— При чём тут?.. — она вскидывает руками и издаёт нечто похожее на рык. — Мне что надо было в твои объятия тут же прыгать? Я Стаса любила, уж извини.

— Любила? — вскидываю бровь.

Ира непонимающе ведёт плечом, неуверенно переступая с ноги на ногу. Оговорочка в прошедшем времени здесь не просто так, хотя, может быть, я просто вижу то, что хочу видеть. Чтобы не смущать Ольханскую, решаю сменить тему.

— Мы были тупыми детьми. Творили чёрте что. Даже о последствиях не думали, — делаю глоток слегка остывшего кофе. Медлю. — Ты сама это прекрасно понимаешь, а если нет, то тебе стоит повзрослеть прямо сейчас, пока ты не сотворила какую-нибудь херню.

Она отмахивается, и поворачивается в сторону выхода. Сразу понимаю, что суть моих слов до девушки не дошла, а отпускать её в таком состоянии не в моих правилах.

— Ира, блять! — поднимаюсь на ноги и догоняю её, прежде чем та успевает выйти в коридор. Не прикасаюсь к ней, лишь преграждаю дорогу. — Пойми, ты в любом случае в опасности. Рыков может воспользоваться тобой, чтобы надавить на Стаса, понимаешь? И чем больше ты знаешь, чем больше влезает в это дерьмо, тем тебе же опаснее, — пауза. Затем уже тиши. — Вообще не понимаю, че ты с ним носишься. Ему же компания важнее всего.

Ольханская опускает голову, потому что я попал в самую точку. Наступил на мозоль, ударил в сломанную кость. Она молчит, и я уже решаю отступиться. Качаю головой, делаю шаг в сторону, но замираю после слов Иры:

— Я предложила ему продать компанию и уехать вместе куда-нибудь подальше от проблем, — тихо говорит девушка.

— Раз ты здесь, значит, он отказался, — не вопрос.

— Я сама прекрасно знаю, что ему компания важнее всего! — в её голосе скользит отчаяние. — Всегда знала! Но я не могу бросить человека, который столько всего для меня сделал! Как ты не понимаешь.

Я понимаю. Прекрасно понимаю. Вот только, как говорил мой психолог, хочешь быть счастлив, отпусти прошлое, которое тянет тебя вниз. Даже если ты думаешь, что не сможешь без него жить. Ира любила Стаса, возможно, до сих пор любит, и я не могу винить её в том, что она выбрала не меня. Однако избавиться от злости за все эти годы у меня так и не получилось. Вот только вопрос в том: на кого же я на самом деле злюсь?

Повернувшись к ней, я кончиками пальцев провожу по её постриженным волосам и с какой-то грустью говорю:

— Тебе, правда, идёт. И хватит реветь из-за дебилов, которые не ценят тебя.

Осторожно сняв с неё очки, надеваю на её голову, успевая машинально убрать выбившуюся прядь волос за ухо. Глаза Иры красные из-за слёз, но всё такие же пронзительные.

Она вдруг улыбается, прокашливается и отступает.

— Слушай, — вздыхаю, осторожно прикасаюсь к её плечу. Она в свою очередь обнимает себя руками, давая мне понять, чтобы я этого не делал. — Пообещай, что не будешь пытаться разобраться в этой ситуации? Держись в стороне, а я буду делиться с тобой информацией. Если мне понадобится твоя помощь, я обязательно позвоню. Идёт?

Она неуверенно кивает.

— Вот и славно.

Мы стоим напротив друг друга, даже взгляда оторвать не можем. Это так неловко и одновременно невыносимо, особенно когда совсем недавно наши губы тонули в жадных поцелуях, а руки трогали всё, до чего только могли дотянуться.

В любом случае это всё кажется каким-то сном, воображением. Возможно, это даже происходило с нами в других реальностях…

— Может, ты и прав, — тихо смеётся. Я не знаю, что именно она имеет ввиду, но не переспрашиваю. — Я пойду. Увидимся ещё.

— Ага, — только и могу выдавить я.

И она уходит. Дверь за ней закрывается, а я так и стою посреди комнаты отдыха, до конца не понимая, что только что произошло.

«— У вас талант к вранью, но для победы не хватает мозгов». Доктор Хаус (House M.D.)

Макс Корж — 2 типа людей

Ложь 66. Ира

Дура.

Дура, дура, дура!

Какая же я дура!

Ударив себя ладонями по щекам, я со злостью снимаю с головы очки и возвращаю на глаза.

