- Прямо сейчас?

- Сколько длилась беседа? - последовал контрвопрос.

- Не больше двадцати минут.

- Объект без колес?

- Без. От самой «России» его вели. Шел пешком. Шел спокойно. Говорю, ведет себя как дома. - Докладывавший не скрывал своего раздражения.

- Тогда ставь прямо сейчас. Командуй и ставь. Окно на двадцать минут у нас есть. Не расслабляйся, после прослушивания возможны коррективы.

- Понял.

- Действуй.

На другом конце этой линии в домашнем кабинете хорошо запертой и хорошо охраняемой роскошной пятикомнатной квартиры, которая в организации именовалась базой и о местонахождении которой не знал даже командир группы захвата, докладывавший сюда по автомобильному телефону, сидело двое. Один - полный мужчина лет сорока пяти, с бульдожьим, гладко выбритым лицом и цепкими поросячьими глазками - был одет в роскошный шелковый халат с россыпью серебряных звезд разной величины по темно-синему фону. Через полураспахнувшиеся полы халата виднелась жирная, по-женски безволосая грудь. Сбоку от него примостился благообразный плешивый старичок с морщинистым лицом, с грустными ярко-голубыми не по возрасту глазами, отягощенными вялыми мешками, и с седенькой, аккуратно подстриженной бородкой клинышком. Одет он был в серенький парусиновый костюм и белую сатиновую рубашку, ворот которой вместо галстука охватывал шелковый шнурочек с кисточками. Перед ним стоял серебряный поднос, а на нем - кофейник, кувшинчик со сливками, вазочка с сахаром, бутылка коньяка «Двин», тарелка с тонко нарезанными ломтиками лимона, хрустальные рюмки и кофейные чашки. Под рукой старика стояла початая бутылка боржоми и стакан гладкого стекла, явно выбивавшийся из общего фона сервировки. Телефонная линия была переключена в громкоговорящий режим, в кабинете в полный голос звучала запись беседы между Игорем и мужчиной, назвавшимся Ником. И толстяк с поросячьими глазками, и благообразный старичок слушали ее очень внимательно, но профессионально - без напряжения и натуги. Толстяк курил сигарету «Данхилл», позволяя себе время от времени пускать аккуратные колечки синеватого дымка. Параллельно беседа писалась на магнитофон, стоявший рядом, чтобы при необходимости можно было повторно прослушать заслуживающие особого внимания места. Когда запись кончилась, толстяк щелкнул переключателем настольного коммутатора, связался с командиром группы захвата, сообщил, что линия свободна, выслушал доклад о том, что объект уже вышел из ресторана и его повели.

- «Дипломат» при нем? - уточнил толстяк.

- В левой руке. Объект спокоен, идет ровно, не дергается. У витрин не останавливается, в магазины не заходит, обувь не поправляет, слежки, похоже, не замечает. Как дома себя ведет, козел!

- Пока работает по плану, действуй дальше, - сказал толстяк, положил трубку и всем своим полным телом повернулся к старичку: - Слушаю тебя, Семен Григорьевич.

Старичок, в свою очередь, положил отводную трубку, через которую прослушал этот разговор, и погладил сухонькими пальцами свою бородку:

- Это агент, Витя, вот что я тебе скажу и не ошибусь. Профессиональный агент высокой квалификации. Он знает, что его повели, обязаны были повести, поэтому и не дергается. А потом - фью! Испарится как дым, если захочет этого.

- Выходит, с гостиницей он специально нам подставился?

- Выходит так, Витя.

- А зачем?

- Мы его проверяем, он нас. Понравимся ему - продолжит с нами работу, не понравимся - обрубит концы и испарится, других покупателей будет искать. Скорее всего, в другом городе. А мы ему вряд ли понравимся. Кому понравятся глаза за спиной чуть не круглые сутки?

Толстяк хрюкнул, налил себе граммов тридцать коньяку, выпил и сунул в рот ломтик лимона, предварительно макнув его в сахарную пудру.

- А если он слежки не заметил? - спросил он не совсем внятно, морщась от кислого. - Водят его ребята опытные. А он хоть и профессионал, а сибиряк, провинциал, сермяга. А тут - столица, шум, гам, толпа.

Старичок захихикал, покачивая лысой головой:

- Сермяга! Ты прислушайся, как он говорит. Прокрутить?

- Не надо, помню, - хмуро сказал толстяк.

