— А пушку? — показываю боком. — Твоя, кстати.

Непонимающе качает головой, рывками облизывает губы. Дышит судорожно, прячет руки в карманах куртки, чтобы скрыть дрожь. Грёбанный наркоман.

— Блять, серьёзно? — раздражаюсь. — А если я тебя колено прострелю, вспомнишь?

Направляю пушку на его ноги, и Дима испуганно дёргается.

— Да хорош, — хрипит. — Помню я тебя. Ты кореш Скворецкого. Только какого хрена тебе надо? Я сидел тихо, как ты и сказал. Мне проблемы не нужны.

— Конечно, не нужны, — немного опускаю оружие, чтобы дать парню чуток расслабиться.

В памяти в очередной раз всплывает воспоминание. Отвратительное, тошное и вызывающее нескончаемую необузданную ярость:

Пистолет направлен на Колю. В стороне сидит Стас. Исхудалый, уставший и вымотанный. Скворецкий привязан к стулу и даже не может пошевелиться, но его взгляд наполнен ужасом и осознанием того, что должно дальше произойти. Друг сразу понял, что будет дальше. А вот я… Я был затуманен гневом и самоуверенностью, которые опустили меня как ботаника лицом в унитаз в школьном туалете.

— На колени.

Судорожно перевожу взгляд от Стаса на Колю, пытаясь придумать лучший выход из данной ситуации, но все мои идеи заканчиваются смертью брата Иры. Или моей. Или Стаса. А там ещё девчонки на улице.

Хотя, признаться, не было у меня тогда никаких идей. Это потом, когда я прокручивал те события в памяти, пытался придумать что-нибудь путное, но тогда… Тогда был ступор. Беспомощность. Пустота. Злость.

— На колени! — истошный вопль. Затем куда тише: — А то твой дружок мозги по всей комнате сбирать будет.

Тяжёлые три секунду переломного момента моей жизни: я сам опускаюсь на колени. Впервые в жизни позволяю кому-то творит со мной подобное, потому что не вижу другого выхода. Наверное, я попытался бы увернуться, когда этот урод замахнулся бы. Попробовал бы встать с колен, схватить его за шею и перекрыть кислород, а потом заставить Антипова опустить пистолет. Может быть, он даже отвлёкся бы на мои действия, а Коля смог бы отобрать пушку.

Суть не в этом. Суть в том, что я сам встал перед кем-то на колени и в глубине души готов был пожертвовать собой ради друзей. Больше ради Стаса, чем Коли, но всё одно. И этот переломный момент до сих пор калит меня. Стоит только вспомнить…

— Блять, я так сильно хочу сломать тебе ебало, так что закрой рот и слушай. Мне нужно, чтобы ты связался с Чиком и заказал у него большую дозу.

— Ага, ну щас, — коротко смеётся. Я дёргаюсь вперёд, чтобы припугнуть, и Дима так резко отшатывается, что ударяется затылком о стену. Благо шапка смягчает удар. — Сук… Мне делать нечего? Я ему и так должен. С хера ли мне с ним связываться? Я в завязке. Слушай, чувак, правда. Я отошёл от дел. Никаких предъяв ни к тебе, ни к Скворецкому не имею. Сказал же, проблемы мне не нужны.

Дима пытается отстраниться от стены и как-нибудь по-тихому избавиться от моего присутствия, но я сейчас не в настроении шутить.

— Рот закрой, — сплёвываю под ноги. — Ты сделаешь всё, что я скажу, — достаю мобилу, нахожу видео и показываю теху парню. — Иначе сядешь за изнасилование. Она в курсе, кто вы. И у меня есть свидетель, который записал твой разговор с Антиповым на светском ёбаном вечере, — вру. Жду, пока видео закончится, с наслаждением наблюдая за испуганным взглядом Максимова. После убираю мобильник в карман. — Понимаешь, насколько ты в минусе?

— Да ты издеваешься, — скулит парень, начинает что-то невнятно бормотать и шататься из стороны в сторону, будто выжидая подходящий момент для бегства. — Я же сказал… мне проблемы не нужны.

Раздражает. Замахиваюсь, ударяю Диму под дых. Куртка смягчает удар, но я специально бил со всей силы: парень сгибается пополам и кашляет. Хватаю его за грудки, встряхиваю. Приставляю пистолет к его кадыку.

— Слушай сюда, тварь. Ты назначишь встречу Чику. Скажешь, что вернёшь долг, плюс закажешь изрядную дозу наркоты, мол, для глобальной тусы. О месте и времени встречи скажешь мне. Понял?

