Возникшая тишина давит на нас пластом.

Я… я не понимаю….

— Почему? — наконец спрашивает Люциус.

— Почему — что? — искренне не понимает Драко.

Я сама уже ни черта не понимаю.

— Почему ты просишь меня об этом?

Я едва слышу его голос: комната странным образом расплывается перед глазами. Как можно… как мы сможем…

— А ты как думаешь? — удивленно переспрашивает Драко. Он делает взмах в сторону Люциуса, открывая клетку, а затем поворачивается к Рону, даже не глядя на отца.

Моргаю, и зрение наконец фокусируется: Рон, покрасневший от ярости, и Люциус, бледный и решительный — два человека, которых я одинаково люблю.

— Иди, Люциус, — ему нужна моя поддержка, я знаю. — И ты тоже, Рон, идите, — им обоим она нужна…

— Отпусти Гермиону, Драко, — Люциус пропускает мои слова мимо ушей.

Его сын вздрагивает.

— Отпущу сразу, как только ты дашь обет.

— Ты выносишь мне смертный приговор, ты знаешь? Потому что я ни за что не оставлю ее, когда мы выберемся отсюда, — с мрачной уверенностью произносит Люциус.

Господи боже, почему бы ему просто не согласиться?

Ты знаешь, почему: что ему останется, если тебя не будет рядом?

— Драко, ради бога, просто дай нам уйти, прошу тебя! — молю я. — Ты будешь видеть своего отца всегда, когда пожелаешь, хоть каждый день…

— Да кто ты такая, чтобы указывать мне, когда я должен видеться с моим отцом?! — он просто в бешенстве.

Отступаю назад, поднимая руки.

— Я вовсе не имела в виду…

— Я знаю, что ты имела в виду, мерзкая дрянь! Если ты думаешь, что я позволю тебе выиграть после всего, что…

— Блядь, Малфой! — внезапно выкрикивает Рон. — Ты реально думаешь, что она выиграла?

— Конечно! — выдыхает тот, направляя палочку на отца. — Ты только посмотри, как она вцепилась клещами в моего отца…

— Ты совсем ебнутый?! — обрывает его Рон. — Не говори о том, чего не знаешь. Я все видел, я был свидетелем их отношений, и уж поверь мне, она не выиграла ничего!

— Почему ты так хочешь, чтобы они сбежали вместе? — Драко действительно не понимает. — Всему миру известно, как ты увивался за Грэйнджер в школе…

— Я вовсе не хочу, чтобы он бежал с нами, если ты об этом, — горячо возражает Рон. — Но у меня нет выбора. Я смирился с тем, что проиграл, так почему же ты не можешь этого сделать? Мы все проиграли: я, ты, Гермиона, твой отец. Здесь нет победителей, Малфой, но мы еще можем хоть немного помочь себе.

Какое-то время мы смотрим друг на друга. Драко явно колеблется, искренне не понимая природы отношений между мной, Люциусом и Роном.

— Как? — он выглядит таким потерянным и запутавшимся.

Рон глубоко вздыхает.

— Мы должны выбраться отсюда живыми.

— И я выпущу вас, обещаю. Но не раньше, чем у меня будут гарантии, что мой отец больше никогда ее не увидит. Потому что я не хочу смотреть, как он играет в семью с грязнокровкой вдвое младше него — с той, из-за которой он ругал меня каждый раз, когда она вновь обходила меня в школе, и которая — если бы не сидела сейчас здесь в клетке, — могла бы все еще носить школьную форму.

Он останавливается, чтобы отдышаться, а затем обращается к Люциусу.

— Откажись от нее, отец, — почти шепотом заканчивает он. — Это все, о чем я прошу.

Люциус шумно втягивает носом воздух.

— Ты понятия не имеешь, о чем просишь…

— Нет, имею, — жестко отбивает Драко. — Я прошу проявить уважение к своей жене, с которой вы вместе уже двадцать лет, и к своему сыну, который всю жизнь посвятил тому, чтобы ты мог им гордиться.

Давлюсь воздухом — слишком большой вздох.

— Драко, ты не понимаешь…

Все еще держа отца на прицеле палочки, он поворачивается ко мне.

— ЗАТКНИСЬ, ГРЭЙНДЖЕР! — орет он, вкладывая в эти слова годы ненависти. — Разве недостаточно того, что я не убил тебя сразу, грязная потаскуха? Ты уничтожила брак моих родителей, разрушила жизнь моего отца, моей мамы и мою! А я собираюсь спасти твою шкуру…

— Мне так жаль. Прости, — мой голос дрожит, и — господь свидетель — мне действительно очень жаль.

