— Ее происхождение лишь устраняет моральную дилемму, которая может возникнуть в такой ситуации, — холодно говорит Люциус. — Я пытал ее, потому что это моя обязанность. Если бы вы оказались на ее месте, мистер Уизли, я бы поступил так же, можете быть уверены.

Я хочу закричать — бросить все прямо в лицо этому ублюдку. Но я молчу. Сказав правду, я только причиню Рону еще больше боли.

— Будь добр, не изображай, что знаешь обо мне все, мальчик, — продолжает Люциус. — Или о ней, если уж на то пошло.

Что, черт побери, он хочет этим сказать?

— О чем вы, блин, говорите? Она мой друг…

— И моя пленница, — парирует Люциус. — В том смысле, что я видел такие стороны ее личности, о существовании которых ты даже не подозреваешь.

Мне это надоедает.

— Вообще-то, я здесь!

Наступает гнетущая тишина.

— Кому об этом знать, как не мне? — Бормочет он. — Черт побери, я бы с радостью избавился от тебя раз и навсегда.

Эти слова задевают меня гораздо сильнее, чем я могу себе признаться. Не знаю почему, просто…

Дверь открывается и в комнату врывается Беллатрикс в сопровождении Долохова. Они радостно улыбаются и смеются.

— Люциус, ты никогда не догадаешься, что произошло! — Задыхаясь от смеха, произносит Белла.

Люциус приподнимает одну бровь.

— Мне некогда играть в угадайки! Что происходит?

— Они согласились, Люциус, — говорит Долохов, запирая за собой дверь. — Они согласны на все наши условия и ждут наших указаний. Все о чем они просят, это чтобы мы не причиняли вреда их маленькому мальчику.

Беллатрикс торжествующе смеется, а Люциус поворачивается к Рону, ухмыляясь.

— Так, так, так, — его голос сочится желчью. — Ты слышал этой? Твои родители готовы служить Темному Лорду. Что ты об этом думаешь?

У меня земля буквально уходит из-под ног. Я не могу справиться с шоком.

Лицо Рона белеет, будто в нем не осталось ни капли крови.

— Но они… они бы никогда… — он бессвязно бормочет.

— О, но они все же согласились, — обрывает его Белла. — И сделали это, ни минуты не колеблясь. Как тебе это, Уизли? Ты привел еще двух слуг Темному Лорду!

— Они не будут ему служить!

Люциус закатывает глаза.

— Вообще-то, я думал, что ты будешь доволен. Или тебе бы больше понравилось, если бы они сказали «Нет, мы не хотим служить вам. Убейте нашего сына, наши принципы важнее его жизни»?

Рон молчит, но я вижу боль в его глазах. В них стоят слезы, и он бледен, как никогда.

Люциус опять ухмыляется.

— Я так не думаю.

— Вы УБЛЮДКИ! — Внезапно выкрикивает Рон. — Это мои родители, вы, чертовы подонки. Как вы можете использовать родительские чувства, чтобы заставлять служить вам? Это низко, это отвратительно! Я надеюсь, вы все будете гореть в аду, вы, чертовы злобные твари…

— Ступефай!

— Нет!

Я кричу, когда Рон отлетает к стене, сраженный красным лучом.

Закрываю глаза и сжимаю зубы, медленно оседая на пол. Что я могу? У них у всех палочки, а у меня нет ничего.

— Спасибо, Антонин. Я на секунду подумал, что нам придется вновь выслушивать его утомительную проповедь, — я сижу с закрытыми глазами, пытаясь игнорировать слова Люциуса. — Отведите его обратно в комнату и оставьте. Дадите ему немного еды, когда очнется.

Открываю глаза и вижу, как Долохов открывает дверь и направляет палочку на Рона, поднимая того в воздух, как безжизненную марионетку. Его тело выплывает из комнаты перед Долоховым, который аккуратно прикрывает за собой дверь.

— Вы подонки. Что он сделал, чтобы заслужить подобное отношение?

Мое горло сдавливает невидимая рука.

Я открываю рот, пытаясь сказать что-то еще, но у меня не получается, как я ни стараюсь. Я могу дышать, но не могу говорить.

Палочка Беллатрикс направлена на меня.

— У нас нет времени выслушивать твои истерики, грязнокровка. Мальчику не причиняют вреда, а просто устраняют на время. Я полагала, ты будешь довольна.

