Что-то сомневаюсь, что о проблемах я узнаю в первую очередь. Какая-то мутная игра вертится вокруг меня, и самое ужасное: я не знаю правил.

— Только не говори, что ты собирался провернуть это за моей спиной, — прищуриваюсь.

Мужчина улыбается.

— Я уже это проворачиваю. Осталось лишь разобраться с некоторыми документами, — Олег вздыхает под моим недоверчивым взглядом. — Твой отец всё продумал, — пытается отмазаться. — Если владелец его акций умрёт, то доля возвращается обратно. Никто не может посягнуть на эти акции, понимаешь? Парочка подписей, и всё. Такой стратегией пользуются в некоторых Китайских компаниях, он там этому научился.

— Да мне плевать, где он научился, — раздражаюсь. — Почему я об этом узнаю в самый последний момент?

Молчит.

— Есть ещё что-нибудь, что мне нужно знать? — так внимательно смотрю на помощника, что у того просто не остаётся выбора.

Олегу не нравится этот разговор и то, что я прознал о тайных махинациях, тоже. Но отнекиваться поздно, в любом случае я докопаюсь до правды, если мне это понадобится. А я уж точно не отступлюсь. Если уж я согласился на авантюру матери, то должен знать обо всех имеющихся у нас картах.

— Есть один нюанс в договоре, — неохотно отвечает Олег.

И молчит. Вот же зараза.

— И какой же? — поторапливаю.

За окном начинается дождь: слышу, как у меня за спиной сильные капли врезаются в стекло, с каждой секундой набирая обороты. Пробирается дрожь, вздрагиваю. Не весна, а лажа какая-то. То снег, то дождь, то кровь врагов.

Скрещиваю на груди руки, продолжая прожигать взглядом мужчину. Его молчание кажется вечным, это раздражает. Что же такое ужасное прописано в контракте, что Олег до сих пор испытывает мои нервы?

— Ни твоя мать, ни твой брат, ни кто-либо другой не могут распоряжаться акциями. После смерти «носителя», они переходят обратно в контрольный пакет к владельцу «Бигарро», — пауза. — При условии, что он жив.

Молчание.

— Не понял, — бормочу я. — Типа, эти акции перейдут ко мне пока я живой? Значит… Если я умру, то акции уйдут по наследству родственникам или государству?

— Да, — говорит так спокойно, словно мы ведём беседу об отвратительной погоде.

— Класс, — откидываюсь на спинку кресла. — То есть, если кто-то узнает о махинациях папочки, меня захотят прикончить? Круто, чо.

— Понимаешь, почему я настаивал на охране? Пока я не разберусь с акциями Артёма, ты под прицелом. Так что будь добр, оставь свои похождения с девчонками по загородным коттеджам на потом.

Закатываю глаза.

Поспешно перевожу тему, чтобы избавиться от ненужных нравоучений:

— Хочу ознакомиться с контрактами, — заявляю. — Мне нужно знать, к чему готовиться.

— Хорошо. Занесу к вечеру, почитаешь. Думаю, тебе действительно стоит быть в курсе происходящего, может быть, тогда перестанешь так опрометчиво себя вести.

Серьёзно? Он только что не хотел вообще ничего рассказывать, а теперь вот так просто согласился показать контракты? Странно всё это.

— Ладно, — решаю оставить разбирательства на потом, а то вдруг передумает. Он ведь манипулятор ещё тот.

— А теперь тебе нужно подготовиться к конференции, — аккуратно отодвигает рукав пиджака левой руки, чтобы взглянуть на дорогие часы. — Журналисты приедут где-то через час. У тебя есть время порепетировать речь.

— Ага.

Неохотно наблюдаю за тем, как Олег разворачивается и уходит, оставляет меня одного. Речь, да. Сегодня презентация нашей новой политики, скоро весь мир официально узнает, что мы решили заняться недвижимостью. В основном выступать будет Лёша, парень, занимающий место моего брата, это ведь его идея, он продвигает проект. Мне, конечно же, тоже придётся вставить парочку слов, да к тому же ответить на назойливые вопросы журналистов.

Этот день точно будет утомителен.

