В ту неделю допросов — после того, как они практически месяц морили меня голодом в полной темноте и когда наконец снизошли к более сложным методам сбора информации — фон Линден ни разу на меня не взглянул. Помню, он расхаживал так, будто производил в уме очень сложные подсчеты. Всю грязную работу делала кучка его сподручных в перчатках. Казалось, ему не приходилось указывать им, что делать; полагаю, он обходился лишь кивками и взмахами рук. Словно у них все было доведено до автоматизма. Ужас и унижение состояли не в том, что они сняли с меня даже нижнее белье и медленно рвали на куски тело, а в том, что всем, похоже, было наплевать. Они делали это не забавы ради; не из жажды, удовольствия и не ради мести; они не издевались надо мной так, как Энгель; они не испытывали злость по отношению ко мне. Молодые солдаты фон Линдена всего-навсего делали свою работу, так равнодушно и четко, будто разбирали радиоприемник. А фон Линден выступал в качестве главного инженера, который беспристрастно руководил процессом, все проверял и контролировал.

Вот только радиоприемник не дрожит, не плачет, не ругается, не клянчит воду, не тошнит и не вытирает нос о собственные волосы, пока его бьют током, режут, жгут и связывают. Он просто стоически терпит, как и полагается радиоприемнику. И не будет возражать, если вы оставите его прикованным к стулу сидеть в собственных испражнениях на три дня, привязав к спине железную рейку, чтобы он не мог откинуться назад.

Фон Линден больше не допытывался у меня насчет Оруэлла после тех двух недель, когда я выдавала ему коды. Для него я все еще была никем иным, как радиоприемником. Но теперь я стала особенным приемником — тем, который он любит настраивать в свободное время, втайне пытаясь попасть на ВВС³⁹.

Что ж, прошло четыре дня, три из которых я была морально и/или физически истощена, поэтому потеряла нить повествования. Не было ни моих рецептурных бланков, ни Энгель, чтобы напомнить, на чем я остановилась. Думаю, у нее должны быть и другие обязанности, помимо меня, или она могла взять выходной. Сегодня здесь скотина Тибо и еще один мужчина, поэтому я, словно демон, пишу какую-то старую ахинею, лишь бы не привлекать к себе внимания. Ненавижу Тибо. Однозначно, я не боюсь его так, как боюсь повара или Гауптштурмфюрера, но, черт подери, я презираю Тибо — думаю, как и он презирает меня — отмороженный перебежчик вроде меня. Он более жестокий, чем фон Линден, и, думаю, сильнее наслаждается происходящим, но в нем нет того ума и приверженности делу, как у ф.Л. Пока я пишу, Тибо оставляет меня в покое. Жаль лишь, что он так по-варварски туго стянул эти веревки.

Я забыла, на чем остановилась, и меня накрывает паника из-за времени. С тех пор как я начала, прошло девять дней, а ф.Л. сказал, что у меня есть две недели. Не знаю, входят ли туда впустую потраченные четыре дня, но с такими темпами я никогда не доберусь до конца (думаю, мы с вами прекрасно знаем, что я больше не буду заглядывать в тот дурацкий список).

Буду молить его об еще одной неделе, на немецком, сегодня вечером. Официальный и вежливый тон приводит его в хорошее расположение духа. Думаю, одна из причин, по которой за мной присматривают как за опасной сумасшедшей, помимо того, что я покусала полицейского, когда меня схватили, — моя ругань и вздорный характер. Однажды им попался другой британский офицер — английский летчик — как мне говорили, в высшей степени благовоспитанный малый, и несмотря на то, что он находился под охраной, ему разрешали прогулки и даже не связывали руки. (Бьюсь об заклад, у него не было репутации мастера хитростных побегов, как у меня. И я действительно ничего не могу поделать со своим характером.)

Нет, все-таки я еще разок взгляну на тот список. Быть может, он напомнит мне, на чем я закончила. К тому же, Тибо и его дружку придется посуетиться, чтобы найти его, а это будет забавно.

Случайный самолет

Большая Гарпия, Медведка, Фокс Мот

Лизандер, Веллингтон, Спитфайр

Хейнкель Хе-111, Мессершмитт 109

АВРО ЭНСОН!⁴⁰

Воздушные перевозки с ВВТ

Как я могла забыть про Энсон?

