Ворота открылись сразу — его ждали.

Многочисленные лампионы ярко освещали мегарон. Вот и она, облачённая в тонкий пеплос цвета слоновой кости. Стук каблучков её критских сандалий, негромкий звон ножных браслетов кажутся Антифу сладкой музыкой.

Практичный разум подсказал, что каждая деталь убранства не случайна, а продуманна и выполнена с величайшим тщанием. На небольшом столике между двумя изящными ложами молниеносно появились лёгкие изысканные закуски, сладости и вино.

— Я сама буду прислуживать гостю, — отпустила хозяйка своего эконома.

Никерат поклонился: слова означали, что он должен убрать из этой половины дома всех слуг, кроме Прокны; но и та не должна покидать своей комнаты.

Антиф зачарованно взглянул в глаза полуприсевшей на соседнем ложе женщины. Жаль, придётся погасить их блеск неприятной новостью.

Хозяйка дома чутко уловила его настроение:

— Тебя что-то беспокоит, Антиф?

— Ты помогла мне вопросом. Не с такой вестью хотел бы я прийти в твой дом.

— Говори же!

— Один из моих кораблей вернулся из Италии. Однажды он причалил к берегу Крита, чтобы пополнить запасы пресной воды. Капитан всегда делал это в одной и той же деревушке с дружелюбными жителями. Каков же был ужас экипажа, когда они нашли её разорённой и опустошённой. Лишь четверо несчастных, чудом избежавших гибели и плена, поведали о случившимся. Внезапное нападение карфагенских пиратов в одну бедственную ночь уничтожило процветающее селение и расположенное поблизости имение. Крепись, Семела: деревушка звалась Левкопетры!

Женщина, слушавшая его с нарастающей тревогой, бессильно упала на ложе, спрятав лицо в ладонях.

— Их больше нет... — слышал Антиф сквозь глухие рыдания. — Их убивали, пленяли, а я была здесь...

Она и в самом деле была поражена случившемся. Поликраг сообщал — не беспокойся, на Крите все меры приняты. Вот какие меры! Уничтожить ни в чём не повинных людей только для того, чтобы Антиф не разоблачил спартанскую лазутчицу!

А он уже рядом, на её ложе; руки успокаивающе гладят вздрагивающие плечи, губы целуют роскошные волосы.

— Ты ещё прекрасней в своей скорби, Семела... успокойся, твой друг с тобой...

Женщина незаметно оказалась в его объятиях, словно в доверчивых поисках мужской помощи и поддержки.

— Не плачь, — рука Антифа обвила тонкую талию, — лучше возблагодарим богов за то, что в бедственную ночь ты оказалась здесь, в Мегарах...

Его рука нашла длинный, до самого пояса, потайной разрез в пеплосе женщины. Слабая попытка сопротивления... Колени возбуждённого Антифа легко преодолевают его...

Служанка Прокна недолго усидела в своей комнате. Любопытство заставило её тихо пройти коридором к лестнице, ведущей в мегарон, и осторожно выглянуть из-за стены. Стараясь ничем не обнаружить своего присутствия, она впилась взглядом в происходящее. Прокна чуть не вскрикнула, ощутив прикосновение к плечу. Это был Драбол, самый сильный из рабов Поликрата, отправленный вместе с ними в Мегары. Не задумываясь, почему Драбол оказался здесь, нарушив строгий запрет Тиры, она позволила рабу увести себя.

Мужская рука уверенно направила Прокну в дверь её крохотной комнатки, расположенной рядом со спальней хозяйки.

Здесь одним махом руки он сорвал с неё набедренную повязку и бросил в кробатос.

Ошеломлённая девушка не успела опомниться, как мощный торс оказался меж её ног и нечто с грубой стремительностью вломилось в её тело. Большая немытая ладонь тут же зажала Прокне рот; звук не достиг мегарона, где её хозяйка, испустив сладкий стон, откинулась на полусогнутую руку Антифа.

Купец, успокаивая дыхание, любовался покоящейся на его локте женской головкой. Да, ему досталось подлинное сокровище и только потому, что он в нужное время оказался рядом. Что ж, нельзя упускать пробегающий рядом Случай!

Внезапно Антиф ощутил жгучее прикосновение далёкого прошлого — как похожи она и та, из Византия... Воспоминание лишь повысило остроту наслаждения.

Тира вспорхнула с ложа, оправила пеплос, замерла как стыдливая нимфа, смущённо поглядывая на мужчину.

