Шенберг не шевелился. Но теперь на его правой щеке дернулась мышца. Голова слегка наклонилась, плечи обвисли.

Андреас изрек: – Я бы сам предпочел увидеть, как ты воспримешь услышанное энергично. Или с благородным видом. Если ты будешь сотрудничать в моих планах, для тебя можно устроить другое будущее. Тебе нужно лишь помогать нам делать то, что мы будем делать и без тебя.

Если поможешь нам, я дам тебе, – Андреас поднял руку с едва разделенными большим и указательным пальцами, – один только мизерный шанс, в самом конце. Ты не победишь, но сможешь сделаешь попытку и умрешь достойно!

– Какой еще шанс? – Голос Шенберга звучал теперь тихо и безнадежно. Он часто моргал глазами.

– Дам тебе меч, позволю тебе сделать попытку пройти с ним через одного из моих бойцов, дойти до берсеркера и порубить его на куски. Его кабели весьма уязвимы для такого нападения.

– Ты этого никогда не допустишь! Это же твой бог! Андреас молча ждал.

– Как я могу убедиться, что ты действительно это допустишь? – Слова вылетали, как будто бессознательно.

– Ты теперь знаешь, что я сделаю в случае твоего отказа сотрудничать с нами.

Молчание в небольшой комнате повисло надолго.

Всего три человека, не считая раба или двух, остались на ногах под приятной тенью деревьев парка богов, где кроме них никого не было. Фарли и Томас стояли друг против друга, глаза их встретились, как будто у двух незнакомцев, случайно столкнувшихся в необитаемой местности, где каждый из них не рассчитывал никого встретить. В стороне жрец давал приказания рабам. Затем комья земли полетели с лопаты, начавшей копать новую могилу.

Фарли опустил глаза на то, что лежало на земле. Джуд не улыбнулся, глядя на свою рану, и не отправился на блаженную прогулку среди деревьев. Келсумба тоже не смеялся на пути к бесконечному пиршеству среди богов. Фарли не хотелось оставаться на этом месте и смотреть, как их сваливают в неглубокую яму. Чувствуя, как медленно пропадает ощущение своей неуязвимости, он повернулся и в который раз начал подниматься вверх по дороге.

Томас Граббер, все еще вытирая свое копье, молча пошел сзади в дружелюбном настроении. Они шли впереди жреца. В этом месте тротуар дороги был очень гладким и хорошо ухоженным. Он был аккуратно огражден камнями, уложенными таким образом, что это напомнило Фарли некоторые парадные дорожки в большом поместье его отца.

Затем с удивительной обыденностью, как показалось Фарли, они миновали последние деревья леса и огибали последний поворот дороги. Открылась аллея, и по обеим сторонам вдалеке показались сады и парки. Впереди дорога пролегала через тридцать-сорок метров хорошо ухоженной лужайки и затем упиралась в город-крепость богов. Дверь, к которой вела эта дорога, была сделана из массивных бревен, скрепленных кованым металлом. Сейчас она была плотно закрыта. Высокая стена города под лучами солнца выглядела ослепительно белой. Теперь Фарли находился достаточно близко, чтобы увидеть, из каких огромных и тяжелых камней она сложена. Он удивился, как же надо было их протравливать или раскрашивать, чтобы добиться такого эффекта, что они выглядели выточенными из кости.

Внутри у него ничего не шевельнулось, когда перед собой он увидел главную цель их борьбы – дворец, где жил Торун. Чувство бессмертия быстро улетучивалось из него.

– Томас, – произнес он, призывая остановиться. – Все это как-то слишком заурядно.

– Что ты имеешь в виду? – дружелюбно переспросил Томас, останавливаясь рядом.

Фарли молчал. Ну как объяснить свое разочарование? Он и сам плохо понимал, что с ним происходило. И он сказал первое, что пришло на ум: – Нас было шестьдесят четыре, а теперь мы остались с тобой вдвоем.

– А как иначе могло быть? – резонно спросил Томас.

Через скалы у ворот, ведущих к Торуну, пробились и проросли несколько сорных растений. У обочины дороги лежали лепешки высохшего помета каких-то вьючных животных. Фарли откинул голову назад и закрыл глаза. Он застонал.

– Что с тобой, приятель?

