Слуга исчез. Антиф убрал приготовленную для записи скиталу, проверил, легко ли выходит из ножен скрытый под хленой кинжал, и передвинул кресло в сторону, чтобы оставаться в тени в то время как посетители оказались бы в кругу жёлтого света лампиона.

Вошедшие приветствовали его поклоном. Одинаковые балахоны бурой шерсти, рваные, грязные и местами прожжённые пламенем придорожного костра скрывали их фигуры так, что мужчину от женщины можно было отличить разве что по размерам.

Но вот скрывавшие лица капюшоны отброшены назад. Антиф прежде всего обратил внимание на мужчину, и тот действительно показался знакомым. Но вспышка этих синих глаз, прекрасное лицо женщины!

— Семела! — только и смог выдохнуть лжекупец.

Женщина пошатнулась, мужчина, — Антиф узнал в нём слугу — не дал своей госпоже упасть.

— Мы не ели последние сутки, — объяснил он хозяину, когда тот принял из его рук обессилевшую женщину. — И очень долго шли пешком.

— Еды! Вина! — взволнованно крикнул Антиф своему слуге, стоявшему, как было приказано, в дверях с короткой палицей под плащом.

— И воды, — чуть слышно прошептала женщина, — много горячей воды. Мне надо помыться.

Было уже далеко за полночь. Тира, поблескивая тугими волнами чисто вымытых волос, устроилась в кробатосе, завернувшись в покрывало.

— Как неразумны бывают женщины, ослеплённые Эросом, — говорила она, глядя на сидевшего рядом Антифа доверчивыми глазами. — И как бывают наказаны они за свою опрометчивость. А ведь мысль сделать тебе подарок внезапной встречей в Тегирах показалась мне такой заманчивой!

— Если бы ты знала, в какую печаль и недоумение поверг меня твой внезапный отъезд, — упрекнул её таявший от наплыва чувств Антиф.

— Никогда не сделаю ничего больше без совета мужа опытного, умудрённого жизнью, в чьём руководстве я так нуждаюсь. — Тира словно потянулась к мужчине и в то же время осталась на месте.

— Что же было потом? — спросил Антиф, поглаживая скрытые покрывалом плечи и спину женщины.

— Разлив реки заставил нас идти через Дельфы. Вскоре на дороге появились вооружённые люди — фиванцы, возвращавшиеся из неудачного похода на Орхомен. Я испугалась и велела сойти с дороги, укрывшись в стороне. И тут на нас напали! Мои люди храбро защищались, но были перебиты. Уцелел лишь один, да и то потому, что от удара по голове свалился без памяти.

— И? — Рука Антифа тревожно застыла на её талии.

— Внезапно нападавшие сами стали жертвой спартанского военачальника Эгерсида. Меня же он отправил в Орхомен и целых полгода держал как пленницу в стенах своего дома! — последние слова Тира произнесла так, словно доверяла неприятную тайну, тяготившую сердце.

— Ты... ты делила с ним ложе? — с угрожающей дрожью в голосе спросил Антиф.

— Я была вынуждена, — головка Тиры бессильно склонилась на плечо, как у раненой птицы, глаза заволоклись слезами, голос едва слышен. — Спартиат силой заставил меня удовлетворять свои прихоти.

— Надменный лаконец ответит... ответит! — Антиф, потрясая кулаками, заметался по спальне…

— Тело моё осквернено... Теперь ты оставишь меня? Совсем? — Эта горькая мольба, эти падающие на покрывало слёзы, казалось, могли растопить даже камень. — Я пешком пойду к ручью Артемиды... Смою скверну.

Антиф остановился, сверля женщину взглядом: мужское желание смыто вспышкой гнева.

— Продолжай! Как ты оказалась здесь?

— Несколько дней назад Эгерсид ушёл из Орхомена с войсками. Призывал меня не скучать, издеваясь: он будет недалеко, в Тегирском ущелье, и скоро вернётся, овеянный новой славой! Домашние слуги предались пьянству, едва хозяин выступил в поход, и мы тут же бежали, воспользовавшись случаем... но ты не слушаешь меня?

Антиф в самом деле стоял посреди комнаты с незрячими глазами, задумавшись, словно поймав какую-то важную мысль. Вот оно!

Сведения из Орхомена действительно указывали на подготовку спартиатов к выступлению. Слухи же о цели похода были настолько противоречивы, что лазутчики оказались совершенно сбиты с толку.

