В-третьих, утвердив вечный характер субботы, Исаия уточнет, кто может воспользоваться благословениями седьмого дня. Он приглашает к этому людей нееврейского происхождения, которые прежде были лишены этих благословений или считали себя непричастными к ним. В числе тех кто обретет пользу от нового принципа «открытых дверей», он особо выделяет две группы – евнухов и иноплеменников: «Ибо Господь так говорит об евнухах: которые хранят Мои субботы, и избирают угодное Мне, и крепко держатся завета Моего, – тем дам Я в доме Моем и в стенах Моих место и имя лучшее, нежели сыновьям и дочерям; дам им вечное имя, которое не истребится» (Ис 56:4, 5). С этих пор евнухам, которые когда-то были изгоями, гарантируется невозбранный доступ и полноценная, безусловная причастность к благословениям, предназначенным для израильтян.
Не оставлены без внимания и чужестранцы, не принадлежащие к еврейскому народу этнически: «И сыновей иноплеменников, присоединившихся к Господу, чтобы служить Ему и любить имя Господа, быть рабами Его, всех, хранящих субботу от осквернения ее и твердо держащихся завета Моего, Я приведу на святую гору Мою и обрадую их в Моем доме молитвы» (Ис 56:6, 7). В последней главе Книги Исаии чужестранцы даже принимаются на священническое служение, которое прежде имели право осуществлять только евреи из колена Левиина: «Из них буду брать также в священники и левиты, говорит Господь» (Ис 66:21). Один из ведущих исследователей Ветхого Завета отмечает новизну данного подхода к священничеству. «Еще более поражает последняя глава, – пишет Грейс Еммерсон, – где предусмотрено, что некоторые из числа чужеземцев смогут даже участвовать в служении в святилище в качестве священников и левитов»[285]. Ориентация на конец времен и универсализм, эсхатология и принцип «открытых дверей» идут рука об руку, потому что суббота имеет вселенское значение[286].
В-четвертых, представления Исаии о субботе подспудно опровергают устоявшееся мнение, будто ее соблюдение – прерогатива одних только этнических евреев. Исаия ставит во главу угла не этническую принадлежность, не национальность и не традицию, но личный выбор. На это указывает целый ряд глаголов, которые являются ключевыми словами в этом отрывке. Благословение Божье распространяется на тех, кто хранит (стихи 2, 4, 6), избирает (стих 4), держит (стихи 4, 6) или присоединяется (стих 6). Все эти глаголы свидетельствуют о заранее обдуманном намерении со стороны человека, которого они описывают. Как отмечает Клаус Вестерманн, «данные глаголы совершенно ясно показывают, что принадлежность к сообществу, поклоняющемуся Яхве, зависит ныне от твердого намерения, от свободного волеизъявления в пользу Бога и служения Ему. О нем более не мыслят на национальном уровне, оно перешло в индивидуальную плоскость. Избранный народ превратился в сообщество верующих»[287].
В-пятых, глубина драматических изменений становится еще более очевидной, когда мы рассматриваем это новое сообщество в свете традиционных для израильтян тенденций к обособлению и укреплению своих границ. Исаия предлагает принять как равных тех, кто прежде был изгоем. В этой точке новая весть вступает в конфликт с устоявшейся моделью, опровергая прежнюю практику и прецеденты. Как бы разворачивается дискуссия, в ходе которой раздаются голоса за и против принятия и признания новых групп, причем голоса против их признания как будто бы приводят более весомые доводы.
Полемика, открывающаяся в тексте Книги Исаии, может, и не лежит на поверхности, но чтобы докопаться до нее, особых усилий не требуется. Она обнаруживает себя в очень любопытных формулировках: «Да не говорит сын иноплеменника, присоединившийся к Господу: “Господь совсем отделил меня от Своего народа”, и да не говорит евнух: “вот я сухое дерево”» (Ис 56:3). С чего бы иноплеменнику и евнуху говорить такое? Откуда у чужестранца опасения, что Бог не допустит его в Свой народ? Исаия ясно дает понять, что инициатива принять изгоев в общество Господне исходит от Бога, но их присоединение не является простой задачей. Стремясь отстоять этнический критерий принадлежности к народу Божьему, люди по другую сторону стола упорно противятся этой инициативе.
