Он даже сделал то, что утверждал все эти годы.

Он защитил мир от Сайримна.

— Никто ничего от него не слышал? — спросила я совершенно без надобности.

— С прошлого дня? — ласково переспросил Вэш. — Нет, Элисон.

— И вы уверены, что он выбрался из Соединённых Штатов до того, как они закрыли границы?

— Вполне уверены, да, — сказал Вэш.

Он посмотрел на меня, и впервые за всё то время, что я его знала, я увидела в его темных глазах обеспокоенность, почти тревогу.

— Теперь, когда он в целостности, — добавил он. — …и без ошейника, конечно же, он не сможет так легко скрыть свой свет из Барьера, Элисон. Теперь он превратился в маяк. Куда более заметный, чем он догадывается, пожалуй, — Вэш пожал одним плечом. — Он научится это компенсировать, я уверен. До тех пор мы можем хотя бы наблюдать за ним. Попытаться разглядеть прогресс реинтеграции и возможные побочные эффекты.

Я кивнула, лишь наполовину слушая его.

Я не собиралась опять спрашивать, почему никто не сказал мне — или Ревику — кто он такой на самом деле. Я могла выслушать их доводы в миллионный раз, и они всё равно казались мне бредовыми.

И они ничего не изменят.

— Это опасно, — сказал Вэш. — То, что ты делаешь.

Я не утруждалась спрашивать у него, что он имеет в виду.

— Я ещё ничего не сделала, — сказала я.

— Ты должна твёрдо стоять на своём, Элисон. Ты не можешь идти на компромисс. Не можешь. Ты должна понимать, насколько опасна эта иллюзия.

На эти слова я тоже кивнула.

Но я этого не ощущала.

Иногда я думаю, что все мысли людей и видящих — это всего лишь истории, которые мы сами себе рассказываем о том, где бы мы поступили иначе, объяснения самим себе и всем, кто станет это слушать.

— Элисон, — мягко сказал Вэш. — Мужчина, которого ты знала как Дигойза Ревика — мёртв. Ты должна принять это. Ты должна ощутить правдивость этого факта.

Он помедлил, скорее всего, дожидаясь, когда я переведу на него взгляд.

Я этого не сделала.

— Две другие конфигурации личности всегда доминировали, — сказал он. — По крайней мере, с самого его детства, когда Менлим сломал его разум.

Когда я и в этот раз не посмотрела на него, Вэш вздохнул, тихо щёлкнув языком в знак крайней обеспокоенности.

Печаль шёпотом выходила из его света, а вместе с ней ещё больше того беспокойства, которое так сильно отличалось от того, как я обычно его воспринимала. Я осознала, что также ощущаю там чувство вины. В ответ я закрыла свой свет, поджав колени к телу, словно желая заблокировать всё остальное.

Вэш мягко щёлкнул языком.

— Наше время на исходе, Элисон, — сказал он. — Как только он более полно интегрирует разные части себя, он станет ещё опаснее, — он помедлил, вновь словно дожидаясь, когда я повернусь. — Будут присутствовать аспекты, которые напомнят тебе твоего прежнего супруга, но он не будет твоим супругом. Он уже никогда им не будет, Элисон. Никогда. Ты должна это понимать.

Теперь он говорил почти испуганно.

— Чем раньше, тем лучше, — добавил он. — Тарси сказала, что она тебе говорила. Она предупреждала тебя в пещере. Возможно, тебе придётся его убить, Элли. Может возникнуть такая необходимость.

— Это будет самоубийством, — произнесла я, ощущая, как напрягаются мои челюсти.

Он положил ладонь на моё колено.

Не думаю, что он когда-либо был так деликатен со мной.

— Возможно, нет, — сказал он. — Ты не влюблялась в другие личности, Элисон. Я не думаю, что его смерть по-прежнему повлечёт за собой твою гибель… если так вообще когда-либо было. Ты вышла замуж за другого. Другого, которого больше не существует.

Запустив пальцы в волосы, я обеими руками сжала голову и уставилась в огонь, стараясь не думать над его словами.

Он позволил молчанию затянуться.

Дольше, чем я могла вынести.

— Я не хочу говорить об этом, — сказала я. — Я не могу, Вэш. Не сейчас. И это всё равно не имеет значения. Он и не приблизится ко мне.

