А, когда в этой ситуации хоть что-то было «честно»?

Он увеличивает давление на артерию. Я в ужасе зажмуриваюсь, и из горла вырывается всхлип.

Боже, о, Боже! Я люблю вас мама, папа. Пожалуйста, Господи, помоги мне, пожалуйста, пусть они узнают, что я люблю их, пожалуйста, спаси меня…

Я жду…

Покорно…

Но ничего не происходит.

— Ты боишься, грязнокровка?

Все еще жива. Об этом мне напоминает его безжалостный голос.

С усилием открываю глаза и смотрю в его ухмыляющееся лицо.

— Конечно, я боюсь, — содрогаясь, шепчу я. — А вам не было бы страшно, если бы вы находились на волосок от смерти?

— Я не боюсь смерти, — равнодушно отвечает он. — Если бы боялся, то не встал бы на этот путь.

Я должна перестать дрожать! Я не могу умереть, потеряв последнюю каплю гордости, не могу!

Конечно же, он чувствует, как меня трясет. И ухмыляется.

— И что же мне с тобой делать, грязнокровка?

Не могу выслушивать это! Вчера он спас мне жизнь только для того, чтобы отнять ее сегодня, предварительно замучив почти до смерти. И он еще смеет играть со мной, когда я одной ногой уже в могиле…

— Я подскажу, что вы можете сделать, — порывисто шепчу я. — Прежде, чем убить меня, сделайте мне одолжение — назовите мое имя.

Он хмыкает.

— Мисс Грэйнджер…

— Нет, не мисс Грэйнджер, — обрываю его. — Меня зовут Гермиона.

Постойте-ка… разве я уже не произносила этого раньше?

В его глазах вспыхивает узнавание. Должно быть, я действительно когда-то уже говорила то же самое, вот только не могу вспомнить, когда…

— Тебя звали Гермиона, — тихо говорит он. — Мертвым не нужны имена.

Мертвым. Скоро я буду одной из них. И у меня больше не будет имени. Меня больше не будет.

— Пока что я еще жива, Люциус, — шепчу я.

Он бьет меня по щеке, и я зажмуриваюсь от боли. Сколько же еще боли я испытаю перед смертью? Может быть, еще одно Круцио, и я провалюсь в небытие…

Небытие. Что если за чертой лишь оно? Что если после смерти нет ничего, кроме тьмы и пустоты? Господи!

— Это вопрос времени, — тихо произносит Люциус. — Мне достаточно лишь прошептать заклинание, и все будет кончено.

Я знаю, что в любом случае умру. И не только от той невыносимой боли, что я испытала за последние несколько часов. Мой приговор был подписан в ту минуту, когда Люциус похитил меня. Петля сомкнулась на шее, когда он аппарировал ко мне в комнату, и с тех пор, с каждым днем она затягивалась все туже и туже.

И вот сейчас настал последний миг моей столь короткой жизни.

Заставляю себя открыть глаза и поймать его взгляд.

Интересно, видит ли он меня, когда смотрит на меня? Я имею в виду, он действительно видит меня? Или он навесил ярлык грязнокровки и отказывается заглянуть дальше?

Это нечестно. Когда я смотрю на него, я вижу не только Пожирателя Смерти, чистокровного последователя Волдеморта. Я вижу Люциуса Малфоя. Вижу его — его высокомерие, гордость, решимость и жестокость. Все, что я так ненавижу, я вижу это в его глазах, а он видит лишь грязнокровку.

Должно быть, он никогда не заглядывал так глубоко, как я. Едва ли даже пытался.

Уже используешь прошедшее время?

— Если вы собираетесь убить меня, то давайте покончим с этим, — слова застревают в горле. — Но, пожалуйста, сделайте это быстро и передайте Рону и Гарри, что мне очень жаль.

Он еще сильнее прижимает палочку к моему горлу, и я не могу дышать, не могу думать, но продолжаю открыто смотреть ему в глаза. Пусть прямо посмотрит на то, что собирается сделать. Пусть видит, как жизнь уходит из меня.

Мое сердце все еще бьется. Я чувствую это биение в груди и жду, когда Люциус произнесет заклинание.

Тук-тук.

Тук-тук.

Тук-тук.

Ничего.

Черты его лица напряжены, а палочка по-прежнему упирается в сонную артерию…

Но, кажется, он не горит желанием наблюдать за тем, как я умираю.

Помоги мне помоги мне помоги мне! Прошу, Боже, если ты есть, помоги мне, пожалуйста!

