Сигнальные костры сообщили индейцам, что к и без того огромному каравану белых присоединилось ещё больше фургонов, прибывших с юга. Это давало индейцам шанс одним ударом выбить всех врагов со своей территории. После этого сиу могли обратиться к остальным племенам — к арапахоям и чейенам, к «воронам», к «черноногим», к шошонам и утам — и предложить им уничтожить тех бледнолицых, которые пришли на земли этих племён за год до этого или ещё раньше. После этого весь Дикий Запад должен был снова принадлежать одним лишь индейцам.

Вожди сиу знали, что лучшее время для нападения — за час до рассвета. В это время глаза противника тяжелы от сна, а в его сердце нет твёрдости — оно подобно воде. Именно на это время и было назначено нападение на стан бледнолицых.

Но небольшой отряд индейской молодёжи не желал ждать этого часа. Они хотели прокрасться в стан белых раньше других воинов, чтобы увести их охотничьих псов, коров и девушек.

Поэтому молодые воины незадолго до заката переправились через реку и стали ждать. Они услышали звуки горна, увидели, как бледнолицые собрались у своих костров и запели свои песни, затем увидели, как они ушли, а их костры потухли.

Молодые воины не смогли сдержать смеха. Бледнолицые были сильны, но они даже не удосужились выставить на ночь часовых! Сиу уже целую неделю наблюдали за ними, и они знали, что часовых на ночь переселенцы не выставляют. Воины чувствовали, что им будет очень легко похитить скот и убить нескольких врагов прямо сейчас, ещё до того, как на рассвете начнётся решающая битва, в ходе которой бледнолицые должны быть истреблены все до последнего человека.

Когда ковш Большой Медведицы достиг заранее назначенной точки на небосклоне, воины сиу поднялись и бесшумно двинулись в сторону лагеря белых. Навстречу им грянули ружейные выстрелы. Пятеро индейцев сразу полегло. Из темноты выскочили враги и напали на остальных. Бледнолицыми руководил великий воин на чёрном скакуне, который, казалось, вообще ничего не боялся. Так впоследствии рассказывал об этом предводитель молодых воинов.

Индейцы отступили. Но затем они ещё три раза пытались атаковать бледнолицых. При этом они выяснили, что между фургонами не имеется ни малейшей бреши и нет никакой возможности проникнуть внутрь лагеря пришельцев. Они посылали в фургоны стрелу за стрелой, один каменный шар за другим, однако не слышали ни панических воплей, ни криков. Затем из травы неожиданно поднялись лежавшие в засаде мужчины, и открыли по индейцам огонь из ружей и револьверов. Что же касается собак, коров и девушек бледнолицых, то индейцы так и не увидели ни одной за пределами лагеря — все женщины и животные были заблаговременно заведены вовнутрь. Разве можно было сражаться с такими умелыми воинами?

Индейцы опять отступили и отошли на полмили от лагеря врагов.

— Я чувствую слабость в своём сердце, — сказал их предводитель. — Я думаю, что они перебьют нас всех. Они уже убили двадцать наших воинов, а мы так и не сумели содрать ни одного скальпа.

— Я почти сумел это сделать, — сказал юноша по имени Сидящий Бык. — Я слышал, как внутри лагеря бегают коровы. Я слышал также женские голоса. Думаю, завтра мы сможем похитить всех, кого захотим.

— Но сегодня ночью нет никакой возможности проникнуть в их лагерь. Сегодня у них появился новый предводитель. И их так же много, как травы в прерии. Их оружие очень сильно. Я думаю, — сказал предводитель группы индейцев, — что они просто перебьют нас всех, если мы останемся здесь.

И индейцы окончательно отступили.

Утром Бэнион, Бриджер и Джексон вернулись в лагерь, везя с собой большое количество индейских головных уборов из перьев, щитов и луков.

— Мы отбились от них, — сказал Джим Бриджер. — Теперь, думаю, они не осмелятся на нас напасть. Давайте быстро позавтракаем, Уильям, и отправимся в путь.

На этот раз переселенцы отделались, можно сказать, лёгким испугом. Стрелы индейцев поразили восемь быков, двух лошадей и столько же мулов. Множество стрел застряли в тентах и в деревянных частях фургонов.

