Мак-Фарланд покачал головой.

Дорфи закончил подготовку и снял резак с подставки. Когда он направился к открытому люку, Джуна сказала: «Подожди, если ты задраишь люк, то перерубишь кабель. Это нарушит связь с мозгом Куиб-куиба».

«Прошу прощения, доктор», — сказал Мак-Фарланд. — «Но мы очень спешим!»

Тогда с пульта управления послышались слова: «Нашу ассоциацию собираются уничтожить?»

«Боюсь, что да», — ответила Джуна. — «Сожалею, что не смогла закончить».

«Не переживай! Процесс продолжается. Я ассимилировал программу и использую ее самостоятельно. Очень полезный процесс».

Дорфи вошел в люк.

«Джуна, у меня перед расставанием есть вопрос», — сказал аппарат. — «Да? Что такое?» — спросила Джуна.

Затвор люка начал описывать круги, и Дорфи уже поднял резак, чтобы заварить швы.

«Мой словарь еще не полон. Что означает на вашем языке „Куибиан“?»

Когда она говорила, вращающийся затвор перерубил кабель, так что Джуна не узнала, услышал ли он слово «берсеркер».

Уэйд и Мак-Фарланд одновременно резко обернулись.

«Что ты сказала?» — произнес Уэйд.

Она повторила.

«Ты сама себе противоречишь», — сказал он. — «Сначала ты утверждала одно, теперь…»

«Ты собираешься говорить о словах или машинах?» — спросила она.

«Давай, продолжай. Говори! Я буду слушать».

Она вздохнула и выпила еще воды.

«Я услышала рассказ Куиб-куиба по кускам», — начала она. — «Мне пришлось заполнить некоторые пропуски собственными догадками, но, похоже, они верны. Столетия назад Строители, очевидно, вели войну с Красной Расой, которая оказалась сильнее, чем те рассчитывали. Они решили нанести им удар с помощью своего абсолютного оружия — самовоспроизводящихся смертоносных машин, которые мы называем берсеркерами».

«История известная», — заметил Уэйд.

«Красная Раса была покорена», — продолжала Джуна. — «В результате кошмарной войны их почти полностью уничтожили. В последние дни они перепробовали многое, но к этому времени уже было поздно. Они были сломлены. Они даже попытались использовать нечто, над чем я всегда размышляла — такое, на что даже сейчас мир, подобный Земле, не отважился бы пойти, — из-за всех запретов на исследования в этой области, из-за своей паранойи…»

Она остановилась и сделала еще глоток.

«Они построили собственные берсеркеры», — продолжила она, — «но не такие, как „оригиналы“, созданные Строителями. Они изобрели машину смерти, которая должна была атаковать только берсеркера — своеобразного „антиберсеркера“ — для защиты родной планеты. Но этих аппаратов было слишком мало. Люди Красной Расы выстроили их в линию вокруг своей планеты и, несомненно, это была мощнейшая оборона. Еще антиберсеркеры умели совершать короткие прыжки, перемещаясь в пространстве. Но у врага было значительное количественное преимущество в той последней великой массированной атаке. В конечном счете все они были уничтожены».

Корабль вздрогнул. Все повернулись к затвору люка.

«Он все-таки отцепил его», — констатировал Мак-Фарланд.

«Корабль при этом не должно было так сотрясти», — возразил Уэйд.

«Это возможно, если аппарат сразу после освобождения набрал скорость», — заметила Джуна.

«Но как он мог со всеми своими опечатанными контрольными схемами?..» — спросил Уэйд.

Она бросила короткий взгляд на пятна грязи на своем комбинезоне: «Я восстановила его схемы, когда узнала правду; не могу сказать, какой процент его былой эффективности сохранился, но уверена, что сейчас он собирается атаковать берсеркер!»

Затвор люка повернулся, и вошел Дорфи, расстегивая комбинезон. Люк за ним сразу захлопнулся.

«Нам нужно немедленно отсюда сматываться!» — закричал Мак-Фарланд. — «Это тихое местечко сейчас превратится в зону военных действий!»

«Уж не ты ли собираешься вести корабль?» — поинтересовался у него Уэйд.

«Конечно, нет…»

«Тогда верни мне пистолет и уйди с дороги!»

Он забрал оружие и прошел на мостик.

Они долго, сколько позволяли экраны, наблюдали за тяжеловесными передвижениями гигантского берсеркера, за вспышками энергетических взрывов, за молниеносными движениями, исчезновениями и появлениями его крошечного атакующего противника. Позже, через некоторое время после того, как изображения на экране пропали, на фоне звездной черноты возник огненный шар.

