Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Нарративные корни заповеди о субботе

Наиболее выдающейся чертой заповеди о субботе является ее смысловое наполнение.

Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай всякие дела твои, а день седьмой – суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришелец, который в жилищах твоих; ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его (Исх 20:8–11).

Здесь следует отметить три важных момента. Во-первых, громогласное «помни», прозвучавшее на Синае, указывает на то, что народ был уже знаком с седьмым днем[198]. Бог не учит чему-то новому, а напоминает о ранее известном. Более того, призыв помнить седьмой день означает нечто большее, чем просто не забывать; ведь его невозможно выбросить из памяти – день есть день, он был и будет. В заповеди о субботе самые глубокие смыслы изложны нарративным языком: суббота рассказывает некую историю.

Таким образом, повествовательный характер присущ не только вступительной части, в которой напоминается об освобождении (Исх 19:4), но и самой заповеди. Можно сказать, что заповедь о субботе более других заповедей в Десятисловии насыщена повествованием. Если связь с Израилем придает субботе более частный характер, то увязывание с творением делает ее общим достоянием: Израиль будет соблюдать субботу именно потому, что Бог есть Творец всего человечества. Или, как сказано у Бенно Якоба, «ни субботний покой, ни трудовая неделя не могли удостоиться большей чести, ведь именно Бог подал пример и в том, и в другом»[199].

Божий покой сразу после сотворения мира служит обоснованием для субботней заповеди в книге Исход так же, как и причиной учреждения седьмого дня в книге Бытие.

Книга Бытие: «И благословил Бог седьмой день, и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал» (Быт 2:3).

Книга Исход: «Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его» (Исх 20:11).

«Это [суббота] – знамение между Мною и сынами Израилевыми навеки, потому что в шесть дней сотворил Господь небо и землю, а в день седьмой почил и покоился» (Исх 31:17).

Постоянное повторение этой темы – Божьего покоя при творении – не случайно. Повествовательный контекст Десяти заповедей в целом и наполненная повествовательная насыщенность четвертой заповеди в частности подтверждают утверждение Миллера о том, что «повествование несет в себе заповеди»[200].

Во-вторых, заповеди имеют рациональный характер. Бог не навязывает их как нечто труднопонимаемое, и при этом обязательное. Напротив, Десять заповедей обращены к рассудку человека. «Одна из главных черт израильского закона, проявляющая себя прежде всего в Десяти заповедях, – пишет Миллер, – это наличие мотивирующего объяснения, которое служит средством Божественного убеждения, с одной стороны, и рациональным обоснованием заповедей – с другой»[201].

Стремление Бога обосновать заповеди убедительными доводами говорит о том, что их нельзя воспринимать как требования, которым нужно слепо повиноваться. Они не являются следствием Божьего каприза или деспотичного решения. Бог установил их не просто для того, чтобы принудить людей к послушанию. Повелевая, Бог стремится добиться позитивного отклика от тех, кому Он повелевает. Соответственно, Бог не считает Свои заповеди самоочевидными, не считает, что их достаточно навязать сверху. Он ищет согласия народа, истинного согласия – от сердца, от души[202].

Это очень важное наблюдение. Такие слова и выражения, как «разумность», «недеспотичность», «обращенность к разуму», «Божественное убеждение» и «согласие», описывают не только характер заповедей, но и характер Того, Кто дал эти заповеди, а также тот тип взаимоотношений с людьми, к которым Он стремится. Конечно, этого согласия не добиться, если оно не будет распространяться на все заповеди. Если хотя бы одна заповедь окажется деспотичной, безосновательной, то разумность и обоснованность всех остальных будет поставлена под сомнение. Репутация Законодателя потерпит непоправимый ущерб, если заповедь о субботе, единственная из всего Десятисловия, будет отмечена клеймом деспотизма, как настаивает на том Католическая церковь в одном из своих наиболее важных документов (см. главу 24)[203].

