Тринадцать дней полетов и два дня выходных. Не зная, когда в следующий раз удастся поесть или где проведет ночь. Никакой общественной жизни — лишь моменты, время от времени, неожиданные и непредвиденные, уединенной радости — в одиночестве в небе во время полета, на высоте четырех тысяч футов над Чевиот-Хиллс, Фенскими болотами или Валлийской маркой, или приветственно опускаясь ниже при виде летящего мимо Спитфайра.

Вместе с Томом в качестве второго пилота (она была старше его на сто часов полетов) она переправляла Хадсон на аэродром Специальных Операций КВС. Когда управляешь Хадсоном, тебе просто необходим второй пилот. Лунная Эскадрилья использовала их для ночных прыжков с парашютом, поскольку Хадсоны были больше Лиззи и не настолько пригодные для коротких посадок. Иногда их используют для перевозки большого количества пассажиров. Мэдди приходилось летать на других бомбардировщиках с двумя двигателями (вроде Уитли), но на Хадсоне — никогда, поэтому она задела хвост при посадке. После она долго изучала хвостовое колесо в поисках причины аварии с тремя членами местного наземного экипажа (которые решили, что все было вполне исправно). Когда они с Томом наконец дошли до Операторской, чтобы получить подписи о переправке, парень-радист вежливо попросил Мэдди:

— Вам нужно пройти в комнату для допросов в Коттедже на несколько минут, если не сложно. Они прислали водителя. Ваш второй пилот подождет здесь.

Это объяснялось тем, что Коттедж находился далеко вне доступа, даже для людей, приземляющихся на большом аэродроме по законным делам. Но, конечно же, Мэдди уже бывала там раньше.

Она тяжело вздохнула. Военный трибунал? Вряд ли, это была лишь неудачная посадка. Том преданно ее поддерживал, пока они говорили об этом с наземным экипажем, и Министерство Авиации разобрал бы смех, подай она Отчет об Аварии. Ее под трибунал отдадут только за то, что она тратит их время. Ох, подумалось ей, что же я наделала на этот раз?

Умная и очаровательная девушка из медчасти йоменского полка, совершавшая перевозки для Лунной Эскадрильи, не задала Мэдди ни единого вопроса. Ее учили ни о чем не спрашивать пассажиров.

Не было в Коттедже более суровой и запретной комнаты, чем зал для допросов (знаю не понаслышке). В прошлом (более двухсот лет назад) это была прачечная, если исходить из известковых стен и большого слива в полу по центру комнаты, с электрокамином в качестве единственного источника тепла. И в этом логове тигра Мэдди ждал не кто иной, как наш милый друг — офицер английской разведки с псевдонимом. Думаю, вы захотите выбить из меня этот псевдоним, но это довольно бессмысленно — сейчас он может быть каким угодно другим. Он больше не пользовался им, когда беседовал с Джейми в начале 1942 года, и уж точно забыл о нем, загнав Мэдди в угол прачечной.

Его очки нельзя было перепутать ни с чьими другими, поэтому Мэдди тут же его узнала, но ситуация показалась ей столь подозрительной, что она даже через порог не переступила. Он, небрежно прислонившись к ветхой столешнице, которая составляла единственный предмет мебели в комнате, растирал руки у электрокамина.

— Офицер Бродэтт! — Мужчина был ею очарован. — Ужасно жаль, что наша встреча произошла при таких обстоятельствах. Но, как ты знаешь, о таком не предупреждают заранее.

Мэдди уставилась на него. Она чувствовала себя словно Красная Шапочка, глядящая на Волка в Бабушкиной постели. «Какие большие у тебя глаза!»

— Входи, — пригласил он. — Давай присядем.

Там был стул, даже два стула, выставленных перед обогревателем. Мэдди видела, что все умышленно было сделано так, чтобы встреча казалась неформальной и уютной, насколько можно было обустроить это в столь мрачной комнатушке. Она снова сглотнула и села, собираясь с духом, чтобы в конце концов хоть что-нибудь ответить.

— У меня проблемы?

Он не рассмеялся. Вместо этого, присев рядом с ней, облокотился на колени и тревожно потер лоб. Затем резко сказал:

— Нет, совсем нет. У меня для тебя есть работа.