Антиф встал, покровительственно, по-хозяйски обнял её плечи, привлёк к себе:

— Семела, тебе необходима поддержка. Я обещаю свою помощь и будет так, что убыток обернётся прибылью. Но сейчас дела призывают меня в Западную Беотию и Фокиду. Прошу тебя уехать вместе со мной.

— Но... Пойми, я не могу путешествовать в обществе мужчины. Что подумают обо мне? Скажи, где ты будешь, и я сама приеду к тебе.

— Тегиры, — коротко бросил Антиф. — Уеду через два-три дня.

— Найду тебя там. Скоро.

— Не откажи принять денег на путешествие. Хочу, чтобы твоя охрана была надёжной, а дорога — приятной.

Тира изобразила смущение, но, в конце концов, позволила уговорить себя принять кругленькую сумму в аттическом серебре.

— А теперь, прошу, оставь меня. Я должна побыть одна, ведь в этот вечер в моей судьбе изменилось столь многое...

Антиф удалился, с удовольствием унося на губах прощальный поцелуй.

— Прокна! — крикнула женщина, оставшись одна. — Прокна! — поднялась наверх. Она услышала торопливые тяжёлые шаги; кто-то поспешно уходил коридором.. Тира метнулась в свою спальню, выхватила из-под изголовья кробатоса небольшой сирийский кинжал.

Сжимая серебряную рукоятку, вошла к служанке. Та сидела, забившись в угол ложа, испуганно натянув пеплос до самых ступней.

По выражению её глаз, растрёпанной причёске Тира сразу поняла, что произошло.

— Кто? — строго спросила она девушку.

— Драбол, — подавленно ответила Прокна.

— Так и знала. В первый раз?

— Да.

— Было приятно?

— Нет. Больно.

— Конечно. Грубое животное. Не так должно быть в первый раз. Но теперь, девочка, нечего плакать, быстро приготовь мне ванну. Не бойся — он к тебе больше не подойдёт. Да постой, переоденься! — крикнула она вслед девушке, бросившейся исполнять приказ, заметив на её пеплосе сзади красное пятно.

«Если это чудовище приучит девушку спать с собой, — рассуждала Тира, сидя в мраморной ванне, наполненной душистым отваром мыльника, — я лишусь единственной по-настоящему преданной мне души в этом гнезде скорпионов».

— Отныне будешь ночевать в моей спальне, — сказала она Прокне.

Вымытая, благоухающая травами, облачённая в длинный льняной пеплос Тира разъярённой тигрицей металась по трапезной. Шестеро здоровенных мужчин, потупясь, слушали её срывающийся на крик голос.

— Наш благородный хозяин специально выделил мне деньги, чтобы вы могли гасить пожар в вашей дурной крови. Я всегда давала вам серебро на девок! Так вот, сегодня Драбол силой взял Прокну! Разве наш благородный господин берёг её для того, чтобы такая грязная скотина, как Драбол, тешил своё сластолюбие? Нет, он хотел преподнести девственность Прокны в дар одному из своих благородных друзей! Ты же, Драбол, похитил достояние своего хозяина!

— Я... — открыл было рот Драбол.

— Молчи, злосчастный, с разумом между ног! Сегодня же напишу господину о твоём проступке, он сам определит наказание!

И ещё: завтра у всех должны быть печальные физиономии — я получила известие, что моё имение на Крите сожжено и разграблено, а все люди перебиты или захвачены в плен карфагенскими пиратами! Никерат, зайди ко мне сейчас же! — и резко повернувшись, Тира покинула трапезную.

— Расскажи, что нового в Спарте? — спросила она.

— Всё по-прежнему, — пожал тот плечами. — Войско вернулось из похода... да, было Народное собрание! Твой знакомец Эгерсид был представлен как лохагос. По слухам, вместо благодарственной речи он произнёс нечто, смутившее умы людей!

— Дерзкий наказан? — как о чём-то обыденном спросила Тира.

— Очень легко. Отправится в Орхомен вместе со своим лохосом.

— Нам тоже скоро предстоит путь в те края. Антиф перебирается в Тегиры и приглашает меня туда же.

— Мы поедем вместе с ним?

— Если мы поедем вместе, то рискуем быть разоблачёнными на второй-третий день путешествия. Поедем самостоятельно. Ведь я почтенная вдова, должна заботиться о своём имени. Иди отдыхать, Никерат.