Максимов скулит, вот-вот разревётся. Судорожно вдыхает и выдыхает воздух, мелко дрожит. Сейчас он больше напоминает трусливого задрота, а не мажора с набитыми баблом карманами.

— У меня нет денег! Нет денег, правда…

— Да что ты брешишь! — почти кричу, и мой голос эхом пульсирует по пустому переходу. — Попроси у папочки… — уже тише.

Скулит ещё больше, но пистолет я не убираю. Снова вспоминаю момент, когда мне пришлось встать перед этим ублюдком на колени, и ярость новой волной заполняет голову.

— Я под надзором. Он мне больше не даёт денег… Сам видишь, у меня только пара штук. Пожалуйста… — пищит как девчонка. — Я не хочу встречаться с Чиком… Он меня убьёт…

— Это я тебя сейчас прибью, — рычу. — Деньги тебе не понадобятся, можешь из даже нарисовать, похуй. Мне нужно, чтобы ты вытащил Руслана на сделку. И чтобы при нём была наркота. Понял? — Дима судорожно кивает. — У тебя два дня. Если к этому времени не сообщишь место встречи, я тебя найду. И убью. Понял? Хотя… Я придумал для тебя кое-что пострашнее. Приготовь свой зад, детка. Насильников на зоне не любят.

Еле сдерживаюсь, чтобы не ударить Максимова в последний раз. Резко дёргаюсь, чтобы припугнуть парня, криво усмехаюсь.

— Два дня, — повторяю. — Усёк?

— Д-д-да…

Отступаю, прячу пистолет во внутренний карман и поспешно ухожу. Я уверен, что этот придурок сделает всё, что я пожелаю. Бывших наркоманов не бывает, а в тюрьму ему не очень-то хочется. Даже если его смогут отмазать от срока, так просто парень не отделается. Это уже как минимум будет позором на всю его семейку.

Кстати, всё ведь началось именно с Максимова. Если бы не Дима, Чик бы знать про меня не знал, и был бы я сейчас рядом с Иркой, а не в этой мерзкой подворотне.

Говно.

Я грёбанный слабак.

Достаю мобилу и набираю номер Ольханской. Звоню её. Долгие гудки переплетаются с хрустящим под ногами снегом и далёким гулом автомобилей. Пар вырывается изо рта с каждым судорожным выдохом, только сейчас понимаю, насколько сильно замёрзли мои пальцы.

— Алло.

Тихий, но решительный женский голос отправляет меня в ступор. Я впервые в жизни забываю, как говорить.

Ира больше не произносит ни единого слова, но я знаю, что она слушает. Мерно дышит в трубку, выжидает. Ольханская где-то там, а я здесь иду чёрт знает куда и вряд ли понимаю, что происходит. В этот момент я уже ничего не знаю.

— Привет, — перебарываю себя.

— Привет, Кость, — на выдохе.

И молчит.

— Хотел узнать, как дела.

— Всё хорошо. По-старому. А у тебя как?

— Да тоже.

Не говорить же ей, что за мной охотится обиженный барыга, который может и до неё добраться, если понадобится. Связываясь с Ирой, я подвергаю её опасности. Возможно, даже этим невинным разговором.

— Хорошо…

— Да, — киваю сам себе.

Хочу спросить про Стаса, но передумываю. Тогда придётся признаться, откуда я всё это знаю.

— У меня…

Проблемы.

— …всё классно.

— Да, я рада за тебя, — повторяет Ольханская. — Ты исчез, я думала… — осекается.

— Всё в порядке, — не знаю, кого пытаюсь убить: себя или её. — Правда. Скоро увидимся. Мне пора.

Отключаюсь, чтобы не наговорить чего-нибудь лишнего.

— Чёрт… Дебил, — стукаю себя по лбу.

Зря ей позвонил, теперь какой-то осадок на душе странный остался. Знать бы только, что это за дерьмо такое…

Речи, как мед, а дела, как полынь. (Русские пословицы и поговорки)

Our Last Night — Tongue Tied

Глава 19. Костя

Всё двигается к концу. Я это чувствую. То ли из-за уверенности, что мажорик выполнит мою «просьбу», то ли во всём виноват звонок Ирке. Одно из двух. В любом случае, кореша Макса начинают аккуратно распускать слух о крупной сделке Чика, пытаясь заинтересовать ментов.

Я же на время исчезаю из поля зрения приятелей, пытаясь разобраться с делами на работе и проблемами дома. Соседка начинает что-то подозревать: приходится вернуться к матери и попытаться уломать её выйти из дома, чтобы перебраться к тётке. Ничерта не получается. И тётя Аня тоже не горит желанием приезжать и забирать маман.