Стас прямо мне сказал, что компания ему куда дороже, а я всё равно прибежала сюда, надеясь хоть в чёт-то помочь. Костя прав, каждое его слово пропитано обжигающей истиной, и из-за этого я злюсь только сильнее, потому что видеть, как ломаются тщательно выстроенные стены лжи просто невыносимо. Скворецкий задел мои чувства, а я всё равно бегу спасать его. Чего я такая добренькая? Сраная Мать Тереза.

А раньше ведь было так же, стоило Стасу лишь свистнуть, и я тут же летела помогать. Сначала Назарову, затем с похищением. Переживала из-за обмана Элли, который мог вырваться на свободу в любой момент, хранила все их безумные секреты.

Может быть, я слишком возомнила о себе?

Стас вытащил меня из дерьма, превратил из Золушки в принцессу, оплатил обучение, показал мир. Без него я бы до сих пор горбатилась на нескольких работах, присматривала за бабушкой, об универе могла бы только мечтать. Если бы не парень, ничего бы у меня не было, я должна быть ему благодарна, разве нет?

Но к чему все эти деньги, золото, поездки за границу, когда дорогой человек постоянно пропадает на работе, буквально живя своей компанией? Разве об этом я всегда мечтала? Возможно, даже при худшем раскладе я была бы куда счастливее, чем сейчас. И бабушку бы не бросила…

В любом случае, Стас сделал свой выбор. Моя последняя попытка воззвать к его разуму провалилась, и надежды на совместную счастливую жизнь превратились в сгусток обиды и злости. И сюда я пришла лишь ради того, чтобы узнать подробности про Власову, чтобы не мучиться от неизвестности и не напридумывать чего лишнего.

Я прикасаюсь к волосам в том месте, где пару минут назад их трогал Назаров, и пытаюсь не думать о его глазах. Они синие. Такие же как и у Стаса, но взгляды у обоих совершенно разные. Вот только до сих пор не могу понять, чем же они всё-таки отличаются.

В коридоре прохладно — я ёжусь, вздрагиваю из-за мурашек. Надо было кофту что ли прихватить…

Может, к отцу заскочить? Нет, начнёт ещё расспрашивать, чего я тут ошиваюсь, заподозрит чего-нибудь. Надо уходить, пока никто меня не спалил и не настучал папочке.

Делаю пару шагов вдоль по коридору — в дальнем конце появляется фигура сотрудника полиции, и я, то ли испугавшись её, то ли совершенно утонув в своих спутанных мыслях, замираю и поспешно возвращаюсь обратно.

На этот раз дверь комнаты отдыха открываю куда решительнее — Костя оборачивается и, заметив меня, удивлённо вскидывает брови. Медлить нельзя, я знаю, так что ноги сами несут меня к Назарову, стремительно сокращая между нами расстояние, руки обвивают горячую шею, а губы накрывают влажный рот.

Костя медлит всего несколько секунд — его руки стискивают мою талию, и череда мурашек скользит по спине к шее. Он прижимает меня к себе сильнее, жадно целует в губы, словно наслаждаясь сладким пирожным, позволяет рукам разгуливать по моей спине, пальцам зарываться в волосах. Он кусает меня за губу, и я задыхаюсь от нехватки кислорода. Забываю, как дышать, двигаться и уж тем более думать. Будто лёгкие стискивают руками, и те как лягушачья икра просачиваются сквозь пальцы, заставляя меня хрипеть.

— Подожди, то есть ты просто вернулась и поцеловала его? — ошалело спрашивает Анька.

— Ну, да, — я смущённо прокашливаюсь, со стыдом вспоминая то, что произошло в участке.

— Зачем? — непонимающе тянет подруга.

— Я не знаю! Не спрашивай! — скулю я, вот-вот готовая забить ногами по полу. — Понятия не имею, что на меня нашло. Такое уже было раньше… Когда я была влюблена в Стаса, но не могла быть с ним. А Косте я нравилась. Тоже не знаю, зачем я его тогда поцеловала. На эмоциях как-то…

— Да, это ты рассказывала, — Кудрявцева взбалтывает остатки алкоголя в бутылке. — Дела…

Этим же вечером мы сидим у Ани Кудрявцевой дома и выпиваем, обсуждая все навалившиеся проблемы. Мне просто жизненно было необходимо с кем-то поговорить и обсудить произошедшие события, так что сразу же после выхода из участка, я набрала номер подруги и предложила встретиться. Та охотно согласилась.