- Игорек, конечно, парень - гвоздь. Но по сравнению с ним - салага. - Старичок пожевал губами и уверенно заключил: - Специально он нам подставился, Витя. И слежку видел, а теперь хоть и не смотрит, а задом чувствует, как и все профессионалы. Говорю тебе, непростой это человек. Не только грамотный толкач, а еще и специально подготовленный агент высокого класса.

- Какого?

- А хрен его знает! - сердито сказал старичок. - Слышал, как он говорил про количество своего товара?

- Да никак он не говорил! Партии достаточные, вот и все! Разве это разговор?

- Разговор, Витя, разговор. И может быть с намеком. Знаешь, как фирма «Роллс-Ройс» указывает мощность моторов своих колымаг? Они не говорят, сколько лошадок в нем и сколько цилиндров, - мелочевка! Они пишут: мощность мотора достаточная. И все! Достаточная, понял, Витя?

Толстяк некоторое время разглядывал старичка.

- Ты хочешь сказать, что этот тип из Интеллидженс сервис? - спросил он наконец, не скрывая недоверия.

- Все может быть, Витя, все нынче перепуталось. Конечно, сама эта шпионская служба в коммерцию не полезет. Но если в Мирном или Якутске действительно есть солидная фирма, которая ворочает крупными партиями ювелирных камешков, они могут нанять нужного специалиста, где им захочется. Хоть в Сервисе, хоть в ЦРУ, хоть в Интерполе.

- А может быть, он и есть интерполовский агент?

Старичок покачал головой:

- Наши полицаи с Интерполом пока еще только снюхиваются, а не сотрудничают по-настоящему. Вот если бы он нам партию героина предложил, тогда еще можно было бы заподозрить руку Интерпола. А алмазы? Нет, до этого еще не дошло и не скоро дойдет, Витя, поверь моему опыту. - Старичок нацедил себе боржоми, выпил и продолжал: - В том, что этот Ник - профессиональный агент, я не сомневаюсь. Думаю, что наняла его солидная фирма и направила в столицу разведать обстановку. Есть у меня мысль и о том, где его наняли.

- Где? В Англии? - Толстяк по имени Витя не скрывал скепсиса.

- Вряд ли, дотянуться до Сервиса трудно и народ там серьезный, патриотичный и хорошо обеспеченный. Больше всего на роль хозяина этого агента тянет Моссад.

Толстяк поморщился:

- Всюду тебе Моссад мерещится, Семен Григорьевич. Уйми ты свой антисемитизм! Сейчас это делу мешает.

- Не антисемит я, Витя, видит Бог! Россиянин я, понимаешь? За державу душой болею. Уж если выпала такая карта деловым людям Россию грабить, так уж пусть россияне православные и грабят. Не грузины, не армяне, не евреи, а россияне, понимаешь? - И, круто сменив тон, уже без эмоций продолжал: - Из всех разведок Моссад - самая всеядная и пронырливая, без мыла, извиняюсь, даже в задницу влезет. А уж в фирму, которая контрабандой алмазов занимается, - с превеликим удовольствием. Моссад ведь не ЦРУ, не столько на бюджете, сколько на пожертвованиях и собственных заработках существует.

От Семена Григорьевича не ускользнуло, что собеседник слушает его с нарастающим интересом.

- Ты заметил, Витя, как этот Ник слова выговаривает? Как топором вырубает. Обучен он русскому языку хорошо, а говорит не по-российски - напевности нет. И еще, обратил ты внимание на то, что этот Ник внимательно слушал Игорька, когда тот рассказывал ему, кто в семействе Коганов еврей чистый, а кто нечистый? Ведь явно не по делу информация, а он с аппетитом скушал и не остановил. С его-то характером! Интересно ему было, Витя.

Толстяк снова налил себе немного коньяку, но теперь закусил не лимоном, а запил глотком холодного кофе.

- Значит, Моссад? - подумал он вслух.

- Не обязательно, Витя, не обязательно, - отступил на полшага многоопытный старичок. - Но что он квалифицированный, работающий по найму агент, гарантирую. Этим мы его и прижмем, если начнет трепыхаться.

- В общем, надо его брать!

- Надо, Витя. Риск есть, но надо. Обижать его не нужно, а маленько прижать, чтоб силу нашу почувствовал, следует. Упустим сейчас - обрубит концы и уйдет. Мужик хваткий.