Я автоматически открываю рот, но никто не слышит моих возражений. И все, что я могу, это смотреть на них с укором.

Улыбаясь, Белла поворачивается к Люциусу.

— С ней так приятно иметь дело, когда она молчит, согласен?

— Ах, Белла, мне ли не знать?! — он наблюдает за мной из-под опущенных ресниц.

Она обвивает Люциуса руками за шею, притягивая к себе. На его губах играет улыбка, когда она целует его.

У меня буквально отваливается челюсть, а в желудке все переворачивается, когда я вижу, как он обнимает ее за талию и прижимает к себе.

Меня тошнит от этого зрелища.

Разве он не женат? На ее сестре, черт побери!!

Но, после всего того, что он сделал со мной, почему я удивляюсь, что он спит со своей золовкой?

Но… зачем она делает это прямо передо мной? Разве она не хочется сохранить в тайне, что спит с мужем собственной сестры?

Она отвечает на мой незаданный вопрос, когда, целуя его, искоса смотрит на меня.

И по неведомой мне причине, это в моих интересах. Бог знает, почему…

Он отстраняется от нее первым, удерживая ее за талию.

— Тебе следует отправиться к Темному Лорду и сообщить ему хорошие новости, — шепчет он ей, и мне приходиться напрягать слух, чтобы разобрать слова.

— А почему бы тебе не отправиться со мной? — Она пробегает пальчиками по отворотам его мантии. — Мы можем сообщить ему вместе. Награда будет достойной, я уверенна.

— Нет, — он отстраняется, сбрасывая ее руку со своей груди. — Я боюсь, я не смогу, Белла. У меня здесь еще осталось маленькое дельце, — он показывает глазами на меня, и она смотрит на меня таким жутким взглядом, что меня пробирает с головы до ног.

— Это не займет и пяти минут, я уверена, — произносит она недовольно. — Я подожду тебя, и мы сможем отправиться вместе.

— Нет, я думаю, тебе стоит отправиться одной, — говорит он жестко. — Если ты сообщишь ему об этом, то сможешь реабилитироваться. Он был крайне недоволен тобой после того случая в Отделе Тайн…

— Ты оказался не в лучшем положении! — Она рассерженна.

— Да, — спокойно отвечает он, — но продуктивная работа с грязнокровкой явно повысит мои акции.

— Я все равно не понимаю, зачем тебе так нужно быть с ней сейчас. Ты и так вчера провел с ней целый день.

Я бы рассмеялась, если бы могла. Она что, действительно ревнует… ко мне?

О, ради Бога!

— И я жалею об этом. Но боюсь, здесь не о чем говорить. Лорд приказал мне наказать ее за тот случай с Кэрроу. Я не могу его ослушаться, ты это прекрасно знаешь.

Ублюдок! Если бы я могла говорить, я клянусь, я бы рассказала ей, что здесь на самом деле происходит.

— И в любом случае, — продолжает он. — Уизли — твоя заслуга. Я не принимал в этом участия, — он приподнимает за подбородок ее хмурое лицо, вынуждая смотреть ему в глаза. — Тебе следует отправиться одной, Белла. Я не хочу забирать то, что по праву принадлежит тебе.

Она выглядит растроганной его ложью. Она улыбается, успокоенная, и одаривает его прощальным, легким поцелуем в губы.

— Что ж, тогда увидимся позже.

Она отворачивается от него, кидая еще один злобный взгляд в мою сторону, и покидает комнату. Люциус поднимает ей вслед палочку и запирает дверь.

— Итак, — он облокачивается на стену, на его губах блуждает улыбка, — и вот мы снова одни, грязнокровка.

Я с ненавистью смотрю на него.

— О, прости меня, — он ухмыляется и берет палочку. — Я, кажется, забыл о твоем временном затруднении. Фините Инкантатем.

Невидимая рука отпускает мое горло.

— Что вам теперь от меня нужно? — Я поднимаюсь на ноги. — Почему вы не отправились с ней? Не хочу, чтобы вы здесь находились.

Он издает легкий смешок.

— Ну, ну, я всего лишь хочу поговорить с тобой. Не стоит быть такой колючей.

— Колючей? — «Колючая» это значит, пребывающая в легком недовольстве. «Колючая» не описывает и сотой доли моего гнева по отношению к нему. — Колючей?

Он смеется.

— Успокойтесь, моя дорогая вспыльчивая юная леди.