«Он попал в цель! Куиб-куиб достал его!» — закричал Дорфи.

«Возможно, что и тот достал его, — заметил Мак-Фарланд, — как ты думаешь, Уэйд?»

«Я думаю, — ответил он, — что вижу вас здесь в последний раз. И никогда ни с одним не буду иметь ничего общего».

Уэйд поднялся и ушел к Джуне, захватив свой магнитофон и несколько записей.

Она повернулась к нему, оторвавшись от своего собственного экрана, и слабо улыбнулась, когда он присел на край ее постели.

«Я хочу поухаживать за тобой, — сказал Уэйд, — до тех пор, пока ты не перестанешь во мне нуждаться».

«Было бы приятно», — ответила она.

…По следу. По следу. Они приближались. Их было пятеро. Их, должно быть, вызвал великан. Прыгнуть им на хвост и схватить тех, что сзади, прежде, чем остальные поймут, что происходит. Еще прыжок, удар в левый борт, снова прыжок. Они никогда не сталкивались с такой тактикой. Обманное движение. Огонь. Прыжок. Снова прыжок. Огонь. Последний кружится, как волчок, стараясь опередить. Ударить его. Заряд прямо в цель. Есть.

Последний во Вселенной Куибиан-куибиан-кел покидал поле битвы, подбирая обломки для новых ремонтных работ. Потом, конечно, ему понадобятся дополнительные материалы, чтобы восстановить форму.

Кто начертил схемы для льва?

Куибиан-куибиан-кел…

Два секрета выдать не смел…

…И Ларс очнулся, хватая ртом воздух, от своего куибианского сна и увидел, что рядом с ним в келье стояла на коленях Пат Сандомер.

Ее серо-голубые глаза были широко распахнуты и полны сочувствия: «Тебе снился кошмар! Ты кричал и бормотал что-то…»

Ларс приподнялся на локте. Он весь взмок, словно только что перенес приступ сильной боли. Но он помнил не боль, а только сон, и притом так живо, словно видение было частью реальности.

Не удивительно, что Кампан попытался подальше спрятать этот последний эпизод и сильно рисковал, скрывая его от врага.

Как только Ларс провалился в сон, переживания тех далеких людей — Уэйда Келмана, Джуны Бейл и других — вместе с вычислениями, занимавшими мозг увиденного во время сеанса сражающегося берсеркера — внезапно всплыли из подсознания, из-под беспорядочных фрагментов его собственных мыслей, куда были упрятаны Кампаном.

Тогда Ларс спросил у Пат: «Что я там болтал?»

Пат покачала головой. Длинные волосы, взлохмаченные, но все же не потерявшие своей привлекательности, заколыхались: «Ничего не смогла понять. Что-то… похожее на „криб-криб“? Или какую-то обычную чепуху?»

«Что я говорил?»

«Не переживай так, Ларс! Это всего лишь сон. Удивительно, что мы еще не свихнулись от такой жизни», — и Пат, поддавшись внезапному импульсу, прикоснулась к его руке.

Ларс сжал ее руку и не хотел отпускать, а она и не убирала ее. Он не пытался обнять Пат. В тот момент она была для него не более, чем кто-то, на кого можно опереться.

Куиб-куиб, спасатель, должно быть, мчится сейчас сюда в бесконечной галактической ночи. Должно быть… Если только, он, Ларс, одержимый видениями, от которых он не может избавиться, каким-то образом не выдал их. Он не мог сказать Пат, он не мог сказать никому, он не мог произнести ни слова. Ларс не мог придумать для Пат никаких объяснений или отговорок. Он слишком устал, чтобы даже разговаривать. Но только одного Куиб-куиба против целой базы недостаточно… несмотря на то, что он в щепки разнес пять боевых аппаратов.

В крайнем изнеможении Ларс снова забылся глубоким сном.

Когда он проснулся, Пат исчезла.

В общей комнате Ларс присоединился к остальным, но великий секрет Куибиан-кела все еще сверлил его мозг. Дороти сообщила, что Пат увели. Пришла одна из машин сопровождения — скафандра с ней не было — жестами она указала на Пат, повела ее по переходу в зал с мозговыми сканерами и закрыла за ней дверь. С собой машина увела и одного из Кампанов. Это был первый случай, чтобы на сеанс зондирования увели только одну пару пленников.