Здравый рассудок взывал к Мэдди. Мысли скакали одна к другой: я не должна покидать базу, я не знаю, на что иду, скорее всего, это даже незаконно, меня отдадут под трибунал и так далее. Но она решилась. Вспомнив, как давно не летала на самолете самостоятельно, Мэдди решилась. Прошло слишком много времени.

— А теперь... — произнесла Мэдди, — теперь я ношу голубую форму Королевских сил и в этом году меня уже подстреливали в воздухе, а один вражеский самолет я даже собственноручно сбила или вроде того. И Димна — мой инструктор, а я пилот, а ты...

Квини запуталась. Она все еще стояла, сжимая в руках нетронутый тост.

— Представь, — вдохновлено продолжала Мэдди, — представь, что ты Джейми. Твой любимый брат, за которого ты переживаешь, на тренировочном задании. Ты уверена и горда собой. Уже справилась с самостоятельным полетом на Медведке, а теперь летишь под наблюдением, и все, что тебе остается делать, — поднимать и опускать шасси, чтобы помочь инструктору сосредоточится на пилоте-новичке...

Вдруг она запнулась.

— Ты же не боишься высоты?

— Разве Уоллес и Стюарт чего-то боялись? — Мэдди подумала, что это, должно быть, похоже на маленький винтик в голове, словно навесной выключатель на светильнике, и когда ты его щелкаешь, превращаешься в абсолютно другого человека. Поза Квини говорила о другом — она твердо стояла, слегка расставив ноги и расправив плечи. Возможно, больше похоже на инструктора по строевой подготовке, чем на старшего брата из Итона, но определенно она выглядела мужественней, чем любой офицер ЖВВС. Она поправила свою синюю пилотку, нацепив ее под залихватским углом.

— Самое время переодеть КВС в килты, — заметила она, брезгливо одергивая юбку униформы.

Мэдди выразила молчаливую, потаенную благодарность Адольфу Гитлеру за то, что тот подарил ей донельзя безрассудного хамелеона в качестве друга, и погнала Квини к аэродрому, следуя за Димной.

Небо было затянуто тяжелыми тучами.

— Согласно бортовому журналу, у тебя есть час для тренировки, — сказала Димна через плечо Мэдди, когда они взобрались в Энсон. — Перевозка, высадка и полет в Бранстон КВС. Я помогу тебе сесть там, а когда мы вернемся в Майдсенд, ты сможешь попробовать сама.

Парень (настоящий) бегло осматривал самолет, когда они подошли к нему, и переговаривался с командой обслуживания. Он должен был быть пассажиром Димны, еще одним новеньким пилотом. Когда Димна подошла ближе и рассмеялась, он посмотрел на нее, а воскликнул с ярким американским акцентом:

— Посмотрите, кто тут у нас — три потрясающих английских крошки для совместного полета!

— Идиот-янки! — выругалась самый младший пилот в голубом бомбере. — Я шотландка.

—

Мэдди взобралась первой. Она полезла вперед через фюзеляж (бывший гражданский пассажирский самолет, реквизированный КВС, как Большая Гарпия Димны) к левому сидению — месту пилота. Уселась, осматривая приборы, и была приятно удивлена тем, сколь многие из них оказались приветливыми, знакомыми лицами циферблатов, которые она знала — тахометры, указатели скорости ветра, высотомер, а когда она взялась за штурвал, то почувствовала, что элероны и элеваторы надежно отвечают на ее команды. В тот момент ей показалось, что она расплачется. Но бросив взгляд через плечо, заметила, как внутрь взбираются ее пассажиры. Димна элегантно скользнула на сидение рядом с Мэдди, и Мэдди пришлось собраться с духом. По ее велению, самолет секунд на десять окатило внезапно-сильным шквалом маслянистых капель. И так же внезапно этот душ прекратился, что напоминало пулеметную очередь.

Таким девушкам достаточно таких больших игрушек? Мэдди рассмеялась вслух и обратилась к Димне:

— Помоги сделать проверку.

— Что смешного?

— Это самая большая игрушка в мире.

— Скоро у нас будет еще больше, — заверила ее Димна.

Мэдди чувствовала себя как в последний школьный день перед началом летних каникул.