ЕСЛИ ХОТЯ БЫ ОДНА ЗАПОВЕДЬ ОКАЖЕТСЯ ДЕСПОТИЧНОЙ, БЕЗОСНОВАТЕЛЬНОЙ, ТО РАЗУМНОСТЬ И ОБОСНОВАННОСТЬ ВСЕХ ОСТАЛЬНЫХ БУДЕТ ПОСТАВЛЕНА ПОД СОМНЕНИЕ

Так или иначе характер Божий отражают все заповеди Десятисловия. Любые добавления или, наоборот, вычеркивания ухудшают его качество, разрушают присущую Божьему закону гармоничность; отсюда и запрет: «Не прибавляй к тому и не убавляй от того» (Втор 12:32). Размышляя о Десятисловии в его библейском контексте, Бревард Чайлдс отмечает, что «оно последовательно затрагивает лишь самые важные сферы жизни общества»[204]. Нет и намека на то, что суббота не отвечает этим требованиям. Если, как считается в богословском мире, заповеди нужно рассматривать «не просто как вечные принципы»[205], то субботе присуща самоочевидность не меньше, чем прочим заповедям, опирающимся на Божий характер, на Его намерения и пример.

В-третьих, Десяти заповедям присуща полнота, они всеобъемлющи. «Почему Десятисловие содержит именно эти заповеди, а не какие-то другие?» – задается вопросом Бубер[206]. Ответ в том, что, как отмечается в повторном изложении заповедей в Библии, они неделимы и незыблемы. Моисей напоминает народу, что «слова сии изрек Господь ко всему собранию вашему на горе из среды огня, облака и мрака громогласно, и более не говорил» (Втор 5:22).

Это замечание особенно важно. В большинстве случаев повторение содержит то, что было сказано, тогда как в данном примере акцент делается еще и на том, что сказано не было. В некоторых переводах этого библейского стиха сказано, что Бог «ничего больше не добавил». Это означает, что больше ничего и не нужно было говорить. «Десять слов» заключают в себе все принципы, необходимые для обеспечения глубоких взаимоотношений между Богом и людьми. Кроме того, они охватывают все ключевые вопросы, касающиеся межличностных отношений и уважения к человеку. По словам Миллера, они представляют собой «необходимое, достаточное и всеохватывающее изложение Божественной воли относительно обязательств, без которых немыслимо благополучное существование людей»[207]. Прежде всего, замечание о том, что Бог «ничего больше не добавил», говорит о характере Десяти заповедей: Божественная воля не предъявляет ни одного неразумного или произвольного требования, в Его воле нет ничего малозначительного или бесцельного. В отличие от христиан, склонных принижать значение заповеди о субботе, Бенно Якоб безоговорчно ее превозносит. Исх 20:9–12, по его словам, представляет собой «один из наиболее благословенных и впечатляющих разделов Божественного законодательства, способных принести человечеству громадную пользу. Казалось бы, что уж проще – установить день отдыха после шести трудовых дней, и все же ни один законодатель Древнего мира до этого не додумался. Что для древних греков, что для древних римлян суббота была непостижима, и они лишь с презрением высмеивали ее. А для иудеев она была неиссякаемым источником благословения для жизни и веры»[208]. Подобные суждения никак не согласуются с идеей, что суббота представляет собой тяжкое бремя или что она недостойна занимать место в Десятисловии.

вернуться

198

Кассуто (Exodus, 245) говорит здесь так: «Помни день субботний, который тебе уже знаком».

вернуться

199

Jacob, Exodus, 566.

вернуться

200

Miller, “Divine Command,” 23.

вернуться

201

Там же, с. 25.

вернуться

202

Там же, с. 25, 26.

вернуться

203

The Catechism of the Council of Trent, trans. By the Rev.J.Donovan (New York: Catholic School Book Co., 1929), 264.

вернуться

204

Childs, Exodus, 396.

вернуться

205

Там же.

вернуться

206

Buber, Moses, 129.

вернуться

207

Miller, “Divine Command,” 15.

вернуться

208

Jacob, Exodus, 569.

24
{"b":"651406","o":1}