Он раздраженно кривит рот и встает, убирая палочку от моего горла. Я снова могу дышать и потираю шею.

— Что вы…

Он пинает меня ногой по ребрам.

Я кричу, хватаясь за живот и сворачиваясь клубочком. Как он может? После того, как чуть было не убил меня. Больной, бессердечный…

— Вставай.

Что?

Поднимаю на него глаза, едва ли смея надеяться.

— Вы собираетесь..? — Удивленный шепот.

Он в такой ярости, что его и так бледное лицо стало белее мела.

— Темный Лорд сказал, что, если я сочту нужным, то могу оставить тебя в живых, — бросает он.

Нет, не так. Он сказал, что Люциус может сохранить мне жизнь, если захочет.

— Если Пожиратели Смерти провалятся с поимкой Поттера, тогда ты еще нам пригодишься. Так что вставай и пошли.

Я… не могу поверить!

Я испытываю такое облегчение, что хочется смеяться и плакать одновременно. Окружающее вдруг вспыхивает новыми, яркими красками, хочется жить, дышать, смеяться.

Я не умру! И мне уже все равно, что он будет делать со мной завтра, главное — он оставил меня в живых! Одному Богу известно, почему, но Люциус так решил.

Спасибо, Господи, спасибо спасибо!

— Пошевеливайся, — шипит он, направляя на меня волшебную палочку. — Или ты хочешь, чтобы я пересмотрел свое решение?

Я должна подняться. Он зол и действительно может передумать.

Перекатываюсь на живот и пытаюсь подняться на четвереньки, но голова кружится, а комната плывет перед глазами, и я падаю на пол.

Я должна встать, иначе он убьет меня!

Он крепко хватает меня за руку.

— Сможешь идти? — Тихо спрашивает он.

Киваю и вновь пытаюсь встать, но мои жалкие попытки терпят неудачу.

— Очевидно, нет.

Он берет мою руку за запястье и закидывает ее себе на плечо. Затем одной рукой он придерживает меня за плечи, а другой подхватывает ноги под коленями, и поднимает меня на руки.

Знаю, я должна сопротивляться. Я не хочу, чтобы он носил меня на руках. Только не после всего, что сделал. Тем более это совсем не обязательно, он ведь может просто наложить Империо, заставив меня идти с ним.

Это очередная игра. Я уверена. Вот только я никогда не знала правил ни одной игры, в которые он играл со мной.

Но мне уже все равно. Я слишком измучена и мне так плохо, а его руки такие теплые и успокаивающие, совсем как Империо, только более… я не знаю.

Кладу голову ему на грудь, чувствуя щекой тепло его мантии, и сильнее обнимаю его за шею, касаясь пальцами его кожи под каскадом светлых волос.

Он напрягается. Всего лишь на короткий миг, а потом выносит меня из этой ужасной комнаты.

Мы движемся вдоль темного коридора, а потом подходим к спиральной лестнице, что ведет куда-то вниз, глубоко вниз. Следом проходим еще один пролет, а за углом — огромная дверь с замысловатым узором на ней…

— Так ты решил оставить ее в живых, Люциус?

Мое сердце перестает биться, а Люциус поворачивается, все еще держа меня на руках.

Перед нами стоит Волдеморт, наполовину скрытый в тени коридора, и он улыбается.

— Мой лорд, я…

— Можешь не кланяться, а то уронишь ее, — он выходит из тени. — Я надеялся, что ты так и поступишь. Завтрашняя операция может провалиться, и девчонка еще будет нам нужна.

Слышу, как Люциус судорожно вздыхает — Водеморт, улыбаясь, смотрит на него таким взглядом, будто хочет подавить его волю. И я узнаю этот взгляд — точно так же Люциус смотрит на меня, когда применяет легиллименцию.

— Гадаешь, почему я дал тебе возможность убить ее, — это не вопрос.

— Простите, — поспешно начинает Люциус. — У меня не было намерений…

— Ну, конечно же, нет, — эта приводящая в ужас улыбка все еще играет на его змееподобном лице. — Если бы были, то ты бы высказал все вслух, не вынуждая меня применять легиллименцию.

Люциус напряжен, и я чувствую то, чего не чувствовала уже очень давно, — связь между нами. Мы оба одинаково боимся.

— Я дал тебе выбор, потому что хотел посмотреть, как ты поведешь себя, — продолжает Темный Лорд после небольшой паузы. — Если бы тебе нечего было терять, вне зависимости от того, жива девчонка или нет, что бы ты выбрал?