...Две недели назад группа войск Таманской армии — более 30-ти тысяч штыков и сабель — неожиданно, вопреки уверенным предположениям разведки, перешла в наступление против 1-го армейского корпуса. Численно уступая таманцам в пять раз, тот понёс тяжёлые потери и, не удержавшись на высотах правого берега долины Калауса, отскочил на левый. Дальнейший отход Казановича к Ставрополю создавал угрозу всему фронту.

В который уже раз Врангелю пришлось предлагать Ставке свою помощь. Получив одобрение Деникина, подчинил Топоркову наименее измотанные и уже перековавшие лошадей полки из обеих дивизий, приказал сосредоточить их в районе Петровского, 21-го на рассвете выдвинуться в направлении села Александрия и, выйдя таманцам в тыл, атаковать их.

Сложилось более чем удачно: главком как раз намеревался свозить миссии союзников на фронт Казановича — показать части 1-го корпуса, но положение их было таково, что осмотр грозил обернуться конфузом, а потому передумал и привёз в Петровское, где готовился к наступлению Топорков...

Погода подвела: восточный ветер прекратился, и сразу потеплело. По утрам стояли туманы, заморосили дожди, вместе с растаявшим снегом они расквасили дороги до непролазной грязи.

Но не подвёл Топорков: бросив увязшие тяжести и часть орудий, хотя и медленно, всё же выдвинулся, ударил, отсёк группу Таманской армии от её штаба в Благодарном, взял сёла Александрия, Сухо-Буйволинское, Шишкино и Медведское, захватил огромные обозы и до тысячи пленных. Остальные, потеряв пути отхода на Святой Крест, бросились на юг и юго-восток. Казанович получил возможность вернуться на прежнюю линию.

Вечером того же дня Деникин объединил наступающие на Святой Крест 1-й конный корпус, 1-й армейский корпус Казановича и отряд Станкевича в армейскую группу под командованием Врангеля. Задачу поставил в самом широком масштабе: удерживать фронт Маныч — Петровское, овладеть Святым Крестом, главной базой 11-й армии, куда подвозятся из Астрахани огнеприпасы, и в дальнейшем действовать в направлении на Георгиевск, в тыл Минераловодской группе красных. С фронта на неё давил наступающий вдоль Владикавказской магистрали 3-й армейский корпус Ляхова[86].

Для преследования противника, отходящего на Благодарное, Врангель направил 2-ю Кубанскую дивизию, придав ей, для увесистости кулака и для уверенности самого Улагая, бригаду из 1-й конной. И не ошибся: безостановочно гоня остатки таманских полков, Улагай разбросал их и 24-го овладел Благодарным. И тем пробил во фронте 11-й армии брешь в 40 вёрст и открыл путь на Святой Крест...

...Назначение воспринял без особых эмоций. Да и временное оно, увы... Куда больше обрадовала телеграмма Олесиньки из Ялты: доехала благополучно, детки здоровы, в Крыму безопасно.

А вот первые донесения Казановича насторожили: какие-то пустые и холодные отписки. «Первопоходник» этот, избалованный Ставкой и теперь, конечно, задетый за живое, способен на любую интригу, лишь бы скорее выйти из-под его подчинения...

Так что всякие мысли приходили, но только не о скором повышении в должности.

Да и не с чего было прийти подобным мыслям. Директивы и сводки из Екатеринодара никакой реорганизации не предвещали. Деникин с Романовским предварительно запросить его согласие, как это полагалось бы, не удосужились. Другие корпусные командиры — Ляхов, Казанович и Боровский — старше и годами, и «добровольческим» стажем. Разве что командуют хуже... Но это ещё не основание ждать от Ставки непредвзятого отношения.

Да и сам приказ о назначении его командармом Добровольческой — бочка мёда с ложкой дёгтя. И даже не одной...

Временно, якобы для того чтобы он смог завершить операцию армейской группы по занятию района Святой Крест — Минеральные Воды, Деникин возложил командование Добровольческой армией на Романовского. Неужто не доверяет до конца? Или всё это — интриги сердечного друга Ивана Павловича?

