— Он все время проводит с ней, каждую свободную минуту. Я говорю вам, что-то тут не чисто. Он закончил допрашивать ее несколько дней назад, но все еще продолжает настаивать на их встречах, говоря, что просто хочет научить ее повиновению, но…

— Я все прекрасно слышу, Антонин, но, боюсь, не могу поверить тебе, — спокойно произносит Волдеморт. — Я даже мысли такой о Люциусе не могу допустить. Видишь ли, его преданность чистокровным идеалам — главная причина, по которой я абсолютно уверен в его верности.

В глазах Долохова полыхает яростный огонек, а губы сжимаются в тонкую линию.

— Я знаю, это на него не похоже. Она ведь грязнокровка, и обвинять его в таком… но с этой девчонкой все по-другому. Раньше он запросто мог оставить узника умирать, и ему было все равно, грязнокровка это или маг. Но она имеет над ним какую-то власть, готов побиться об заклад.

— Ты точно уверен, что в тебе говорит не ревность? — Спрашивает Волдморт скучающим тоном. — Я слышал, что ты и сам непрочь был заняться ею. Люциус и Белла рассказали мне о том, как ты пытался пробраться к ней в комнату.

Долохов побелел.

— Мой лорд, я просто хочу открыть вам глаза на происходящее…

— Что за неуважение? — Темный Лорд, наконец, поворачивается к Долохову, глядя на него в упор.

В глазах Долохова плещется страх.

— Нет, милорд. Простите.

— Ну, вот и хорошо. Я доверяю слову Люциуса больше, чем твоему. С чего бы мне верить человеку, чьи желания настолько примитивны, что он готов запятнать свою репутацию, связавшись с грязнокровкой, чем тому, кто действует с почти фанатичным азартом, истребляя с лица земли грязнокровок и магглов.

— Я всегда был верен вам! — Возмущается Долохов. — И меня хоть раз вознаградили?

Волдеморт возводит глаза к потолку и направляет палочку на Пожирателя Смерти.

— Круцио!

Видение мучительной агонии Долохова покрывается дымкой, и окружающая обстановка вновь сменяется другой. Несмотря на то, что многие помещения в доме похожи, я безошибочно узнаю это место.

Люциус поднимает меня на руки, а я… Боже! Я выгляжу просто ужасно! Вся в крови, порезах и ожогах. Волосы на голове слиплись от крови, а глаза едва заметны в узеньких щелочках темно-лиловых вспухших век. Он подхватывает меня, а я обнимаю его за шею.

Он смотрит прямо перед собой, я же — поворачиваю голову в сторону Волдеморта, который внимательно наблюдает за нами.

И в этот момент я понимаю, как все это выглядит со стороны. Волдеморт разрешил убить меня, но Люциус не только оставляет меня в живых, но и несет на руках.

В этом нет ничего хорошего.

— Я предоставил тебе выбор, чтобы посмотреть, как ты поступишь, — тихо произносит Волдеморт. — Убьешь ее или нет.

— Милорд, вы не должны сомневаться в моей преданности…

— Дело не в преданности. Я тут говорил с Антонином. Он утверждает, что ты… по особому относишься к девчонке.

Зрачки Люциуса расширяются, но он удерживает себя в руках, ничем не выказывая овладевшей им паники. Это невозможно было заметить со стороны, но я-то до сих пор помню, как крепко, до боли, он сжал меня в руках. Такое трудно забыть.

— Мой лорд, Антонин лжет, — ровным тоном отвечает Люциус. — Он все еще зол на меня, потому что я не подпускаю его к девчонке. Если чье поведение и заслуживает порицания, то только его.

— Действительно, — ухмылка Волдеморта гаснет. — Я расспрошу его подробнее, потому что моя позиция в отношении грязнокровок ничуть не изменилась. Можно делать все, что угодно, с ведьмой, но прикасаться к грязнокровкам запрещено, — он переводит многозначительный взгляд на меня в руках его слуги. — Ты понял меня, Люциус?

— Непременно, мой лорд.

Снова перед глазами все кружится, и я плыву сквозь туман и дымку, появляясь в комнате, где ранее были Волдеморт и Долохов, только на этот раз здесь Люциус и Темный Лорд. И последний уже не сидит, а нервно расхаживает кругами по комнате.

— ЧЕРТ ЕГО ПОБЕРИ! — Волдеморт окончательно вышел из себя. — Будь проклят этот сопляк! Мне следовало убить его еще во младенчестве, но он до сих пор уходит от меня!

