Все эти доводы произвели неизгладимое впечатление на переселенцев. Осталось сделать лишь последний вывод — вывод о том, что надо сменить маршрут и срочно ехать в Калифорнию. Почему нет? Похоже, само Провидение позаботилось о том, чтобы они услышали о найденном в Калифорнии золоте именно здесь, пока они ещё могли изменить маршрут, пока ещё не поздно было это сделать. Им достаточно было проехать ещё пятьдесят миль вперёд, и они никогда бы об этом не узнали, и навсегда лишились бы этой возможности. Они могли проскочить здесь неделей раньше, и тоже никогда бы ничего не узнали. Или узнали бы в лучшем случае в следующем году. Зачем им надо было ехать в Орегон, и пахать там землю? Не лучше ли было отправиться в Калифорнию и за один день заработать там столько же, сколько за целый год работы на пашне в Орегоне?

Джесси Уингейта можно было считать либо упрямым, либо непреклонным — как кому нравилось, но именно его непоколебимость и настойчивость позволили продолжить движение каравана переселенцев в Орегон, когда все уже были готовы повернуть в Калифорнию. Это произошло во время совещания, которое руководители переселенцев устроили рядом с фургоном Джесси — тем самым, на котором он когда-то перебрался из Индианы в Иллинойс, а затем проделал весь этот тысячемильный путь в направлении Орегона. Сам Джесси Уингейт называл этот старый фургон «Мэри-Энн», и он был запылённым и рассохшимся, с облупившейся краской, с полинялым от солнца тентом. Стоя рядом со своим фургоном, он почти любовно покосился на него. Его уже столько раз ремонтировали, меняли оси и колёса, и он продолжал верно служить ему. Джесси нагнулся и проверил, хорошо ли закреплено ближайшее колесо. С ним было всё в порядке.

— Да, — медленно проговорил он, — мы все устали. Даже наши фургоны устали. Но я не вижу смысла менять планы, которые были составлены в тот момент, когда можно было лучше всего обсудить и взвесить все обстоятельства. Лично я не считаю, что мир может измениться за одну ночь.

— Ну хватит, Джесси, — вскипел Келси, в жилах которого текла неугомонная кровь первооткрывателя, — какой смысл держаться за какой-то план только лишь ради самого плана? Почему бы не воспользоваться более интересной возможностью, раз уж она так удачно подвернулась? Это было бы правильно. Мы все отправились в этот путь, поскольку рассчитывали, что так мы сумеем обеспечить себе лучшее будущее. А этим людям в Калифорнии за полгода удалось сделать то, что, быть может, мы и за десять лет не сумеем достичь в Орегоне. К тому же они хорошо знают дорогу в Калифорнию и смогут провести нас туда. А дорогу в Орегон никто здесь не знает.

Даже Калеб Прайс кивнул, выражая согласие с доводами Келси.

— Джесси, все говорят о том, что тот участок пути, который ожидает нас впереди, хуже всего, — продолжал Келси. — Местность становится всё более пустынной, всё суше и суше, к тому же она очень пересечённая. А потом нас ожидают две жуткие переправы через Снейк-ривер. Снейк-ривер — это очень большая река с отвратительным норовом. Я был бы счастлив, если бы мы сумели благополучно переправиться через неё, но кто может дать такую гарантию? Затем нам надо перебраться через Голубые горы, что тоже очень нелегко. Но за ними нас ожидают Каскадные горы, которые ещё хуже. И там уже не существует дорог для фургонов.

— Может быть, мне и придётся бросить свои фургоны где-то на пути, — сказал Джесси Уингейт, — но если я и брошу их, то как можно ближе к долине реки Вилламетт — конечной точке нашего пути. Сам я отправился в Орегон, чтобы пахать там землю и заниматься фермерским хозяйством. Я не знаю Калифорнии и не хочу ехать туда. А что думаешь ты, Холл? Что говорят твои соседи?

— Они все говорят то же, что и Прайс. Люди измучены и напуганы. Ещё с того самого момента, как мы покинули Сода-Спрингс, они все твердят об ужасных переправах через Снейк-ривер. Как минимум половина из тех, кого я знаю, хочет повернуть в Калифорнию. А многие хотели бы развернуться и поехать обратно домой. — Он покачал головой: — Как будто можно быть уверенным, что они доберутся гуда!

