— Ты там живой? — ко мне подошёл Тон.

— Всё нормально. Поплавать решил.

— Поднимайся. Пора возвращаться, а то костёр прогорит.

Про костёр я как-то позабыл. Без него опять превратимся в пещерных людей. Тогда придётся есть солёное мясо и забыть о табаке. В последнее время я к куреву сильно пристрастился. Без него будет тяжело.

— Пустая была сегодня вылазка, — заметил Тон, когда мы зашли в пещеру. На улице разговаривать из-за ливня было тяжело. Он глушил все слова, порывался попасть в рот, поэтому мы на улице больше молчали, чем разговаривали.

— Отчасти это так, — ответил я. — Сегодня я думал, что мы в наши ряды ещё кого-то приведём. Но не судьба. Похоже страх перед шакалами у людей слишком сильный. Мы с тобой какие-то аномальные, раз его не испытываем.

— Может потому, что готовы к смерти? Нам нечего терять, поэтому мы готовы принять любую судьбу.

— Нет. Мне есть что терять. Как ни странно — я не готов сейчас умереть. Но и страха перед неизбежным у меня нет. Это как знаешь, что наступит ночь, а после ночи придёт рассвет. Этого нам не избежать. Горевать и отчаиваться по этому поводу глупо. Хотя я всё чаще ловлю себя на мысли, что наша жизнь состоит именно из глупостей, которые нанизаны на наш жизненный путь как бусы на нитку.

— Глупости можно заменить на случайность. В жизнь случайности имеет не последнюю роль. Что будем делать дальше? Попробуем ещё раз сгонять на помойку? — разжигая костёр, спросил Тон.

— А смысл? Смотреть, как помирает в дерьме очередной бедолага? На самом деле всё зависит от твоей ноги. Мы можем убраться отсюда, не дожидаясь лета.

— Нет, Вань. Нам надо дождаться именно лета. Шакалы — это хорошо, но нам нужно оружие. Без него будет сложно доказать свою силу. Человек, обвешанный оружием, намного больше вызывает уважения, чем тот, у кого есть невидимые друзья. Путешествовать мы с тобой собираемся днём. А это значит надо будет сопровождать перламутровые, которые при свете дня невидимы.

— Думаешь они нас подведут?

— Я уверен больше всего в стволе и пулях, а не в шакалах. Они хорошее подспорье. Тут спорить смысла нет. Но нам нужно в первую очередь рассчитывать на себя, а не на них. Люди будут в первую очередь видеть нас.

— Но чувствовать их клыки и когти, — усмехнулся я.

— Мы должны быть на уровне шакалов, чтоб нас банально не продырявили при первой встрече.

— Предлагаешь пойти на каторгу и отобрать оружие? — я покосился в сторону Тона.

— Летом начнут возить заключённых. Можно воспользоваться этим моментом. Времени у нас предостаточно чтобы придумать план. Можно будет напасть на конвой и отобрать оружие.

Наверное, меня замучила хандра. Надоел дождь. Я привыкла проводить с большим комфортом. Можете соскучился по женскому телу. План Тона мне не понравился. Ждать до лета было слишком долго, но пришлось с этим планом согласиться, так как здравые мысли в нём были. Мне же оставалось лишь набраться терпения. А терпения становилось всё меньше.

Безделье убивало. Валяться целыми днями покуривая табак или болтаться по холмам в поисках чего-то съедобного из травы и диких овощей, которые несмотря на прохладную погоду продолжали расти — это всё было скучно. Движения и нормальной жизни — этого мне не хватало всё больше.

Уходил по утрам и болтался по холмам, меся грязь дырявыми ботинками до тех пор, пока не промокал насквозь, пока дождь не начинал струиться по отросшим волосам и бороде. Я забирался на вершины холмов и наблюдал, как вода стекает в сторону озера, которое словно бурлило под дождём. До низких облаков, казалось, можно было дотянуться руками. Только сколько ни тянись, они всё равно ускользали миражами. Шанс. Второй шанс. Я бы его не упустил. Стал бы жить иначе. Целенаправленнее, без дурости и глупой самопожертвенности. Нашёл бы смысл.

