовсе не похожи на краснокожих, живших на равнинах. Здесь они были гораздо ниже ростом. Говорили, что они питаются кониной и лососиной.

Обилие рыбы в реках позволило путешественникам справиться с недостатком еды. Рыба, конечно, не шла ни в какое сравнение с мясом бизона, но всё же была куда лучше бекона, которым им приходилось питаться до этого. Караван медленно полз вперёд. Впереди их ожидала опасная переправа через Снейк-ривер. Собираясь ночью у костров, люди могли говорить только об этом. Только это занимало теперь все их мысли.

Рано утром повозки, спустившись с плоскогорья, замерли перед берегом Снейк-ривер. В том месте, где люди традиционно переправлялись через реку, из зеленоватой воды торчали два небольших островка. Выло сразу видно, что течение здесь весьма сильное. О глубине воды не хотелось даже и думать. Здесь не было ни парома, ни лодок, ни дерева, чтобы попытаться соорудить из него плот или лодку.

Но люди уже переправлялись раньше в этом месте, а значит, они могли сделать то же самое. Присутствие Бриджера, который не раз видел, как именно это делается, действовало на переселенцев успокаивающе.

Джим сделал знак остальным, чтобы они оставались на берегу, и осторожно въехал в воду на своей лошади. Дно было твёрдым. Копыта лошади хорошо цеплялись за него. Проехав дальше, Бриджер увидел следа колёс на первом островке. Значит, кто-то недавно проезжал здесь. Они могли тоже попробовать это сделать. Он повернулся и помахал рукой остальным.

Передовая фура осторожно поехала вперёд. За ней — следующая. Люди внимательно следили за течением. Наконец, все повозки оказались на первом небольшом островке. Но впереди их ждала ещё более глубокая вода и ещё более быстрое течение.

Бриджер вновь въехал в воду. Его лошадь медленно пошла вперёд, нащупывая копытами твёрдое дно. Русло реки резко понижалось впереди, и лошадь Бриджера взяла вправо — туда, где было что-то вроде отмели. Здесь было лучше. Она прошла ещё несколько шагов, и Бриджер остановил её. Отсюда до второго небольшого островка было рукой подать. Он повернулся и снова махнул рукой:

— Можете идти! Только забирайте вправо, ближе к отмели!

Фургоны один за другим съехали с острова. Течение пыталось опрокинуть их, но люди и мулы держались. Все двинулись вправо, туда, где находилась спасительная отмель. Там стоял Джим Бриджер. Он внимательно следил за тем, как фургоны двигаются вперёд. Увидев, что всё в порядке, он указал в сторону второго острова:

— А теперь — сюда!

Передовые фуры въехали на второй островок. Пока переправа проходила благополучно. Но впереди их ждал новый, более опасный участок переправы. Чтобы попасть на противоположный берег, надо было преодолеть триста ярдов быстро бегущей воды. Наверное, ни один здравый человек в своём уме не согласился бы по доброй воле пересечь её. Но на другом берегу были ясно видны следы от колёс фургонов. И там лежало продолжение дороги в Орегон.

Старый охотник вновь бесстрашно въехал в воду. Он медленно двинулся вперёд, проверяя глубину воды с помощью щупа. Дно было твёрдым и каменистым. Но самое плохое заключалось в том, что ниже по течению бег реки заметно усиливался, становился практически безудержным. Это означало, что любой фургон, который унесло бы туда, был бы обречён на верную гибель.

В какой-то момент лошадь Бриджера потеряла опору под ногами, и её понесло вперёд течением. Сгрудившиеся на небольшом островке переселенцы затаили дыхание. Но в следующий момент скакун сумел упереться копытами в дно и остановился. Бриджер перевёл дух и продолжил путь. Он достиг наконец противоположного берега. Развернувшись, он отправился назад. Через некоторое время, совершенно мокрый, он вступил на землю маленького островка.

— Как вы все видели, у этой реки не очень хороший норов, — процедил Бриджер. — Она не простит нам даже малейшей ошибки. В каждую повозку надо запрячь не менее шести мулов, иначе её может снести течением. И самое главное — нельзя останавливаться. Надо всё время двигаться вперёд, иначе вы станете игрушкой потоков воды. Если вы готовы, тогда — вперёд!

Бриджер вновь вошёл в воду, веда за собой остальных. Фургоны медленно поползли вслед за ним. Люди внимательно следили за животными. Все быки и мулы держались плотной группой и тянули за собой фургоны, борясь с сильным течением. Наконец, первая фура достигла берега и вкатилась на него. С мулов лилась вода. Все вздохнули с облегчением.

— Я вернусь на остров вместе с несколькими мулами, чтобы перевезти оставшиеся фургоны, — сказал Келси. — Теперь я знаю, как это делается.

— Я пойду с тобой, — крикнул Джед Уингейт.

Они отправились назад. Оставшиеся на втором небольшом островке люда с тревогой следили за тем, как их едва не снесло в сторону течением. Но наконец Келси и Джед достигли островка и выбрались на сушу.

— У Келси — очень хорошая и сильная лошадь, — казал Джесси Уингейт Калебу Прайсу. — Она вытянет на себе что угодно.