— Нам надо принять какое-то решение, — сказал Уингейт. — Можем ли мы рассчитывать, что хотя бы тридцать фургонов поедут в Орегон? В прошлом караваны с таким количеством фургонов добирались до Орегона. Значит, это могли бы сделать и мы, если только будем держаться вместе. Что скажешь, Прайс?

Он пристально посмотрел на Прайса, и тот наконец решился.

— Я поеду в Орегон. Со мной ведь вея моя семья. Я лучше получу в Орегоне бесплатную землю.

— А что скажешь ты, Холл? — посмотрел на Саймона Уингейт.

— Я поеду вместе с вами в Орегон. Конечно, я хотел бы попытать счастья в Калифорнии. Но там столько золота, что, наверное, его хватит и на следующий год. А пока я лучше получу положенный мне бесплатный участок земли в Орегоне.

— Друзья, уже сейчас население Орегона — больше десяти тысяч человек, а в следующем году, возможно, туда прибудет ещё столько же, — настойчиво произнёс Уингейт. — И при этом вся земля там практически свободная, не то что в Техасе и на всех других территориях, которые отошли к нам по мирному договору с Мексикой. — Он посмотрел на Келси. — А что скажешь ты?

Тот некоторое время молча жевал табак.

— Ты ставишь меня в трудное положение, добиваясь от меня ответа, Джесси, — сказал он наконец. — Любой из нас хотел бы попытать счастья в Калифорнии. Если вес, что говорят о калифорнийском золоте, правда, то Калифорния будет развиваться гораздо быстрее, чем Орегон. Говорят, что на следующий год туда отправятся ещё десятки тысяч людей.

— Да, отправятся, — кивнул Уингейт. — Но только с чем? С кирками и лопатами, Келси! А ты видел, чтобы кто-то развивал страну с помощью лопаты и кирки? Что можно построить с их помощью? С их помощью можно лишь добывать золото, но не строить новую жизнь. Для того чтобы стоить новую жизнь в новой стране, нужен плуг, нужен труд, нужна семья. Мы все знаем, как это делается, раз мы уже несколько раз начинали новую жизнь на новом месте. И мы знаем, как сделать это в Орегоне. Я выбираю Орегон!

— Ты здорово умеешь убежать, Джесси, — признался Келси. — Но по-настоящему от того, чтобы поехать сейчас в Калифорнию, меня удерживает то обещание находиться вместе, которое мы четверо дали друг другу перед началом нашего путешествия. Да, от нашего каравана откололись уже многие. Но я, парень из Кентукки, привык гордиться тем, что умею держать своё слово и не жаловаться. Мы все четверо поклялись друг другу, что дойдём до Орегона. И я выполню это обещание. Я не подведу.

Келси выступил вперёд и провёл носком сапога черту на пыльной земле.

— Тот, кто поедет в Орегон, пусть встанет здесь! — показал он слева от черты.

Уингейт и трое руководителей колонн встали слева от черты. Вслед за ними подтянулись и несколько мужчин. Женщины и дети застыли в неподвижности. Напротив тех, кто решил продолжать путь в Орегон, осталось стоять почти столько же людей, полных решимости сменить маршрут и направиться в Калифорнию. Большинство из них были не женаты. Они с усмешкой смотрели на тех, кто намеревался ехать в Орегон.

— Кому нужен мой плуг? — закричал стоявший среди них бывший фермер из Индианы. — Я тащил его всю дорогу сюда. А сейчас я с удовольствием сменяю его на лопату, и постараюсь с её помощью обеспечить моих родных на всю оставшуюся жизнь!

Он быстро отвязал плуг от своего фургона. Плуг упал на землю и так и остался лежать там.

— Хорошенько подумай, парень, прежде чем бросать свой плуг и приниматься считать будущее золото. Золото не сможет обеспечить тебя на всю оставшуюся жизнь, зато земля сможет всегда прокормить тебя. Вам придётся пересечь всю пустыню Гумбольдта по пути в Калифорнию. Там нет дорог для фургонов. Нет их и в горах, через которые вам придётся перебираться потом. А дорога вдоль течения реки Санта-Мария — это вообще самый опасный участок, где любой может погибнуть. Надо обдумать всё очень хорошо, прежде чем пускаться в такой рискованный путь!

— По фургонам! По фургонам! — закричал бывший фермер из Индианы, передразнивая голос самого Джесси Уингейта, каким он объявлял о том, что фургонам пора трогаться в путь. — Поедем в Калифорнию!