– Фрэнк, я его мать.

Образовалась пауза. Потом Фрэнк сказал:

– Ты что, бредишь, Эл?!

– О, нет же! Зачем, думаешь, они захватили меня? Тринадцать лет назад я забеременела. Давно это было.

– Я не знал, что ты была беременна. Мне и до сих пор кажется, что эти подлые машины заставили тебя выдумать это.

Элли отрицательно покачала головой.

– Конечно, Микеля усыновила женщина, у него теперь приемная мать. Видимо, она и была на корабле по приезду Тупелофа. Я не знаю, как ее зовут...

– Кармен Джеулинкс. Но я никогда не слышал, что Микель – приемный сын. Хотя это, конечно же, ничего не доказывает... – в голосе Фрэнка появились нотки сомнения. – Но...

– Она с Элиайна, не так ли?

Прошло несколько секунд, ящики Фрэнка застыли, напоминая склад отработавших приборов. Затем из говорителя донеслось:

– Я думаю, на борту корабля ты смогла поговорить с ним?

– Конечно. Если бы я не была его матерью, мне не дали бы такой возможности. Берсеркеры знали это. Тупелоф тоже.

– Когда мы доберемся до Большого Ка, ты сможешь переговорить с ним. Хотя, подожди... Элиайн, тринадцать лет назад? Когда ты и я были там?!

Ящики вновь замолкли. Но теперь по их поверхностям забегали искорки.

– Именно так, – сказала Элли, – и ты тоже был там. Микель – твой сын.

– Вы были готовы убить его. Вы этого хотели. Вы приказали это сделать, да? – голос Кармен готов был сорваться в любой момент. На ее лице отражались гнев и ненависть.

Тупелоф устало смотрел на нее из другого конца большой, довольно хорошо обставленной комнаты, которая была частью офицерских апартаментов на “Джоан Карлсен”. Он хорошо понимал, что гнев Кармен закономерен. Но все же он должен был и хотел исправить положение.

– Нет, Кармен. Вы не справедливы к нам. Я уже отдал приказ, чтобы корабль с Микелем был найден любой ценой.

– Любой ценой? Что это значит? – слабым голосом Кармен переспросила. Казалось, она начала оглядываться, собираясь кинуть чем-нибудь в Тупелофа. Но на корабле мебель, картины, лампы и все другие были плотно приклеены, чтобы избежать последствий изменения гравитации. – В течение года вы старались убить моего сына, с того самого дня, как захватили его. И даже теперь, когда та женщина сообщила, что он жив, вы отдаете приказ, чтобы за ним гнались по всей Галактике и в случае необходимости открыли огонь.

– Нет другого пути отбить мальчика у берсеркеров. Кармен, он у них уже полгода. Откуда вы знаете, что смерть не стала казаться ему более привлекательной, чем жизнь?

Кармен сделала над собой усилие. В ее глазах появился странный блеск.

– Скажите об этом его отцу. Полковнику Маркусу. После года, проведенного здесь, в космосе, я, кажется, могу его понимать. Да он убьет вас!

– Его не волнуют дети. Даже его собственные.

– Вы так думаете? Вы никогда не пытались беседовать с ним.

– Ну, хорошо. Оставим это. Пусть он попытается отбить Микеля. Тем или иным способом. А также отбить “Ланселот”. А потом пускай убьет меня! – Про себя Тупелоф подумал, что в словах Кармен есть доля правды. Но главное, что Кармен была теперь в состоянии его слушать. – Я действительно очень хочу, чтобы Микель вернулся живым и невредимым. Как вы думаете, зачем вы здесь? Да потому, что вы можете быть полезны ему, когда он вернется. И сейчас у нас есть шанс. Почему я рассеял всю флотилию, чтобы она занялась поисками? Да, вы чертовски правы! Если мы его не найдем в указанном регионе, то обыщем всю Галактику! Пока не найдем его или сами не умрем от старости. Или же берсеркеры перетянут его на свою сторону! И победят таким образом нас...

– Зачем вам это нужно? Зачем? Потому что хотите получить назад вашу новую систему вооружения?

– Идет война. Этим все и объясняется, Кармен! Потом Тупелоф решил, что мог бы найти другие слова для женщины. Но не нашел.

“Я лечу быстрее, чем раньше!”