– Томас, Томас. Ну а ты что видишь здесь, что ты чувствуешь? У меня вот появились неожиданные сомнения. – Он взглянул на своего спутника, как бы взывая о помощи.

Томас покачал головой. – О, мой друг, нет никаких сомнений в нашем будущем. Нам с тобой суждено драться, а потом один из нас пройдет живым через эти ворота.

Ворота были перед ними – грубо сработанные обыкновенные ворота, укрепленные полосами кованого металла, изношенные слегка в нижней части от трения ног проходящих сквозь них мужчин и женщин, рабов и животных. За такими воротами просто не могло быть ничего, существенно отличавшегося от того мира, в котором находился сейчас Фарли и в котором прошла вся его жизнь. Если же он дойдет до ворот храма, будет ли хоть что-то особенное там внутри?

Жрец Елгир, которого они оставили позади, теперь подошел к ним и, бросив на Фарли взгляд с неловкой улыбкой, прошел дальше. Несомненно, какой-то невидимый наблюдатель за стенами заметил приближение жреца, так как в этот момент ворота слегка приоткрылись изнутри. Другой жрец высунул голову и смерил Фарли и Томаса безразличным взглядом. – Из них кто-нибудь ранен? – спросил он у Елгира.

– У одного повреждена ладонь, нельзя пользоваться кинжалом. Но вроде бы его мало это беспокоит. У второго рассечена рука. Ничего серьезного – мышца не затронута. – Два жреца принялись переговариваться тихими голосами и Фарли не смог расслышать, о чем. Между тем другие головы, явно аристократические, начали появляться над стеной. Было очевидно, что их владельцы стояли на каком-то высоком пьедестале с внутренней стороны стены. Двух финалистов турнира Торуна рассматривали, как рассматривают рабов на аукционе. Томас Граббер закончил вытирать свое копье и теперь стоял, опираясь на него, переступая с одной ноги на другую и вздыхая.

– Прикажи подождать двоим участникам, – небрежно бросил кто-то за стеной. – Верховный жрец передал, что он собирается присутствовать на финальном поединке. Сейчас он занят каким-то специальным жертвоприношением богам.

После разговора с человеком в сером (чье имя он так и не узнал), Суоми вздохнул одновременно с облегчением и от усталости, когда добрался до подножия небольшой горы и не был обнаружен и схвачен людьми Андреаса. Необходимо было как-то ухитриться снова попасть на корабль, прежде чем он мог надеяться предпринять что-либо. Ни в коем случае нельзя было попадаться, пока он не достигнет горы – места стоянки корабля.

Судя по показаниям индикатора на казенной части ружья, в нем оставалось энергии только на шесть выстрелов. Суоми мог выбросить оружие еще в лесу, если бы не боялся, что какой-нибудь глупец наткнется на него и случайно убьет себя или еще кого-то. Он предлагал ружье человеку в сером, когда они собирались расставаться, однако тот отказался.

– Я должен оставаться рабом, – сказал житель планеты Охотников. – Ни один раб не может принести в город подобный предмет без того, чтобы его сразу же не стали расспрашивать. Кроме того, я не знаю, как им пользоваться, и пусть лучше у каждого будет свое оружие.

– Ну, что ж, каждому свое, – ответил Суоми, протягивая руку для прощального рукопожатия. – Удачи тебе с твоим оружием! Надеюсь встретиться там, в городе.

Сейчас у подножия холма Суоми заметил, что уже была протоптана дорожка, ведущая от нижней части подъемной тропы и далее вверх к лесу, в направлении города. Он также обнаружил, что не осталось никаких следов разбитого робота. Он даже сначала не мог определить место, где тот лежал. Затем Суоми понял, что массивное дерево, поверхность которого была повреждена выстрелами ружья, вообще было спилено. На его месте остался пень со следами недавней аккуратной работы пилой, а поверхность среза была замазана грязью, чтобы она не выглядела свежей. Само дерево каким-то образом было убрано. Здесь явно были потрачены большие усилия для уничтожения всяких признаков происшедшего. Но неизбежно несколько человек было занято этой работой по очистке и хотя бы один из них, видимо, проговорился, в результате чего человек в сером уже знал о происшедшем в виде слухов. Но это и к лучшему!