Не знаю, как вам удается поставлять Люфтваффе исправные самолеты. Вспомогательный Воздушный Транспорт — подразделение КВС, помогающее доставлять самолеты и совершать перевозки. Постоянно и стабильно нас снабжали разбитыми самолетами — те отправлялись на ремонт, а новые доставляли с завода на производственную базу — и всеми ими управляли гражданские пилоты, без инструментов, радио и оружия. Ориентируясь с помощью деревьев и рек, железнодорожных путей и длинных прямых руин римских дорог. И на попутках обратно к базе, за следующим заданием.

Димна Уитеншоу (помните ее?) была одной из таких пилотов. Одним ветреным осенним днем, когда безумные дни Битвы за Британию уже угасли и переросли в ночи, наполненные взрывами Лондонского блицкрига, Димна приземлилась в Майдсенде КВС на двухмоторном транспортном самолете, доставляя трех пилотов, которые должны были забрать битые Спитфайры на ремонт. (Трое мужчин. Они не позволяли девушкам летать на истребителях, тем более на сломанных, до самого конца войны. Или даже дольше.) Димна отправилась в столовую за чашкой горячего чего-нибудь и встретила там Мэдди.

После того, как они закончили обниматься, смеяться и вопить (Димна знала, где разместили Мэдди, но Мэдди не ждала Димну в гости) и выпили по чашке лагерного кофе (экстракт цикория и горячая вода, буэ), Димна сказала:

— Мэдди, поведи Энсон.

— Что?

— У тебя есть разрешение пилота. Хочу посмотреть, не разучилась ли ты летать.

— Я никогда не летала на Энсоне!

— Ты летала на моем Драконе дюжину раз, а у Энни точно так же два двигателя, поэтому разницы нет. Разве что... он немного больше. И чуть мощнее. И это моноплан, с поднимающимися шасси...

Мэдди недоверчиво рассмеялась.

— Вообще никакой разницы!

— ...Но я позабочусь о шасси. Правильно взлететь и сесть можно вручную, 150 оборотов...

— Делала такое на Веллингтоне, — самодовольно сказала Мэдди.

— Ну вот! — воскликнула Димна. — Тогда не беспокойся. Пойдем, мне нужно слетать в Бранстон КВС и подобрать еще одного пилота для переправы.

Она одобрительно окинула взглядом столовую.

— Так приятно приземлиться на аэродроме, где можно достать горячие тосты с маслом. Почти все аэродромы «только для парней», с холодными гостевыми для девушек, обычно пустующими. И небо тебе в помощь, если не успеешь до заката улететь с аэродрома — однажды мне пришлось ночевать в Фокс Моте. Я чуть не замерзла насмерть.

Мэдди отвела взгляд, на ее глаза навернулись слезы зависти при мысли о морозной одинокой ночи в Фокс Моте. Она не прикасалась к штурвалу с самого начала войны. И ей никогда не доводилось управлять чем-то настолько большим и сложным, как Авро Энсон.

К ним шла Квини, неся свою чашку дымящегося «моторного масла». Димна встала.

— Я должна вылететь до сумерек, — небрежно сказала она. — Соглашайся, Мэдди. Я подброшу тебя сюда на обратном пути. Это всего в двадцати минутах в каждую сторону. Взлетаешь, летишь прямо и уровень...

— «Направо — второй поворот, и прямо, пока не настанет рассвет», — произнесла Квини. — Привет! Ты, должно быть, Димна Уитеншоу.

— А ты, должно быть, первоклассный наводчик-импровизатор Майдсенда!

Квини слегка кивнула.

— Только по утрам во вторник. В данный момент я сапер. Видишь? — Она подняла свою половинку тоста. — Уже без масла.

— Я собираюсь дать твоей подруге урок полетов, — сказала Димна. — В часе езды от базы. Если ты свободна, можем и тебя прихватить.

Мэдди видела, как та даже не вздрогнула. Квини, поставив чашку на стол, спокойно сказала:

— Нет, я так не думаю. — После чего повторила все возражения Мэдди: — Она никогда на таких не летала. По ее словам. И у нее только гражданская лицензия. — После этого она задала вопрос, ответ на который был давно известен — когда Мэдди в последний раз садилась за штурвал. — Год назад. Даже больше.