Но когда мужчины вернулись в лагерь, они увидели группу женщины, которые во весь голос стенали и плакали. Перед ними на земле лежало что-то, покрытое одеялом. Миссис Уингейт отдёрнула одеяло, чтобы показать, что под ним лежит. Даже привычного ко всему Джима Бриджера передёрнуло от ужаса.

Нас земле лежала женщина, прижимавшая к себе своего ребёнка. Во время индейского обстрела она думала прикрыть его своим телом от стрел, но одна стрела пронзила её плоть и вошла прямо в голову ребёнка. Они умерли одновременно. И теперь они должны были быть похоронены. Их могила стала одной из тысяч могил, которые окаймляли на всём протяжении дорогу в Орегон. Чтобы индейцы не обнаружили её и не осквернили, после того, как её засыпали землёй, все шестьсот фургонов переселенцев проехали по ней, и она бесследно затерялась посреди дороги.

Впереди двигались фургоны миссурийцев. Наступил полдень, но караван не остановился. Бэнион требовал продолжать движение. Бриджер с Биллом Джексоном продолжали с тревогой следить за кострами индейцев.

— Мне кажется, нас может ожидать что-то неприятное на следующем повороте, — протянул Джексон, вглядываясь вперёд.

Его дурные предчувствия оправдались. Вскоре они увидели, как ехавшие впереди каравана всадники резко повернулись и, что было сил, поскакали обратно к основной группе фургонов. А за ними неслись неожиданно выскочившие из-за деревьев индейцы сиу в боевой раскраске. Их было не меньше двух тысяч. Очевидно, что сиу решили взять реванш за ночное поражение. Они вышли вперёд раньше белых, чтобы дождаться их в засаде.

Крытые повозки тут же встали сомкнутым кругом, превратившись в непроходимую крепость. Всех животных постарались загнать в центр крут а. Янки открыли огонь из ружей по приближающимся индейцам. Но у сиу тоже были ружья. Выстрелы индейцев уже поразили трёх мужчин и двух женщин и бессчётное количество скота.

Основная масса сиу подходила всё ближе к фургонам. Лица воинов были раскрашены жёлтой и красной краской. Они то и дело натягивали луки, посылая в сторону переселенцев тучи стрел. Но белые, не поддаваясь панике, действовали уверенно и вели непрерывный огонь по противнику. Каждый стрелок очень тщательно прицеливался и только после этого спускал курок. В результате ряды сиу поредели. Они трижды пытались атаковать белых, но каждый раз бреши в их рядах становились лишь шире. Наконец, индейцы откатились обратно. Они даже не сумели вынести с ноля боя убитых и раненых.

— Вперёд, ребята! — закричал майор Бэнион. — Вперёд, на них! Давайте дадим им урок, который они запомнят надолго! Вперёд!

Бросившись вслед за убегающими индейцами, они убили не меньше пятидесяти сиу за каких-то полчаса. Когда переселенцы остановились, вокруг не было видно ни одного живого индейца.

— Они хотели этого, и они это получили! — воскликнул Джим Бриджер, возвращаясь назад с четырьмя боевыми головными уборами из перьев и с одним скальпом, притороченным к седлу. Вернувшись в лагерь, он с презрением швырнул трофеи на землю.

— За свою жизнь я питался кониной, ел мясо мула и даже собачатину, питался мясом волка, дикой кошки и скунса, и даже ел змеиное мясо. Одним словом, я попробовал практически всех животных, которые имеют шкуру. Но я никогда не ел мясо сиу. Мы их наконец прогнали. И теперь мы по праву занимаем эту сторону реки.

Миссис Уингейт сидела на свёрнутой циновке и вязала так же спокойно, как если бы она находилась у себя дома. Но глаза её метали молнии.

— Какие же они грязные твари, эти индейцы! — воскликнула она. — Я хотела бы, чтобы наши ребята перебили их всех. Они ведь даже днём совсем не могут сражаться так, как подобает настоящим мужчинам. Вчера из-за их нападения я потеряла всё сбитое за день масло. А сегодня утром они убили мою лучшую корову. А теперь посмотрите на это!

Она протянула Джиму стрелу:

— Вот это попало в наш плуг. Такое впечатление, что они выстрелили потому, что ненавидят его!