Ложь 30. Ира

Следующие недели превращаются в бешеный необузданный круговорот. Пытаясь избавиться от мыслей об ужасном разоблачении моего романа, я погружаюсь в бесконечную работу, смешанную с учебой подобно невкусному торту, сделанному неумелым кондитером. В перерывах присматриваю за бабушкой, стараясь успевать не только следить за чистотой в доме, но и вовремя накормить как себя, так и бабулю.

После наших «веселых» выходных, Стас с головой уходит в работу. Буквально ночует в офисе среди бесконечных бумаг, совершенно забывая про предстоящие экзамены и выпускной. У него и без этого полно забот, но так халатно относиться к аттестату — настоящее кощунство.

В последнее время видимся мы редко. Скворецкий презентовал свою новую политику и дальнейшие планы, так что дела в компании, по его словам, идут в горы. На счёт Элли парень упорно молчит, но, судя по тому, что Макеева так и не рассказала про мою связь с главой «Бигарро», а с её угроз прошло больше месяца, Стас держит ситуацию под контролем. Говорит, что мне не стоит волноваться.

Это хорошо, потому что лишняя нервотрёпка мне сейчас вообще ни к чему. Скоро выпускной, а после экзамены. И вся боль в том, что я так и не определилась с тем, чем буду заниматься после школы.

В основном это зависит от полученных баллов. Если смогу набрать достаточное количество, попробую поступить в какой-нибудь колледж и, возможно, даже получу стипендию. В универ на бюджет точно не пройду, а денег на обучение нет. Плюс мне нужно на что-то жить и кормить бабулю, покупать ей лекарства, оплачивать коммуналку и остальные счета.

Короче, сплошной геморрой.

А, вот ещё кое-что: мой любимый папочка, можно сказать, переехал ко мне жить. Несмотря на хладнокровный пофигизм к попыткам Марины выжить его из дома, отец всё-таки сдался. Говорит, и без мозгоебства жены на работе проблем хватает. Так что теперь он спит у бабули на диване и наслаждается спокойствием. Периодически навещает свою дочку, отмахиваясь от всех попыток Марины оградить их общение, и категорически не соглашается на развод.

Это хорошие новости. Отец теперь отдаёт деньги мне, а не Марине, помогает по дому, присматривает за бабулей в выходные. Уже и не помню, было ли вообще у меня столько свободного времени, когда я могла просто сесть и ничего не делать. Вот только такие моменты я предпочитаю потратить на подготовку к экзаменам: это сейчас на первом месте.

— Я тут думал, почему бы нам вдвоем не выбраться и не купить тебе платье для выпускного, — говорит папа.

Мы сидим на кухне. Я изучаю материал по биологии, а отец пьёт свой излюбленный кофе.

Оторвавшись от тетради, скептично смотрю на отца.

Коричневая водолазка с узким горлом обтягивает его подкаченный торс, растрёпанные волосы и легкая щетина придаёт немного уставший вид, след от обручального кольца заставляет меня ликовать. С тех пор, как папа узнал об измене Марины, снял его и куда-то припрятал.

На самом деле отец выглядит симпатичным для своих лет. Подтянутый, немного брутальный. Морщин совсем мало. Если бы я не знала, дала бы ему не больше тридцати пяти.

— Я же говорила, никакого выпускного. Я туда не сунусь.

На праздник точно придёт Элли, она никогда не упустит шанса похвастаться своим новеньким дорогим платьем. А ещё там будут мои одноклассники, которые совсем недавно называли меня шлюхой и травили из-за байки Макеевой, мол, я увела у неё парня.

— Но это же выпускной, — он размеренно размешивает сахар в кружке, совершенно не обращая внимания на то, что кофе уже совсем остыл.

— И? — не понимаю.

Он облизывает губы, задумчиво чешет нос.

— Помню, твоя бабка заставила меня надеть старый отцовский костюм, и сказала: «Девственником домой не возвращайся». Я, конечно, не стал говорить, что уже поздно давать такие наставления, но смеялись мы потом долго.

Иу. Что за намёки? Это он пытается так выяснить, занималась я сексом или нет? Или просто к слову шутка пришла?

— К чему ты это? — нервный смешок.

Утыкаюсь в тетрадку: буквы начинают прыгать по строкам как сумасшедшие, перед глазами появляется обнажённый торс Стаса и его пылающая кожа, покрытая татуировками. Пытаюсь сделать непринуждённый вид, но получается отвратно.