— Ты не можешь позволить себе ждать, — предостерёг он. — Ты видела, насколько он опасен. Ты должна знать, увидев, кем он был тогда… а также по твоему времени, проведённому с мальчиком. Он станет лишь опаснее, Элли. Он уже не ребёнок, но его разум во многом действует по-прежнему. Возможно, так будет всегда, учитывая, что ему пришлось вынести.

Я позволила своему взгляду пробежаться по стене, осматривая высокую фреску с образами.

Я сосредоточилась на изображении мальчика, и перед глазами всё размылось. Образы выглядели в точности так же, как в моих снах, только краска выцвела.

Возможно, где-то здесь притаилась какая-то метафора, но я не хотела об этом думать.

Вместо этого я поднялась на ноги.

Вот что хорошо в видящих — тебе не надо придумывать причину, чтобы уйти.

Ты можешь просто уйти.

Я прошла по узкому проходу, который вился в сторону от пещеры Вэша. Добравшись до очередного поворота, я пошла направо, по центральному проходу к моей комнате — или как там можно назвать пещеру, застеленную коврами и снабжённую электричеством. Её также полностью меблировали — поставили кровать, стол, книжные полки, лампу. Даже удобное кресло. Освещение поступало из органических генераторов, так что не мигало и не делалось коричневым, как в Индии.

Та секция пещеры, которую я выбрала для себя, находилась ближе к выходу, чем пещеры моих друзей — и этот факт сводил Балидора с ума из-за мер безопасности.

И всё же решение не было беспечностью с моей стороны.

Вэш прав. Я вела себя глупо.

В любом случае, с его стороны было бы безумием заявиться сюда.

Конструкции в пещерах было много тысяч лет, и на её фоне то, что я почувствовала в Белом Доме, казалось детской игрушкой. Я даже не приблизилась к тому, чтобы выяснить все сложные детали, покоившиеся в ней — как в плане функциональности, так и в плане информации, хранившейся в её складках; конструкция состояла из большего количества комнат и реальностей, чем сами пещеры. Она вмещала места и воспоминания, которые тянулись аж до времён элерианцев.

Моих людей, по словам Тарси.

Наших людей, полагала я.

От этой мысли мою грудь опять сдавило.

Меня уже предупреждали, что моя комната может оказаться довольно холодной в зимнее время, если я не найду способ защититься от ветра, который задувал в отверстия в горных стенах. Это даже вопреки значительному количеству ветрозащитных насаждений и щитов, размещённых снаружи этих дверей. За последние несколько недель мне говорили, что зимы в Памире придавали совершенно новое значение концепции смены времён года. Всё внутри пещеры умирало. По крайней мере, всё, что не поддерживалось искусственным путём.

В этой части света всё живое каждый год перерождалось, начиная с нуля, с самой смерти.

Но я уже приняла решение.

Я не могла остаться здесь.

Я их всех подвергну риску, если останусь здесь.

В любом случае, я уже решила, что не могу просто прятаться с остальными видящими. Пришло время вернуться, сделать что-нибудь. Конечно, мне придётся уйти незаметно; Балидор впадёт в истерику, если узнает, что я вообще подумывала покинуть Памир.

Но всё это детали, на самом деле.

Я не из тех, кто мог просто забиться в дырку в горах и ждать Армагеддона. Может, я отправлюсь к китайским видящим. Посмотрю, поговорят ли они со мной.

Я всё ещё обдумывала это в голове, приближаясь к своему сегменту пещер, как вдруг я резко остановилась.

Встав как вкопанная, я прислушалась.

Чувствуя, как сердце сжалось в груди, я всматривалась в темноту, внезапно уверившись, что я здесь не одна. Я посмотрела туда, откуда пришла, в сторону факелов, освещавших вход в пещеру. Нервозность рябью пронеслась по моему свету, но я не могла определить её источник.

— Касс? — позвала я. — Эй, это не смешно.

Никто не ответил.

Большинство других видящих к этому времени уже спало, да и вообще мало кто жил в этом сегменте пещеры. Обычно моими единственными посетителями были Касс, Джон и время от времени Балидор. Я скучала по своим друзьям, но в то же время всё понимала.