Но вместо того, чтобы зубрить подготовленные ответы, я решаю прогуляться по компании. Сидеть в кабинете нет сил, ждать начала конференции тоже. В детстве я всегда думал, что работа отца как минимум весёлая, теперь понимаю, что это сплошной геморрой. Но он мой, и избавлять от него я пока что не хочу.

В коридорах шумно. Сотрудники бегают туда-сюда по отделам, таскают бумаги, тараторят по телефонам. У кого-то в руках бумажный стаканчик с кофе, у кого-то папки с документами или коробки. Все такие деловые, важные, будто на самого президента работают.

Решаю спуститься в кафетерий, чтобы перекусить. Большое помещение с высокими потолками и огромными окнами из-за непогоды кажется мрачнее обычного. Сразу пробирает дрожь, я кутаюсь в пиджак, уверенно направляясь в сторону еды. Обычно я сюда редко заглядываю, предпочитаю заказывать в кабинет пиццу или бургеры, ибо работы настолько много, что времени на отдых нет из ряда совсем.

Вереница маленьких столиков напоминает школьную столовку, только еда здесь куда лучше, да и бесплатная.

Взяв себе кофе, вафли и непонятный салат из крабовых палочек, я замечаю взглядом Лёшу Вершинина и направляюсь прямо к нему. Парень внимательно изучает разложенные на столешнице бумаги и не сразу обращает на меня внимание.

— Привет, — присаживаюсь напротив, даже не спрашивая разрешения.

Лёша поднимает голову, медлит, будто не узнает.

— А, привет, — уже и не помню, когда мы с ним перескочили от официальщины до простого «привет», но так гораздо удобнее.

Вершинин забирает часть бумаг, чтобы я смог поставить поднос. Аккуратно складывает из, после безнадежно вздыхает.

— Речь репетируешь? — интересуюсь я, принимаясь за салат.

— Да, — откидывается на спинку стула. Выглядит уставшим и замученным, будто не спал последние пару дней. Надеюсь, на конференции он не налажает. Шишки-то мне полетят, а увольнять такого хорошего работника я не хочу, да и не стану. — Последние дни пытаюсь составить доклад, но получается какое-то дерьмо. Хвала Власовой, подкинула мне парочку идей.

— Власовой? — удивлённо вскидываю брови, вспоминая «рыжую швабру», жаждущую заполучить мои акции.

Лёша потирает глаза, устало моргая. Делает глоток кофе из своей кружки.

— Да. Заявилась ко мне вчера, начала странные вопросы задавать, — пожимает плечом. — Я уж под конец попросил её уйти, мне надо было доделывать доклад, а она тараторила как, прости, курица.

Прожёвываю, слизывая с губ остатки салата. Екатерина заявилась к главе маркетингового отдела и что-то вынюхивала? Подозрительно…

— Насколько странные?

Пожимает плечом.

— Спрашивала, знаю ли я про человека, который занимал место директора до меня. Что с ним случилось и всё такое, — внимательно наблюдает за моей реакцией. — Что-то про твоего отца говорила. Про девушек. Я особо не слушал, мои мысли были только о докладе. К тому же я не спал до её встречи больше суток. Говорю же, странные вопросы.

И какого хрена Власова вынюхивала о моей семье у нового директора? Что она пытается раскопать? Жопой чую, это связано с махинациями отца. Если она прознает, что у меня по документам меньше процентов, чем на самом деле, такой кипишь устроит. Сначала попытается шантажировать, а после расскажет спонсорам. Им это точно не понравится. Надо поскорее разобраться с этим дерьмом. А ещё лучше вышвырнуть Власову из бизнеса, а следом и всех продажных спонсоров. Вот только как это сделать, если продавать свою долю они уж точно не захотят, пока им не прикажет эта рыжая сучка.

— Забей, — отмахиваюсь я. — Скажи мне, если она снова к тебе полезет с расспросами, ладно?

— Без проблем, — пожимает плечом. — Вообще не понимаю, почему ей разрешено шляться по компании. У нас у всех тоже есть личное пространство.

Ничего не отвечаю, лениво ковыряя вилкой в салате. Что за чертовщина вокруг меня происходит и почему у меня такое чувство, что нам скоро наступит огромная вонючая жопа?

«Не стоит создавать иллюзии на свой счет, чтобы в будущем не разочаровывать». Ирэн Огински

IOWA — Улыбайся