Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

ГЛАВЕНСТВУЮЩИЙ МОТИВ СУББОТНЕГО ГОДА И ЮБИЛЕЯ – СОЦИАЛЬНАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ

Если оставить в стороне некоторые специфические особенности субботнего года и юбилея, их идеологическая подоплека просматривается довольно ясно. Герштенбергер утверждает, что в Лев 25 «мы оказываемся в социоэкономической сфере отношений власти»[254]. «Чем бы он ни был – мечтой о благополучном будущем или просто утопией, юбилей выражает собой неприятие существующего положения, для которого характерны гнет и эксплуатация людей и Божьего творения», – говорит Ханс Уко[255]. Ему вторит Джейкоб Милгром, который видит в юбилее социоэкономический механизм, призванный воспрепятствовать «расширению пропасти между богатыми и бедными, которую израильские пророки могут лишь осуждать, а израильские священники пытаются исправить через Лев 25»[256]. Главенствующий мотив во всем этом – социальная справедливость, «надежда построить общество без бедности»[257].

Пророки, справедливость и седьмой день

Итак, субботний год и юбилей стали нововведениями, которые вывели дело социальной справедливости на новый уровень, но это не значит, что при этом седьмой день в общественном сознании был отодвинут на второй план. Хотя среди библеистов существуют серьезные разногласия по поводу того, следует ли воспринимать понятия субботнего года и юбилея буквально, все же по поводу еженедельной субботы подобных сомнений никто не высказывает. Для некоторых пророков Ветхого Завета взаимосвязь между седьмым днем и делом социальной справедливости настолько органична, что они отвергают любое представление о субботе, не отражающее данной реальности.

Раздающиеся по этому поводу пророческие голоса свидетельствуют о том, что понимание взаимосвязи между социальной справедливостью и субботой со временем стало утрачиваться. Если коротко, израильтяне, избежав размывающего воздействия культурной ассимиляции в Египте, оказались гораздо восприимчивее к культуре народов, населявших их новую страну (см., например, Суд 2:7–10). Вопиющее нарушение принципов истины и справедливости вошло у них в обычай и практически стало нормой (Ис 59:14, 15). Никакие увещевания пророков не были способны обратить этот процесс вспять (2 Пар 36:15, 16). В пророческих книгах дается правдивая картина того, что упадок нации произошел именно из-за пренебрежения законами о субботе.

Спустя много лет после смерти Моисея пророк Амос обращается к своим соотечественникам, продолжающим соблюдать субботу и множество других религиозных праздников. Но он пытается показать им, что это соблюдение утратило смысл, потому что оно никак не связано с заботой о бедных и притесняемых. Амос видит, как его земляки бросают нетерпеливые взгляды на заходящее солнце, вопрошая: «Когда-то пройдет новолуние, чтобы нам продавать хлеб, и суббота, чтобы открыть житницы, уменьшить меру, увеличить цену сикля и обманывать неверными весами, чтобы покупать неимущих за серебро и бедных за пару обуви, а высевки из хлеба продавать» (Ам 8:5, 6).

Они с нетерпением ждут окончания субботы, и не просто для того, чтобы вернуться к работе, но чтобы вновь заняться поборами со своих ближних. Амос утверждает, что торговцы тех времен были охвачены жаждой наживы и стяжательства, и, чтобы показать это, пророк описывает помышления людей[258]. Однако, несмотря на явно пренебрежительное отношение к субботе со стороны тех, кому хотелось, чтобы она поскорее закончилась, не следует думать, будто субботу вовсе перестали соблюдать. В других местах своей книги Амос дает понять, что его соотечественники вполне религиозны, соблюдают субботу и другие религиозные праздники (Ам 4:4, 5; 8:5). Во время своих впечатляющих по торжественности богослужений они кажутся по-настоящему набожными. Но им не хватает этического стержня – той составляющей, без которой религиозные обряды теряют смысл и начинают работать против тех, кто их исполняет[259]. Люди становятся похожи на приземленных материалистов, которых кроме прибыли ничего не интересует. Они настолько поглощены собственным материальным процветанием, что уже не видят связи между благостью Божьей и благополучием своих ближних.

Так говорит Господь: за три преступления Израиля и за четыре не пощажу его, потому что продают правого за серебро и бедного – за пару сандалий. Жаждут, чтобы прах земной был на голове бедных, и путь кротких извращают; даже отец и сын ходят к одной женщине, чтобы бесславить святое имя Мое. На одеждах, взятых в залог, возлежат при всяком жертвеннике, и вино, взыскиваемое с обвиненных, пьют в доме богов своих (Ам 2:6–8)[260].

Амос с осуждением говорит о людях, которые живут в изобилии и роскоши, не задумываясь о социальной справедливости (Ам 4:1). Он обличает их за то, что они думают только о себе и живут за счет эксплуатации ближних и безразличия к их бедственному положению (Ам 3:15; 6:4–6).