— Да так, просто, — пожимает плечом. — Как у тебя дела с твоим ухажёром?

Даже спрашивать не хочу, как папа прознал про Стаса, но когда-нибудь это должно было случиться. Всё-таки следователя так просто не пропьёшь.

— Отлично, — фыркаю.

Телефон пиликает. Успеваю заметить высветившееся сообщение от Стаса, поспешно перекладываю мобилу экраном вниз. Как вовремя.

Папа делает глоток кофе, смотрит в окно, будто пытаясь избавиться от неловкости, затем отставляет кружку в сторону и чуть пододвигает к себе свой ноут. Там у него документы по делу и разные отчеты, которые ему пришлось взять на дом.

— Ты знала, что твой Стас был подозреваемым по делу Григорьева? Того, что до сих пор в коме, — как бы просто так говорит отец.

Конечно же я знала. Более того, я в курсе, что виновником этого является Костя Назаров, некоторое время назад удачно сбежавший из города. Вот только папа даже не подозревает, что мне известны подробности дела и улики, которые ещё не всплыли во время следствия. Кстати, дело всё ещё не закрыли, потому что злые родители требуют правосудия. Их даже тупик в расследовании не останавливает.

— Пап, — вздыхаю, откладывая в сторону карандаш и скрещивая руки. — Я знаю, как ты недолюбливаешь моего парня и что Костя Назаров тебе был больше по душе, но, пожалуйста, не надо пытаться настроить меня против Стаса. Он неплохой человек. Да, у него были проблемы с законом, но он очень старается. Ему и без твоих нападок тяжело.

Папа недолго молчит, обдумывая мои слова. Что-то внимательно рассматривает в ноуте, видимо, думая, что таким образом у него получится увильнуть от разговора. А вот и нет. Сам начал, пусть расхлёбывает. Я так просто не отступаю.

— Кстати, было бы неплохо, если бы вы пообщались в нормальной обстановке, — замечаю я.

— В нормальной? — тут же усмехается отец. — То есть, наше общение в участке, когда он в наручниках обещает не раскатывать по городу в нетрезвом состоянии, не прокатит?

Закатываю глаза. Ну, вот опять он. Лишь подколоть и съязвить, а ведь действительно хочу, чтобы они поладили. Так трудно один раз поужинать втроем, чтобы выяснить все разногласия и проблемы?

— Между прочим, в этом году его ни разу не вязали.

— Но это не значит, что он не ездит бухим…

— Па-а-ап!

Поднимает руки, мол, ладно, сдаюсь. Снова утыкается в ноутбук. Видимо, затрагивать тему нормального общения моего отца и Скворецкого бессмысленно. Вряд ли они поладят, после всего, что между ними произошло.

— Если ты пойдешь на выпускной, то я соглашусь встретиться с твоим… парнем, — неохотно говорит папа.

Что? Серьёзно, блин? Что за херня? Я не настолько сильно хочу их примирения, чтобы тащиться на дебильный выпускной. Нет уж. Лучше пусть всё остаётся как есть.

— Ты же прекрасно знаешь мой ответ, — бурчу.

— Как хочешь.

И мы замолкаем, оставляя в покое разговор о беспризорнике Стасе, глупом празднике и, скорее всего, закончившейся бы прискорбно встрече моего парня и папочки.

Вот только, почему у меня кошки на душе скребутся? Блин…

— Ладно! — злюсь. — Если вы встретитесь и нормально пообщаетесь без скандалов и твоих шуточек, я пойду на этот сраный выпускной.

Папа улыбается, довольный победой, а я, пыхтя и раздражаясь, возвращаюсь к биологии. Чертов манипулятор…

«Путь истинной любви… Знаешь, это величайший из обманов». Белый воротничок (White Collar)

The Clash — Should I Stay or Should I Go Remastered

Ложь 31. Стас

«Повзрослей».

Вот, что мне сказал брат, прежде чем покинуть квартиру Назарова и исчезнуть в преисподней. Больше я его не видел. Ни в морге, ни на похоронах. В глубине души я до сих пор верю в то, что Артём просто на просто сбежал. Оставил все проблемы на мою голову и свалил за границу. Лежит сейчас где-нибудь на пляже, попивает коктейль, нежится на солнышке…