— Милорд, это была не ваша вина, — решительно начинает Люциус.

Волдеморт поворачивается к нему с безумным блеском в глазах.

— Конечно, это не моя вина. Оказывается, его чувства к своей подружке не столь сильны, как мы думали. Ему явно плевать на ее жизнь.

Люциус кивает с безучастной маской на лице.

— И все-таки, девушка должна умереть, — устало произносит Волдеморт. — Приведи ее. Я хочу, чтобы он видел это. Я хочу, чтобы он понял, чего ему может стоить его собственная глупость.

Повисает пауза. Лицо Люциуса кажется высеченным изо льда.

— Мой лорд, — наконец, тихо произносит он, — простите, но не было бы гораздо… эм, благоразумней оставить ее в живых?

Волдеморт задыхается от ярости.

— Как ты смеешь давать мне советы?

Ни один мускул не дрогнул на лице Люциуса.

— Вовсе нет. Я просто предположил, что она еще может нам пригодиться. Поттер ценит своих друзей, и девчонка может быть еще нам полезна, я уверен в этом.

Волдеморт пристально вглядывается в лицо Люциуса, не говоря ни слова.

— Хорошо, — при этих словах Люциус едва заметно расслабляется. — Мы используем ее еще раз. Но если и это не сработает, тогда я лично убью ее.

Люциус кивает. Волдеморт опускается в кресло, задумчиво хмурясь.

— Нужно показать Поттеру, что мы можем зайти куда дальше, чем просто пытать его друзей.

Сердце заходится в бешеном стуке, потому что я уже знаю, что последует дальше. Я знаю, каков будет приказ.

Какое-то время Волдеморт сидит, почти не двигаясь, но затем чуть заметная злобная усмешка проскальзывает в этих змееподобных чертах.

— Поттер должен знать, чем может обернуться для нее его неповиновение нашим требованиям, — он поднимает голову, глядя на Люциуса, который все еще прекрасно держит себя в руках. — Я хочу, чтобы ты избавился от ее родителей.

— Родителей? — Спустя несколько секунд переспрашивает Люциус.

— Да, — Волдеморт мрачно улыбается, — Люциус. И я хочу, чтобы именно ты занялся этим. Сегодня же.

— Я, господин? — На лице по-прежнему бесстрастная маска.

Водеморт недобро прищуривается.

— Конечно, ты, — медленно повторяет он. — Она ведь твоя подопечная, и всё, что касается неё — твоя обязанность.

Кажется, Люциус слегка колеблется.

— Хозяин, я…

— Ты отказываешься подчиняться моим приказам?

Губы Люциуса сжимаются в тонкую нить, и он смиренно опускает голову.

— Я все сделаю, мой лорд.

Безгубый рот Волдеморта растягивается в злобной ухмылке.

— Ну, если ты так не хочешь убивать этих магглов, то мы можем сделать гораздо проще и просто убить девчонку. Или это тебе тоже не по нраву?

— Простите, но вы меня не так поняли, — выговаривает Люциус. — Я просто думаю, для нас будет… выгоднее оставить ее в живых.

Волдеморт изучающее смотрит на Люциуса, обдумывая что-то.

— Тогда, — наконец, произносит он, — не будем терять время. Иди. Ты должен сделать так, чтобы их тела быстро обнаружили, и это стало известно широкой публике, чтобы Поттер точно узнал обо всем. А когда закончишь, скажешь грязнокровке, что она сирота.

Желваки заиграли на лице Люциуса.

— Разве ей нужно об этом знать?

Волдеморт одаривает собеседника недоверчивым взглядом.

— Конечно, она должна знать! Весь смысл в том, что Поттер должен знать, что он виноват в невыносимых страданиях своей подружки. Если она останется в неведении, Поттер вряд ли почувствует свою вину. Ты убьешь ее родителей, а потом скажешь ей про их смерть.

Люциус, кажется, хочет что-то сказать, но в последний момент решает промолчать. Он кланяется и, повернувшись, направляется к выходу.

— Не нужно смотреть на меня так, Люциус! — Волдеморт смеется ему вслед. — По крайней мере, нам повезло, что эта обязанность выпала тебе, а не кому-то, у кого есть совесть!

Люциус замирает, взявшись за ручку двери, потом толкает ее вперед и покидает комнату.