— Чехлы долой! — орет Флаг, галопирующий вдоль растянутой конной цепи. Он хочет, чтобы мы сдернули с наконечников копий защитные лоскуты бычьей кожи. — Натереть древки!
Флаг свешивается с седла, подхватывает с земли горсть песка и начинает энергично втирать его в рукоять своей пики, чтобы та не скользила в ладони. У меня, как назло, сводит брюхо — я отдал бы десятидневное жалованье за возможность спешиться и облегчиться. Но куда там — четкие следы копыт сворачивают на восток, причем следы очень свежие: от конских яблок еще идет пар. А кто будет вам заливать, будто вид дымящейся кучи дерьма не усугубляет мучений страстно мечтающего присесть где-нибудь в кустиках человека, тот наглый лжец.
Пребывая по-прежнему в охранении, только теперь в тыловом, мы минуем деревню Зардосса. Река, широкая, мелкая, задыхающаяся от ракитника и ивняка, течет справа от нас. Слева сплошные кустарники, креозот с тамариском. Заросли буйные (дальше чем на шестьдесят локтей ничего не видать), они то и дело (локтей примерно через четыреста) разваливаются на овраги, промытые боковыми ручьями. Те отовсюду сбегают к реке, словно проселки к главному тракту. До темноты часа два. Лошади фыркают и артачатся у каждой промоины, они изнывают от жажды и хотят погрузить морды в воду. Но нам приказывают прибавить ходу, и мы гоним их дальше, не давая напиться.
Элементарная походная дисциплина требует, чтобы по враждебной стране, где весьма вероятны засады, войска перемещались, соблюдая все меры предосторожности. Скачущая по флангам кавалерия должна прочесывать весь кустарник самое меньшее на дистанции в сотню локтей от маршевой магистрали, а все распадки, ущелья, теснины на пути следования надлежит проверять еще до подхода колонны. Задача трудная, а в нашем случае совершенно невыполнимая. Нужна вечность, чтобы надежно обследовать хоть какой-то кусок непролазной и непроглядной чащобы. А чтобы обезопасить колонну еще и со стороны реки, численность конницы необходимо удвоить, ведь на бесчисленных заросших всякой всячиной островках и тем паче на прячущемся за ними другом берегу тоже может таиться враг. Между тем начинает смеркаться. До наступления темноты где-то час, но мы отошли слишком далеко от Мараканды, чтобы в случае чего вызвать подмогу.
Неожиданно в тылу появляются всадники, их примерно столько же, сколько и нас в арьергардной охране. Едут они, как и мы, рысью, причем совершенно не таясь. Уж не свои ли?
Впрочем, гадай не гадай, а зевать не стоит. Резкий свист Костяшки, и Флаг, едущий впереди, посылает гонца к командирам тыловых пеших отрядов. Те на наших глазах останавливаются и разворачиваются, готовясь отразить возможный налет. Флаг скачет к нам, выкрикивая приказ строиться клиньями.
Нас восемьдесят человек, что позволяет сформировать четыре клина, крайним левым из них командую я. Мы должны прикрыть фланги пехоты и движемся, чтобы занять свое место в крыле — я впереди клина, Костяшка его замыкает. Скачущий мимо к своему месту в строю Лука, указывая на всадников в тылу, спрашивает:
— Это наши?
— А ты сгоняй к ним да проверь, — смеется Флаг.
Между тем мы чувствуем, что впереди что-то происходит.
Колонна, похоже, остановилась и сжимается. Хлопковый «снегопад» мешает обзору, и все же мы видим, что солдаты формируют оборонительные линии, обращенные как налево, к зарослям, так и направо, в сторону отмелей.
Однако основная часть пехотной колонны уже находится в непосредственной близости к тому месту, где склон круто забирает вверх, и сейчас над ней из-за гребня холма тоже появляются всадники. Конные лучники. Не наши, у нас конных лучников нет. Всадников добавляется и в нашем тылу, постепенно они заполняют всю заросшую тамариском низину между рекой и откосом и продолжают прибывать. Едут главным образом по двое: конник везет за спиной пехотинца. Мы наслышаны о подобной тактике, хотя сами с нею не сталкивались. В бою задний седок спрыгивает на всем скаку с лошади, объединяется с такими же ловкачами, как он, и конная атака подкрепляется пешим напором.
Стефан придерживает коня.
— Сукины дети! — рычит он, указывая на неприятеля. — Они все знали заранее. Они хотели, чтобы так все и вышло.