Под холодным дождём жажды тепла было всё сильнее. Нервы напоминали канаты, которые натянули до предела. Нужно было уходить. Я это чувствовал. Уходить в дождь, не дожидаясь лета. Не протягивая руку помощи. Но это были ощущения. Логика говорила, что надо остаться. Здесь был налаженный быт. Здесь был огонь. А там была сырость и дождь. Неизвестно сколько до ближайшего жилья. Мы не знали, где здесь обитают ставкой бандиты. Надо ждать лета, когда можно насушить мяса, найти бутыли для воды. Пока же оставалось ждать, а ждать уже не было сил.

Я не знаю, сколько прошло дождливых и однотипных дней. Когда один день напоминает другой, а понятие зимы — это относительная величина, которая зависит от капризов местной погоды, то особо за этими днями не следишь. Я просто проснулся и решил, что хватит ждать.

— Пора уходить, — сказал я Тону.

— Мы же договаривались дождаться солнца. Разложим на дороге шипы. Они проткнут колеса. Машина перевернётся. Мы натравим тварей на пассажиров. После этого захватим оружие и уйдём, — напомнил Тон.

— Я помню.

— Тогда в чём дело?

— Нужно уходить.

Я не мог объяснить, что стены стали давить, а шакалы вышли из глубины пещеры и спали теперь около входа. Я не мог объяснить, что мне всё время казался какой-то гул, который настораживал, но объяснению этому гулу не было. В последнее время охота для шакалов стала сложнее. Они перестали приносить свежее мясо и явно питались падалью с оврага. Всё это были отдельные кусочки пазла, которые не складывался в отдельную картину, но вызывали тревогу и желание убраться подальше от этих мест.

— Уходить, — повторил Тон. — Предлагаешь сорваться с места?

— Да. Если хочешь, то оставайся, а я ухожу.

— Угу. Так тут меня и бросишь?

— А я тебе в няньки не нанимался. Сам с шакалами хорошо управляешься, — ответил я, решительно садясь. Нужно было собираться.

— Не горячись. Вместе выплывать сподручней будет.

— Тогда и поплыли.

Я посмотрел на Тона. Тот думал. Покидать пещеру явно в его планы не входило, но и оставаться один здесь он не собирался.

— Ладно. Пошли. Но грязь месить под дождём — это первый шаг свалиться с простудой.

— Не свалимся. Давай собираться.

На сборы ушло не так уж много времени. Мясо, соль, последнее сигарета перед тем как отправиться в дорогу — всё это заняло не больше часа.

— Мы уходим. Вы с нами? — спросил я тварей. Они словно этого только и ждали. Пулей вылетели из пещеры и растворились в стене дождя.

Мы последовали следом. Куда идти? А это было неважно. Лишь бы подальше отсюда. Обойти холмы и оставить за спиной каторгу и завод по производству доспеха. Я верил в удачу, судьбу, счастливый жребий, который обязательно должен был наступить после всех испытаний. Тон ворчал, что мы совершаем ошибку.

— Ошибка — это ждать, когда жизнь преподнесёт нам сюрприз, — ответил я на его нытьё.

— А прыгать в костёр — это разве не ошибка?

— Ну, огня я не вижу. Тут один дождь и грязь. Значит, не сгорим, разве только промокнем. Но если — это поможет нам избавиться от неприятностей, то я не против и промокнуть.

— Пока я неприятностей не вижу, — возразил Тон.

Я не мог объяснить ему своё предчувствие. Говорить про интуицию попахивало инфантилизмом и наивностью. Для серьёзных шагов должны быть доказательства. Остальное — это детский лепет. Доказательств у меня не было, кроме предчувствия.

Мы шли долго. Без перерыва на отдых. Твари скользили рядом. Они не оставляли следов. Словно водомерки скользят по поверхности земли, а здесь шакалы скользили по поверхности земли. Одна, реже две, они продолжали нас сопровождать, словно охрана. Грязь хлюпала под ногами, редкий кустарник торчал голыми ветками и навевал уныние. Жёлтая трава была дохлой. Несколько раз нам попались желтобокие огурцы, которые обвили кустарник. Это позволило им не сгнить.

Вроде мы шли долго, но холмы продолжали маячить за спиной. После стольких часов под дождём пещера уже вспоминалась с теплотой. Но приходилось идти вперёд. Назад поворачивать — это слабость. Может быть, если бы не было Тона, то я и повернул бы назад. Но при нём выглядеть идиотом я не собирался.