Соколовский — тут и гадать нечего — штаб командарма не потянет. Значит, кого-то подберёт сам Романовский... Кого? И не здесь ли, чёрт возьми, зарыта собака: ежели временное командование продлится хотя бы две недели, Романовский успеет полностью сформировать штаб из своих прихвостней. Только этого не хватало!

Командиром 1-го конного корпуса назначен Покровский, а сформированная им 1-я Кубанская дивизия, на которую поступает масса жалоб на грабежи, включена в состав корпуса взамен 2-й Кубанской Улагая. Добросовестный и честный Улагай ещё как-то держал своих казаков в узде и благотворно влиял на других начальников, а мародёр Покровский того и гляди весь корпус распустит. И все усилия по борьбе с грабежами — псу под хвост...

Оставить бы Соколовского начальником штаба корпуса — присматривать за Покровским, — но мерзавец этот, конечно, потребует сохранить свой прежний штаб. Начинать с открытого конфликта глупо. Так что самое умное решение — назначить Соколовского начальником штаба одной из дивизий. В конце концов, это его потолок.

Одно утешение — начальником 1-й конной дивизии вместо Науменко, так и не покомандовавшего ею ни часа, назначен генерал Шатилов[87], старинный приятель. Познакомились в Петербурге, когда Павел служил в лейб-гвардии Казачьем полку, а подружились в Японскую кампанию. Дополнительный курс Академии Генштаба тот кончил двумя годами раньше, а Великую войну всю провоевал против турок на Кавказском фронте. Хотя и суховат, и скрытен, и в бою чересчур осторожен, но друзьям предан и казачью конницу знает отлично. А почему, любопытно знать, он так поздно поступил в Добровольческую армию? Вот кого бы взять в начальники штаба, но нужно ещё посмотреть, как будет командовать на нынешней войне...

О чём же Деникин договорился с Красновым в Торговой? Что решили о снабжении, о донском хлебе и угле — в приказе ни слова. И какие теперь установлены отношения с Доном — поди догадайся... Не получилось бы хуже, чем с Кубанью: Дон сохранит не только полную автономию во внутреннем управлении, но и самостоятельную армию. А ежели вдобавок командующим Донской армией останется Денисов[88] — ставленник Краснова и ненавистник Добровольческой армии, — хлопот не оберёшься: оперативное взаимодействие чёрта с два удастся наладить...

Руки начали было складывать карту, но остановились. Взгляд заскользил по крутым изломам берегов Каспийского моря... Удивительно, до чего оно похоже очертаниями на лошадиную голову. А над самым лбом — губернский город Астрахань. Туда ведёт из Святого Креста почтовый тракт. Жаль, не всю 11-ю армию удалось выгнать на него...

За декабрь, подсчитал штаб главкома, 11-я армия сократилась со 100 тысяч бойцов до 40. Состояние их, по опросам пленных и перебежчиков, совсем плачевно: заболеваемость испанкой и тифом — до половины боевого состава, лошади встали, патронов и обмундирования нет, денег не платят. Таманцы — иногородние станиц и сел Таманского отдела, добровольно пошедшие воевать против казачьей власти, — сохраняют завидную стойкость. Но основная их часть полегла под Ставрополем и на Калаусе, а остатки растворились в массе ставропольских мужиков, весьма богатых и мобилизованных насильно. Поэтому настроение подавленное и снова началось митингование, на сторону добровольцев переходят уже целыми частями или распыляются.

На Астрахань — деваться некуда — направится по тракту группа, отошедшая к Святому Кресту. Это 10 тысяч.

Примерно 20 тысяч отходят к Минеральным Водам. Когда добровольцы и восставшие терские казаки возьмут их в клещи, им останется или сворачивать на Владикавказ и уходить по Военно-Грузинской дороге в Грузию, или отступать на Моздок — Кизляр. А оттуда по почтовому тракту через безводные пески, вдоль каспийского побережья — на ту же Астрахань.

И у Маныча задержалась 10-тысячная группа из ставропольских конных и пеших частей. Сил ликвидировать её пока нет.