Драко безумно улыбается, совсем как его чокнутая тетя…

Рон. Он медленно движется позади него. Медленно и бесшумно.

— Ох, тебе ЖАЛЬ?! — брызжет слюной Драко. — ЖАЛЬ? О, ДА, ТЫ, БЛЯДЬ, ТАК СОЖАЛЕЕШЬ, СУКА! ЧЕРТА С ДВА ТЕБЕ ЖАЛЬ!

И тут внезапно Рон прыгает на него сзади.

Тянет его назад, уверенно, неумолимо, несмотря на брыкания Драко, цепляется за его волосы, заставляя откинуть голову…

— ОТЕЦ!

Раздается противный треск.

Отшатываюсь, прикрывая рот рукой, заглушая рвущиеся наружу вопли ужаса.

Рон бьет Драко головой о стену, и опять раздается треск. А потом снова. И снова…

Драко кулем валится на пол.

Рон смотрит на него, и его руки подрагивают.

О господи…

Мне нечем дышать.

Подняв на меня взгляд, Рон поспешно вытирает рот рукавом.

— Прости, — шепчет он, — я думал, он никогда не заткнется.

Моргнув, убираю руки от лица.

— Бог мой, — срывается с губ.

Нахмурившись, Люциус подходит к Рону со странным выражением лица — мне трудно понять его, хотя всегда казалось, что я знаю, о чем он думает…

— Люциус, прошу тебя! — в отчаянии выкрикиваю я. — Он не хотел… он ничего не мог поделать!

Но тот пропускает мои слова мимо ушей, все еще глядя на Рона, которому вовсе не надо поднимать голову, чтобы смотреть на Люциуса исподлобья.

— Или я, или он, — тихо произносит Рон. — По крайней мере, теперь у нас есть шанс на побег.

Люциус продолжает хмуро смотреть на него, словно видя впервые — не забитого мальчика, которым тот был когда-то, но взрослого мужчину, каким Рон стал.

— Не думал, что тебе когда-нибудь удастся удивить меня, Уизли.

Он опускается подле сына и хватает его палочку, а затем проверяет пульс.

Перестаю дышать, обуреваемая ужасными мыслями.

Что нам делать, если он мертв? Ведь даже если мы сбежим, то как сможем жить дальше с таким грузом?

Рон молчит, так крепко сжав губы, что кожа вокруг них белеет, лицо приобретает землистый оттенок.

Кажется, проходит вечность, прежде чем Люциус, наконец, убирает руки с пульса Драко.

— Он жив? — шепотом интересуюсь я.

Люциус кивает, не сводя с него глаз.

С облегчением выдыхаю, едва держась на ногах.

— Жив, — бросив последний взгляд на Драко, Люциус встает и подходит к моей клетке. — Какая удача для тебя, Уизли.

Рон возмущенно вскидывает голову, но по его лицу я вижу, что у него будто гора с плеч упала.

— О, да ладно, сам знаешь, какой он был занозой…

— Знаю, — холодно соглашается Люциус, — но все же он мой сын. И если бы ты убил его, я заставил бы тебя сильно пожалеть об этом.

Он делает замысловатое движение палочкой, и решетка растворяется в воздухе, а затем он помогает мне подняться, бережно придерживая за плечи.

— Ты как? — справляется он, заглядывая мне в глаза.

— Нормально, — шепчу в ответ.

— С тобой ничего не сделали, пока я был без сознания?

— Нет.

— Уверена? Я должен знать, если ты…

— Все хорошо, правда.

— Быстрее! — Рон уже стоит у двери. — Нам надо идти.

Люциус мрачно кивает.

— Ты сможешь быстро идти? — обращается он ко мне.

Утвердительно киваю.

— Хорошо, — тихо отвечает он, обращаясь только ко мне. — А теперь слушай меня. Если мы столкнемся с Беллатрикс или Эйвери, я хочу, чтобы ты бежала так быстро, как только сможешь, и не оглядывалась, поняла? Даже не думай пытаться помочь мне без волшебной палочки.

Молча киваю.

— А я? — интересуется Рон. — Что делать мне?

Люциус сжимает зубы, отворачиваясь от меня.

— Ты всеми силами будешь защищать ее, действуй по ситуации, — напряженно выдает он.

Рон кривится, будто съел лимон.

— Что потом? Когда мы выберемся отсюда…

Вздрагиваю, но Люциус только ухмыляется в ответ.

— Когда мы выберемся, можешь катиться к черту, мне плевать…