У израильского сообщества исключительность была священной традицией. По сути дела, предложенная Исаией открытость для изгоев входила в прямое противоречие с древним повелением: «У кого раздавлены ятра или отрезан детородный член, тот не может войти в общество Господне» (Втор 23:1). Дискуссионный характер новых воззрений был на поверхности: откажется ли сообщество от указания, которое дал по этому поводу Моисей, и станет ли поступать вопреки правилам отцов-основателей?
Кроме того, Исаия выступает за признание права чужестранцев присоединиться к народу Божьему (Ис 56:6, 7). Данная позиция также противоречит ясно выраженному положению, приведенному в книге Второзаконие, где четко прописано, что только третье поколение чужестранцев может войти «в общество Господне» (Втор 23:8). По мнению Вальтера Айхродта, это положение обернулось тем, что «народы на самом деле оказались вне завета, который стал рассматриваться как сугубо израильская привилегия»[288]. На что же рассчитывать Исаии с его широкими взглядами, если «эти главы начинаются и заканчиваются столь явным и открытым великодушием по отношению к чужеземцам, которому нет равных во всем Ветхом Завете?»[289]. И каким образом те, кто вне Израиля, могут стать причастниками благословения субботы?
Шестой фактор, скрывающийся за сменой парадигм в Книге Исаии, связан с областью богословия. Бог заново вычерчивает границы, описывающие Его собственный характер, говоря тем, кто прежде был изгоем: Я принимаю вас[290]. И хотя забрасываемая сеть столь обширна, что вновь образующееся сообщество уже нужно будет именовать как-то иначе, нежели «иудейская община», все же, как отмечает Уолтер Брюггеманн, ему «предстоит стать сообществом, которое помнит и дорожит именем и идентичностью иудеев, иначе оно погибнет в беззаботном мире»[291]. Проект по принятию изгоев не имеет границ: Бог намерен охватить всех и каждого, подавая особый знак надежды как отдельным людям, так и целым группам, которые прежде были ограничены в правах и не считались достойными внимания. «Господь Бог, собирающий рассеянных Израильтян, говорит: к собранным у него Я буду еще собирать других» (Ис 56:8). Это Бог, для Которого нет изгоев, Который готов принять всех. Божья настойчивость и целеустремленность в данном вопросе весьма велики, что подчеркивается особым используемым для обозначения данного процесса глаголом, который, как отмечает Брюггеманн, является «наиболее определяющим для Яхве, наиболее характерным для Его деятельности»[292]. В рамках этой концепции «открытых дверей», которая придает субботе столь значимую роль, ничто не может передать ее универсальный характер лучше, чем утверждение: «Ибо дом Мой назовется домом молитвы для всех народов» (Ис 56:7).
Выявление этой богословской сущности или, скорее, осознание того, что суть сказанного Исаией лежит в богословской плоскости, это важный, но не последний шаг в понимании вести Исаии. Есть еще одно положение, седьмое по счету, раскрывающее вопрос о том, каким будет сообщество верующих последнего времени и какой будет вера этих людей. Это заключительное положение связано с еще одной специфической и определяющей характеристикой, касающейся сущности Бога.
Невозможно не заметить поразительную схожесть между акцентом на субботу, характерным для вести Исаии о последнем времени (56:1–8), и более обширной темой, которой посвящены последние одиннадцать глав его книги (главы 56–66). Читателю, которого смущает одновременное указание на необходимость соблюдения субботы и воздержания от всякого зла (Ис 56:2), считающему воздержание от зла гораздо более важным этическим императивом, чем соблюдение субботы[293], не о чем беспокоиться. Пророк не видит здесь никакого «неуклюжего параллелизма»[294]. Для него суббота – это не просто признак идентичности его сообщества. Скорее, суббота выражает собой надежду этого сообщества в ее зримых очертаниях. Троекратное упоминание Исаии о субботе не оставляет сомнений, что он считает соблюдение седьмого дня жизненно важным. При этом его акцент на субботу следует рассматривать в контексте богословского суждения, имеющего одновременно всеохватывающий и конкретный характер. Исаия побуждает верующих хранить верность и соблюдать субботу ввиду неизбежного Божьего вмешательства (Ис 56:1–8). Однако Божье вмешательство отнюдь не является следствием веры Божьих последователей в Него, обязывающей Бога к действию. Напротив, их вера есть целиком и полностью производное Его верности[295]. «Мы должны быть праведными, говорит автор, потому что праведен Бог. Эта мысль прослеживается на протяжении всего данного отрывка: человеческое послушание должно быть естественным следствием Божественной верности»[296].
