- Понимаю, - уныло согласилась Славка. - А ля гер ком а ля гер. И все-таки, - она зябко повела плечами, - жутковато! Может быть, лучше было в милицию обратиться?

- Может быть. Но теперь поздно сожалеть об этом.

Девушка согласно кивнула:

- Поздно. Отец говорил: менять решение во время вынужденной посадки равносильно катастрофе. - Славка неожиданно легко улыбнулась: - А ведь у нас - вынужденная посадка?

- Вроде того, - усмехнулся Горов и положил ей руку на плечо. - Беги домой, Славка. Я тут один управлюсь.

Славка помнила, как Горов обезвредил засаду, а поэтому и не подумала сомневаться. Но домой ей идти не хотелось. Она было начала искать предлог, чтобы остаться… И вдруг догадалась:

- Я вам только мешать буду?

- Будешь, - откровенно сказал Горов и мягко пояснил: - Когда мы подставлялись засаде, ты мне помогла. Очень помогла, Славка. При виде тебя, да еще охромевшей, налетчики расслабились. Они не могли не подумать, что твое присутствие свяжет мне руки и что я буду вынужден под угрозой оружия сдаться на их милость. А теперь не налетчики, а я сам буду действовать из засады.

- Понимаю.

- К тому же, - добавил после паузы Горов, - я дам тебе два важных поручения. Первое - убедись, что коллекция скрипок на месте.

В глазах девушки мелькнула тревога.

- А ее может не оказаться?

- За коллекцией охотятся, причем не один, а сразу несколько весьма бесцеремонных и неразборчивых в средствах дельцов. Поэтому всякое может быть, и чтобы действовать зряче, нужно убедиться, на месте ли скрипки.

- Поняла. А второе задание?

Горов улыбнулся:

- Приготовь что-нибудь поесть. Чаю завари. Найдутся в доме запасы?

- Найдутся.

Горов достал из кармана уже знакомую Славке капсулу с микроприемником.

- Вложи в ухо прямо сейчас… Вот так. По этому каналу я и сообщу тебе все, что нужно. Указания мои выполняй незамедлительно, без моего разрешения из дома не выходи. Своеволие, непослушание может стоить тебе жизни, Славка.

- Опять пугаете?

- Информирую. Чтобы ты не забывала, что ты не на прогулке, а на войне. - Горов осторожно положил свою тяжелую руку на плечо девушки. - Не забудь включить блокировку, дверь запри на засов, кроме меня, никому не открывай. Я тебе в кухонное окно стукну.

- Прямо как в сказке «Серый волк и семеро козлят», - улыбнулась девушка.

- Похоже. Только в нашей сказке семеро волков и один козлик. Ну беги, Славка. Время уже подпирает.

Когда девушка скрылась в доме, Горов сел на водительское место. На заднем диване в сидячих позах были пристроены и пристегнуты ремнями Игорек и Вова, головы их покоились на специально приспособленных для целей такого рода заголовниках. Глаза пленников были закрыты, рот приоткрыт, дыхание ровное, но поверхностное - типичное для устоявшейся комы состояние, когда кора головного мозга спит глубоким сном, который может стать беспробудным, а рефлексы и внешние функции организма полностью нарушены. Горов загнал машину в гараж, оставил ее там, а сам вышел, заперев за собою крепкую двустворчатую дверь. Осмотревшись, он направился к липе, где Сергей Потехин, отец Славки, соорудил в свое время для дочери наблюдательный пункт, и легко забрался туда. Именно здесь, на вершине липы, Горов заметил человека, когда стоял рядом со Славкой на опушке леса. Если бы Вова не спустился вниз, а остался в гнезде, пришлось бы не обезвреживать его, а ликвидировать - стрелять по нему боевым зарядом, потому что на большом расстоянии парализующие пули неэффективны. Делать этого Горову не хотелось, но он не колеблясь принял соответствующее решение. Он не имел права рисковать. Слишком важна была его миссия, слишком много было поставлено на карту, чтобы проявлять милосердие к вооруженному бандиту. И все-таки он вздохнул с облегчением, когда Вова не особенно охотно, но все-таки выполнил приказание Игоря и спустился вниз.