Вчерашнее известие было весьма неприятным: полемарх Эгерсид увёл войска из города ночью, да так, что никто не видел. В Орхомене остался лишь небольшой отряд.

Хорошее дело! Целая спартанская мора исчезает неизвестно куда! Должно быть, Эгерсид человек необычайно хитрый и коварный. Его же, Антифа, лазутчики просто болваны и бездельники!

Теперь всё встало на свои места. Нет, не зря Гермес направил к нему Семелу. Гиппермен сегодня-завтра будет в Фокиде, по дорогам которой уже маршируют войска Клеомброта. Они соединятся в грозную силу под командованием спартанского царя. Эгерсид со своими войсками занимает Тегирское ущелье и обеспечивает беспрепятственный выход в Беотию! Прямо к союзному Орхомену! Ловко придумано!

Он взглянул на полуобнажённую женщину, сидевшую в кробатосе. Плачет, закрыв лицо руками. Разорена, осквернена, раздавлена... Но слишком хороша, чтобы ею пренебречь. Теперь она в его власти, и он сделает Семелу своей гетерой на зависть всем. Ещё успеет натешиться с нею, а сейчас необходимо срочно отправить донесение в Фивы.

— Отдыхай, — сказал он скорее тоном хозяина, чем влюблённого мужчины. — Ни о чём не беспокойся. Опасности позади.

Антиф спустился в мегарон, вызвал заспанного слугу, приказал готовить в дорогу очередного гонца на самом быстром коне, закрылся в кабинете и принялся писать скиталу...

Ужин в шатре Клеомброта явно затянулся. Сидевшие за длинным столом полемархи, кавалерийские начальники и командиры отрядов вспомогательных войск уже отчётливо ощущали это.

Давно съедена простая пища, выпито кислое вино. Понемногу установилась натянутая тишина. Между тем в тёмном небе зажглись яркие звёзды; их свет позволял видеть и зубчатые тени горных вершин, и очертания высоких кипарисов. Ниже по склону холма, принявшего на свою вершину царский шатёр, в лагере заполыхали многочисленные костры.

Клеомброт обвёл присутствующих внимательным взглядом и неторопливо распрямился во весь свой немалый рост. Вслед за ним поднялись командиры, и слуги тут же вынесли из шатра неуклюжие, наспех сделанные скамейки.

— Там фиванцы, — указал царь в сторону горного прохода. — И они ждут нас.

Командиры внимательно слушали, хотя в словах Клеомброта не было ничего нового.

— Думают запереть нас на выходе из ущелья, где горные склоны не позволят нам развернуть фалангу, хотят противопоставить свою хитрость нашей доблести! Но они ошибаются. Мы пройдём южной горной дорогой вдоль берега моря и вторгнемся в Беотию! Пусть фиванцы напрасно ждут нас у восточного выхода из Тегирского ущелья! Выступаем немедленно. Лагерь не снимать, костры оставить на месте. Первой следует твоя мора, — приказал он одному из полемархов, — с тобой будет Сфодрий: он знает здесь каждый камень.

Кратко и чётко определил царь задачи каждой части, кавалерии, лёгкой пехоте, вспомогательным войскам.

Эгерсиду, чья мора занимала господствующие высоты у восточного выхода из Тегирского ущелья, было приказано держать оборону всю ночь, а под утро незаметно сняться, уйти, прикрывшись отрядом вспомогательных войск, и догнать главные силы на марше.

— Твоим воинам придётся как следует поработать ногами, — сказал Клеомброт полемарху, — но они это умеют! Таким образом, фиванцы узнают, что их провели, не раньше утра, и не успеют закрыть южный проход, как бы не спешили.

— Теперь о самом важном, — значительно произнёс царь. — Вы все присутствовали на утреннем жертвоприношении и видели, что оно было угодно богам. Жрецы гадали по внутренностям жертвенного животного и также предсказали благоприятный исход задуманного. Наконец, сегодня из Дельф вернулись мои посланцы с ответом оракула о судьбе похода. Предсказание пифии таково: «Потомки тебя не забудут!» Вот почему первая мора должна начать марш не позже, чем вода из верхней части клепсидры перельётся в нижнюю, — завершил Клеомброт, в то время как эпистолярий со стуком поставил на стол походные водяные часы в прочной медной оправе.