Такова была первая ясная мысль после того, как Микель очнулся ото сна и начал осознавать окружающее.

Он задал сам себе вопрос:

– Нужно ли мне открывать глаза?

Микель испытывал страх перед тем, что он может увидеть. Он ощущал некоторую физическую нестабильность, легкие покалывания в области рук, ног, вокруг шеи, покалывания, которые не смог устранить даже “Ланселот”.

Но полет продолжался. Микель летел в космосе, раскинув руки и ноги. Движения его были похожи на движения только что проснувшегося, потягивающегося человека.

Микель ощутил ускорение. Какое-то внутреннее чувство подсказывало ему, что открывать глаза не стоит, а также то, что “Ланселот” не сбился с курса. Хотя куда ведет его этот полет Микель полностью не осознавал.

Все еще не размыкая век, Микель почувствовал, что должен снизить скорость и перейти из полета эс-плюс на обычный.

Окончательно проснувшись, совершив прыжок из одного вида полета в другой, он осторожно приоткрыл глаза. В безвоздушном пространстве, окружающем мальчика, он увидел огромное множество звезд, которые казались очень яркими точками. Микель посмотрел вокруг, только небольшой участок неба был темным, без звезд. Очевидно, звезды там прятались за массивными выбросами Черных Дыр. И еще – он ясно понял, что ближайшие звезды – это не те звезды, которые он видел перед тем, как заснуть.

Черное Созвездие, которое он тогда видел очень ясно, исчезло.

Все тело Микеля продолжало ныть, как и в момент пробуждения. К своему большому удивлению Микель внезапно понял, что может видеть только общий контур своего тела. Изменились не только звезды вокруг, но и “Ланселот”.

Прозрачные, чуть сверкающие поля изменили свой цвет, приобретя палевый оттенок. Материал, который составлял основу “Ланселота”, стал похож больше на мягкую кожу, чем на ткань. Часть “Ланселота” по-прежнему развевалась сзади, делая Микеля очень похожим на хвостатую комету.

Материал, составляющий “Ланселота” ставший теперь непрозрачным, много плотнее облегал тело, руки и ноги Микеля. В тех местах, где материя облегала мальчика наиболее плотно, он испытывал зуд.

Микель внимательно осмотрелся вокруг глазами “Ланселота”. Но видеть себя, свое тело закрытое защитным полем, ставшим как и материал непрозрачным, он не мог.

Неожиданно Микель обнаружил, что его одежда снова стала ему мала. Невидимые рукава рубашки едва доставали до локтей, пояс шорт давил на живот.

Не было особой причины для такого быстрого роста. Микель не знал, что и думать, поэтому немного поразмыслив он решил, что пусть будет так как будет и не стал анализировать ситуацию. После этого он попытался расстегнуть рубашку и шорты. После нескольких попыток ему это удалось.

Гораздо важнее ему сейчас казался вопрос – куда и почему исчезло Черное Созвездие? Может быть это было вовсе не Черное Созвездие, а какая-то Черная Дыра. Но от страха и отчаяния первое же попавшееся темное пятно стало для него ориентиром на дороге домой.

Чем больше он думал об Элиайн, тем более сомнительной ему казалась возможность добраться до родной планеты. Но все же он где-то в районе темных сгустков, хотя их довольно много – рассыпанных по Вселенной, рассыпавшихся средь звездных полей и видимых на фоне ярких излучений.

Сейчас он с легкостью осознавал, что расстояние влияет на образ Галактики. Этот эффект, подобен тому, который хорошо знаком горным туристам. Приближение словно “рассыпает” общий пейзаж, образ.

Может быть, он у подножия тьмы или света? И за звездной горой скрывается его ориентир? То самое Черное Созвездие, которое под иным углом зрения может заслонить само Коре.

Сейчас ядро Коресека не видно. Но это отнюдь не доказательство того, что Элиайн неподалеку. Но все же Микель воспринял отсутствие Коре в зоне видимости как добрый знак. Ядро – где-то впереди.

Он летел в нужную сторону, пока спал. Так хотелось думать. И он не будет менять курс. Но нужно вновь совершить прыжок в пространство Эс-плюс. “Ланселот” уже справился с подобной задачей. Но Микелю хотелось обрести полный контроль над “Ланселотом” во время прыжка.