Забравшись по доскам на вершину липы, Горов включил аппаратуру кругового обзора, устроился в гнезде поудобнее и расслабился. Нужно было хоть немного передохнуть. Примерно через полчаса в секторе, где располагалась «щука», аппаратура обнаружила медленно двигавшийся легковой автомобиль. Он проследовал примерно по тому же маршруту, по которому вела «Волгу» Славка, но остановился поглубже в лесу и несколько в стороне. Горов понял, что шеф, руководивший на Ленинградском вокзале группой захвата, хорошо знает окружающую местность, а стало быть, уже бывал в Болотках. Скорее всего, приезжал по заданию Казимира на разведку и осмотрел и сам дом, и возможные подъезды и подходы к нему. Спустя некоторое время аппаратура обнаружила в перелеске двух человек, а потом Горов засек их визуально. Они подходили к запущенному малиннику, поросшему высокой крапивой, - тому самому, которым Славка предлагала скрытно подобраться к дому. Осторожность налетчиков была понятна. Если не они сами, то их босс не мог не предположить, что Славка, встревоженная исчезновением сестры, могла с непосредственностью напуганной девушки-подростка сбежать на дальнюю дачу и, не исключено, попросить помощи у знакомых и родственников по отцу. С ловкостью гимнаста Горов соскользнул с дерева и, низко пригнувшись, бесшумной тенью растворился в том самом малиннике, в который с другого конца входили люди Казимира.

Дом, который чуть не сто лет назад из лиственницы и корабельной сосны поставил в Болотках прадед Славки, Сергей Федорович Потехин, только снаружи выглядел как обычная изба-пятистенок. Внутри же он был полностью перестроен и превращен в дом современной планировки со всеми удобствами. Наличие в Болотках электричества, подаваемого по линии, сделанной с большим запасом по мощности передачи, позволяло, умеючи конечно, решить все проблемы организации жилья городского типа. Инициатором этой переделки была мать Славки, соответствующие инициативы она проявила в медовый месяц, половину которого супруги Лазорские проводили именно в этом доме. Старик Потехин отнесся к этой затее одобрительно и принял в этих делах посильное для своего возраста участие не только плотницким и столярным трудом, но и разумными советами. Он проявил покладистость еще и потому, что уже второй десяток лет жил со своими теперь уже взрослыми внучатыми родичами в соседнем, тоже пятистенном доме, а в своем только поддерживал порядок и время от времени протапливал, чтобы не сырел. Берег для любимого внука Сережи, который уже со студенческой молодости использовал этот дом как дачу, наезжая сюда с близкими друзьями.

Возразил старик Потехин только против ликвидации русской печи, вместо которой Нинель Лазорская замыслила поставить камин. Он терпеливо выслушал восторги невестки по поводу удобств и красот настоящего английского камина. Относился дед к своей невестке по-доброму. Нинель неплохо готовила, используя для этого электроплиту, исправно мыла посуду, убиралась и стремилась к порядку во всех бытовых делах. К этому времени богема с ее бесшабашностью и неустроенностью надоели ей хуже некуда. К тому же Нинель была красива, а главное - искренне влюблена тогда в своего Сергея, была от него без ума, по ее выражению, что конечно же не укрылось от деда. Выслушать-то свою невестку старик Потехин выслушал, но потом отрезал:

- По нашему климату камин не годится - все леса в округе в трубу улетят. Вообще, нет в мире ровни русской печи по удобству для крестьянского дома. Она и варит, и парит, и жарит; день и ночь тепло держит. Открой заслонку - чем не камин? Хошь на вертеле готовь, как французы предпочитают, хошь на углях жарь - на решетке, как сами англичане больше любят. Так что, Нина, печь в доме, а с ней и кухня - останутся.

Нинель пожаловалась Сергею на упрямство деда и попросила поддержки, но тот знал, что слово Сергея Федоровича нерушимо: сказал, как отрубил. Он и сам любил русскую печь, к тому же знал, что его дед, кузнец первой руки, известный по всей округе, человек грамотный, по-своему начитанный и умудренный долгой жизнью, уважая англичан за их техническую хватку и смекалку, посмеивался над ними за неумение чисто организовать свое житье-бытье.