Он имеет в виду, что бегство Спитамена из Мараканды было сплошным притворством. Эту засаду хорошо продумали и обустроили не в один день. Уже очевидно, что враги вырыли на путях нашего возможного отступления волчьи ямы и перегородили ложбины завалами из кустов и деревьев.
Я прошу Флага разрешить мне проверить кажущийся очень уж подозрительным островок, но слишком поздно. Заросли оживают, из них беззвучно выезжают конные лучники. Они не стреляют, не нападают, а просто выстраиваются у кромки воды, но этого вполне достаточно. Теперь наш отряд прикован к месту — мы не можем ни атаковать всадников, накапливающихся сзади, ибо тогда подставим под удар пехоту, прикрытием которой являемся, ни ударить по островку, поскольку в таком случае откроем врагу свой собственный тыл. Лука клянет наши передовые кавалерийские патрули за то, что они поленились обследовать эту позицию, словно нарочно предназначенную для скрытного ожидания, но не исключено, что они это сделали и никого на острове не нашли. Причем не по невнимательности, а потому, что там никого и не было. Островков таких здесь просто прорва, все покрыты шапками густых зарослей, и враг легко мог отойти назад, дать нашим патрулям провести проверку и вернуться на прежний рубеж.
Какие еще сюрпризы подготовил для нас Волк Пустыни? Сейчас мы видим на острове около двухсот конников, но сколько их может появиться еще, когда в дело вступит наша пехота?
У нас в армии всех солдат готовят к тому, чтобы в пиковых ситуациях они действовали самостоятельно, без приказов. Когда перед кавалерией оказывается фронт вражеских всадников, каждому идиоту понятно, что она должна разбиться на клинья. При угрозе нападения с флангов пехота мгновенно разворачивается в оборонительные шеренги. Наши войска вымуштрованы отменно, все основные маневры бойцы могут выполнять даже во сне. Беда в том, что в нынешней ситуации не помогут ни выучка, ни отвага. Мы в ловушке. Мы угодили в капкан, и его челюсти вот-вот сожмутся.
Это день славы Спитамена: он провел нас, как зеленых юнцов, как недотеп, набранных из мужланов. Волк учел все: рельеф местности, время дня, длину нашего марша и вечную, давно доставшую нас нехватку фуража и воды, он воспользовался нашим высокомерием и нашим невежеством. Он вынудил нас сражаться в избранном им месте, в угодный ему момент и по его правилам.
Правда, в численности он нас не превосходит. К тому же мы лучше обучены и дисциплинированы, лучше вооружены и защищены. Но мы растянуты, словно утки на плесе, что дает Спитамену ощутимое преимущество. Сначала он возьмет в оборот голову и хвост нашей колонны, в то время как наши главные силы, зажатые в центре и обездвиженные, будут беспомощно за тем наблюдать. Потом, благо наша линия длинна и тонка, Волк прорвет ее в нескольких местах, расчленив пехотинцев на отдельные группы, а затем каждую из них примутся чуть ли не в упор расстреливать неутомимые конные лучники. Бедные парни ничего с этим не смогут поделать, поскольку при любой попытке сойтись врукопашную быстрые всадники не подпустят их близко, постоянно держась на расстоянии выстрела. Своих лучников у нас нет, и если наши люди, вооруженные лишь копьями и мечами, нарушат строй, они будут тут же смяты конной атакой и перебиты, а сохраняя хотя бы подобие боевого порядка, им, возможно, удастся продержаться подольше, но потом все неизбежно полягут под градом стрел. Что касается конного охранения, то, если мы решимся напасть на стрелков, те, не меняя тактики, будут также себе отступать, избегая схватки и стараясь увести нашу конницу подальше от пехотинцев. В результате этой игры мы или вернемся к колонне и разделим общую участь, или окажемся отрезанными от нее — и нас прикончат отдельно. Разница, честно говоря, невелика. В любом случае нам конец.
Однако это всего лишь прогноз, пусть и мрачный, а действия, которые необходимо предпринять нашему арьергардному охранению, настолько очевидны, что наши командиры даже не утомляют себя отдачей приказов. Они просто разъезжаются по местам, зная, что каждый боец сам займет нужное положение, исходя из сложившейся обстановки, ибо не зря же он постигал воинскую науку. Так оно и происходит. В то время как Флаг направляет два конных клина навстречу напирающим с тыла кочевникам, наши соседи, наемные пехотинцы, образовав фалангу шириной в сто человек и глубиной в четыре шеренги, движутся к острову с целью навязать бой находящимся там конным лучникам.