Амос не приемлет такой религии (Ам 5:21)[261], как и его более молодой современник Исаия, который не менее решительно отстаивает субботу, обесчещенную людьми и от этого ставшую символом бессердечной, грубой меркантильности. «Когда вы приходите являться пред лицо Мое, кто требует от вас, чтобы вы топтали дворы Мои?» (Ис 1:12). Всякий, кто упорно продолжает придерживаться столь искаженных представлений о религии, должен остановиться. «Не носите больше даров тщетных: курение отвратительно для Меня; новомесячий и суббот, праздничных собраний не могу терпеть: беззаконие – и празднование!» (Ис 1:13).

АМОС И ИСАИЯ ПРЕДЛАГАЮТ АЛЬТЕРНАТИВНЫЙ ВЗГЛЯД, ЦЕНТРАЛЬНОЕ МЕСТО В КОТОРОМ ЗАНИМАЕТ СОЦИАЛЬНАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ, А НЕ РЕЛИГИОЗНЫЙ РИТУАЛ

По всему видно, что люди, к которым обращались Амос и Исаия, не были апатичны к религии, но при этом смыслом их жизни была материальная выгода и личное благополучие; справедливость по отношению к тем, кому не столь посчастливилось в жизни, их интересовала меньше всего. По словам Шаула Пола,

Амос обрушился с резкой обличительной речью на народ за то, что в культе с его искаженным смыслом люди видели панацею от всего, культ стал опиумом для народных масс. Для него, как и для многих других классических пророков, акцент на культовой стороне религии не мог привести к общему благу и не был способен компенсировать нарушения нравственного закона. Ритуал никоим образом не может заменить этику. Богу нужно сердце человеческое, а не религиозные обряды. Когда культ подменял собой нравственное поведение, он становился объектом жесткой критики и осуждения со стороны пророков[262].

Среди прочего в пророческом обвинительном акте упомянуты такие пороки, как «эксплуатация неимущих и обездоленных», а также, что не менее важно, образ жизни, характеризующийся «процветанием напоказ и безудержным пиршеством»[263]. Противодействие этим порокам, несовместимым с целью и духом седьмого дня, составляет суть вести, которую несет Амос.

Амос и Исаия предлагают альтернативный взгляд, центральное место в котором занимает социальная справедливость, а не религиозный ритуал. «Если вознесете Мне всесожжение и хлебное приношение, – говорит Амос от лица Бога, – Я не приму их и не призрю на благодарственную жертву из тучных тельцов ваших. Удали от Меня шум песней твоих, ибо звуков гуслей твоих Я не буду слушать» (Ам 5:22, 23). Пророк указывает на нечто более ценное, что может обратить религию во благо нуждающимся. «Пусть, как вода, течет суд, и правда как сильный поток!» (Ам 5:24)[264]. Гари Смит видит в этих словах «призыв сместить фокус богослужения с внешних обрядов к справедливости и правде»[265].

вернуться

254

Там же, с. 374.

вернуться

255

Hans Ucko, “The Jubilee as Challenge,” in The Jubilee Challenge, 2.

вернуться

256

Jacob Milgrom, “Leviticus 25 and Some Postulates of the Jubilee,” in The Jubilee Challenge, 32; ср. также: Jacob Milgrom, Leviticus: A New Translation with Introduction and Commentary, vol. 3 (AB; New York: Doubleday), 2145–2212.

вернуться

257

Robert Gnuse, “Jubilee Legislation in Leviticus: Israel’s Vision of Social Reform,” Biblical Theology Bulletin 15 (1985):47.

вернуться

258

John H. Hays, The Eighteen-Century Prophet Amos: His Times&His Preaching (Nashville: Abingdon Press, 1988), 208; Gary V.Smith, Amos (Grand Rapids: Zondervan, 1989), 253; Shalom M.Paul, Amos (Hermeneia; Minneapolis: Fortpress Press, 1991), 257.

вернуться

259

Jörg Jeremias, The Book of Amos, trans. Douglas V.Stott (Louisville: Westminster John Knox Press, 1998), 147.

вернуться

260

Нельзя не отметить риторическое искусство Амоса, который начинает с обличения жестокостей окружающих народов (Ам 1:3–2:5), тем самым как бы усыпляя внимание своих слушателей и завоевывая их расположение и одобрение. Можно только представить себе их реакцию, когда он переходил к обличению их собственных грехов. Беспристрастность в нравственных оценках никогда не была рецептом популярности.

вернуться

261

Ср.: George Smith, Amos, 184–187.

вернуться

262

Paul, Amos, 2.

вернуться

263

Там же.

вернуться

264

Для Хэйса (Amos, 174) справедливость представляет собой «тему, постоянно звучащую в увещеваниях Книги Амоса».

вернуться

265

George Smith, Amos, 187.

30
{"b":"651406","o":1}