Мэдди отшатнулась.

— Только если ты захочешь.

— Нет. — Она глубоко вдохнула. — Я не могу делать такое.

На этот раз он рассмеялся коротким и тихим сочувствующим смешком.

— Можешь. Это обычные перевозки по воздуху. Никаких интриг.

Она окинула его полным скептицизма взглядом.

— Это не значит, что все изменится для тебя, — сказал он. — Никаких специальных миссий на континенте.

На лице Мэдди появилась тень улыбки.

— Редкие ночные приземления и придется быть готовой, как только ты нам понадобишься. Предварительных уведомлений об этих рейсах не будет.

— Для чего все это? — спросила Мэдди.

— Некоторым нашим людям нужен быстрый и действенный личный транспорт — для поездок по необходимости, туда и назад за одну ночь, без возни с талонами на горючее, лимитов скорости на государственных дорогах или до странности неудобного расписания поездов. Без риска быть узнанными на платформе железнодорожной станции или через окно автомобиля на светофоре. Это ведь имеет смысл?

Мэдди кивнула.

— Ты опытный пилот, отлично ориентирующийся в пространстве, очень смышленая и чрезвычайно сдержанная. Да, есть множество мужчин, и даже несколько женщин с лучшей квалификацией, но, по-моему, ни один из них не подходит для подобных перевозок. Запомни мое имя. Ты хорошо знаешь, как здесь все устроено, но должна молчать об этом до тех пор, пока за тобой не пошлют. Если будет задание, ты получишь извещение самым простым способом — через доску извещений ВВТ. Лист С, секретный, с обязательным отчетом. Ты не будешь знать ничего о мужчинах или женщинах, которых будешь перевозить. А с большинством аэродромов ты уже знакома.

Ему действительно было очень сложно сопротивляться. Или, быть может, Мэдди просто не могла отказаться от возможности полетать.

— Я согласна, — решительно сказала она. — Согласна.

— Скажи своему второму пилоту, что в прошлый раз ты забыла здесь продовольственные купоны, а мы их тебе вернули...

Он полистал папку, окинул взглядом какой-то лист на расстоянии вытянутой руки, затем со вздохом сунул его обратно и нацепил тяжелые очки на нос.

— Старею, — извинился он. — Теперь и издали не вижу! Ах, вот они.

Он снова пролистал страницы и показал Мэдди купоны. У нее внутри все перевернулось. Она никогда не узнает, как он их заполучил.

Он передал их ей.

— Объясни ему, что тебя сюда вызвали, чтобы их вернуть, и прочитали тебе лекцию о том, что с личными бумагами нужно быть очень осторожной.

— Что ж, с радостью в дальнейшем буду более осторожна, — яростно ответила она ему.

—

Господи, какой ужас, мне нужно остановиться, пока я не прекращу плакать, иначе весь лист превратится в неразборчивую мазню.

прости, прости, прости…

Ормэ, 22 ноября 1943

Лист С ВВТ (секретный)

Поначалу все было так, как он и обещал, — жизнь Мэдди едва ли изменилась. В течение шести недель не было никаких вестей. А затем дважды в неделю она стала получать листы с маркировкой «С», обозначенные ее позывным — просто оповещение о том, что для нее есть «работа». Единственное отличие этой работы от привычных воздушных перевозок заключалось в том, что ее пассажиры были далеко не пилотами.

Далее последовали специальные полеты, которые стали регулярными, но не частыми. Раз в шесть недель или около того. И каждый из них был прозаично скучным. Для перевозок Мэдди вернули к маленьким тренировочным и бывшим гражданским самолетам с открытой кабиной пилота вроде Медведки или Большой Гарпии. За исключением редких ночных посадок, Мэдди не находила в этой работе ничего сложного.

Незабываемым стал один полет на Лизандере, поскольку ее пассажир путешествовал с двумя телохранителями. Пилота Лизандера от пассажиров отделяла бронированная перегородка с окошком размером в лист бумаги, через которое можно было передавать записки, кофе или поцелуи, но, закрыв ее, можно было отгородиться, чтобы не пристрелили пилота. Убив пилота, вы быстрее долетите разве что вниз, прямо в Лизандере, поскольку вряд ли сможете им управлять.