— Два топливных бака в каждом крыле, — сказала Димна. — Два датчика давления масла, два рычага дроссельной заслонки. Но высотный корректор только один — чтоб благополучно взлететь. Команда обслуживания позаботилась о топливном насосе... (Я немного напридумывала. Надеюсь, вы это понимаете.)

Мэдди мысленно взлетала с аэродрома и садилась на неровную взлетно-посадочную полосу так часто, что казалось, будто она делала это раньше; или что сейчас это снова была лишь фантазия. Энсон тряхнуло от порыва встречного ветра. Краткое время Мэдди боролась с самолетом, пытаясь выпрямить штурвал и чувствуя, как нарастает скорость от кропотливой работы Димны, которая заводила второй двигатель и сбрасывала балласт. Крылья опускались и поднимались в порывах ветра, как лодки на волнах. Самолет был прекрасен, с его низкими крыльями и открытым видом на небо — или, в данном случае, на тяжелые тучи.

— Эй, шотландка! — приказным тоном сказала Димна, перекрикивая двигатели. — Прекрати пищать и дай мне руку.

Шотландка, пронзительно крича, начала пробираться к кабине пилота, прижимаясь к полу самолета, чтобы избежать необходимости поднимать взгляд. Мэдди снова посмотрела через плечо; она могла сказать, что ее подруга мужественно сражалась с демонами или чем-то вроде того.

— Если боишься, делай что-нибудь, — не без иронии прокричала Мэдди.

Шотландка, побледневшая и решительная, склонилась к промежутку между сидениями пилотов и ухватилась за рычаг шасси.

— Мой настоящий страх, — ахнула она, дергая за рычаг, — это не высота, — еще один рывок, — а тошнота.

— Тогда делай что-нибудь, — завопил янки из задней части самолета, наслаждаясь видом происходящего совсем по иным причинам.

— Следи за горизонтом, станет легче, — крикнула Мэдди, зорким взглядом уставившись вдаль, где избитая серая земля встречалась с серыми тучами. Разговор был не очень содержательным. По большей части Мэдди была поглощена управлением трясущимся Энсоном. Но дальний уголок ее сознания скорбел о том, что первый полет ее подруги был не в летних золотых лучах вечернего солнца над зеленеющими Пеннинами.

Мэдди посадила Энсон против ветра, но Димна не прикасалась к штурвалу, позволяя ей справиться самой. Янки назвал это потрясным приземлением, подразумевая комплимент. Пока самолет заправляли, а пилоты переговаривались с командой обслуживания, шотландка, дрожа и стиснув зубы, стояла на взлетной полосе. Мэдди держалась поблизости, предлагая молчаливую поддержку, но вплотную не подходила, чтобы не показаться назойливой.

Высадив пилота-американца, экипаж Энсона отправился обратно в Майдсенд. Редкие солнечные лучи освещали тяжелые западные тучи, и Мэдди, отчаявшись в попытках улучшить первое впечатление для страдающего пассажира, рискнула подняться немного выше, туда, где ветер был не такой юркий и порывистый. (Пилотам-перегонщикам не разрешалось подниматься выше пяти тысяч футов. Энгель придется переводить цифры в метрическую систему — за это извиняюсь.)

Проклиная встречный ветер, Мэдди мысленно выругалась, когда они свернули к дому.

— До сих пор тошнит? — крикнула Димна незадачливой шотландке. — Пересядь ближе к носу.

Шотландку, столь ослабленную, было легко запугать (как вы знаете). Димна выбралась с переднего сидения и пропустила туда девушку.

Мэдди окинула подругу взглядом, усмехнулась и положила руку поверх ладони с идеально наманикюренными пальцами, которая сжимала края сиденья второго пилота. Одним движением она заставила эту руку вцепиться в штурвал.

— Держись, — скомандовала она. — Видишь, как мы уклоняемся от солнца? Там адский встречный ветер, поэтому нам нужно отклониться от курса. Будто парусный спорт. Тебе нужно повернуть самолет. Поняла?

Шотландка кивнула — лицо бледное, зубы сжаты, глаза горят.

— Видишь? — Мэдди отпустила штурвал. — Ты ведешь. Управляешь самолетом. Летучий шотландец!

Летучий шотландец снова пискнула.

— Не сжимай так, нежнее держи... о-о, молодец.