Подать какой-либо знак не осталось сил, просто лежала и ждала, пока найдут. В последнем не сомневалась — после именной весточки! Она ведь как звучит? 'Рената Балош велела передать…' — и далее суть сообщения. Изменить представление невозможно, поэтому, если задумал дурное, например, выдать себя за другого, весточку посылать нельзя, выдаст отправителя с потрохами.

Холодная плита не способствовала укреплению здоровья, но встать не могла, терпела. Лежала и дрожала — солнце в склеп не проникало, нагреть камень не смогло бы даже летом, не то, что в ветреном мае.

— Нашлась!

В глаза ударил яркий свет, а в уши — голос Авалона. Надо же, пришёл сам, как и положено главному магу башни в случае опасности. Хотя, чему я удивляюсь? Авалон не отсиживался дома, когда мы погибали в Гнилой гати.

Натруженные руки коснулись лба, а потом осторожно ощупали. Я вскрикнула, когда они коснулись сломанной руки, но боль тут же ушла, отступив перед заклинанием.

Авалон бережно поднял меня на руки и вынес из склепа. Несмотря на возраст, маг показал себя не немощным стариком, отказался делиться ношей с Миклосом. А иначе здесь нельзя — погибнешь. Руководить из кабинета не получится.

— Прочешите кладбище и постарайтесь напасть на след оборотней, — распорядился Авалон и вместе со мной опустился на чью-то могилу. — Эрно, вы ведь нам поможете?

Я открыла рот от удивления, когда увидела пропавшего с полчаса назад духа. Он замер над правым плечом Авалона и с тревогой посматривал на меня.

Но как, как Эрно сумел преодолеть привязку к 'якорю'? Или я плохо учила некромантию, или дух проявил недюжинную силу и возможности.

— Безусловно, — кивнул Эрно и чуть заметно улыбнулся. — Вы и теперь не способны сказать 'ты', Авалон.

— Умирая, люди не перестают быть теми, кто они есть. Даже в большей степени, чем прежде.

— То есть всё тем же дворянином, которому не место посреди глухой провинции? Я хорошо помню ваши первые слова.

— Простите, — отведя глаза, пробормотал Авалон. — Ваша мать была права.

Эрно покачал головой, ещё раз взглянул на меня и ошарашил:

— Можешь больше не носить записную книжку, я свободен. А рисунки, выкладки забирай — дарю.

Не успела я оправиться от удивления, как дух уплыл к сгрудившимся неподалёку магам.

Миклос держался, как обычно, с интересом посматривая на Эрно, Денес что-то бормотал себе под нос, а Тибор, кажется, беззвучно плакал. Иначе зачем отворачивался и закатывал глаза к небу? Никогда бы не подумала, что Тибор может расчувствоваться. Ну да, он ведь помнил Эрно, учился у него.

— Это вы? — я вопросительно глянула на Авалона.

— Что? — сделал вид, будто не понял маг, и занялся врачеванием. В ход пошли исцеляющие амулеты, которые затянули мелкие царапины и значительно улучшили общее состояние.

Вместо ответа покосилась на Эрно и только теперь поняла, почему Авалон не отдал меня Миклосу. Я ведь практически голая, инферн и оборотни постарались. Покраснела и заёрзала, пытаясь прикрыться.

Авалон улыбнулся и заверил, на девушек он давно не бросается и до зубовного скрежета безразличен к женским прелестям.

— Я их много повидал на своём веку, приелось. Теперь исключительно книгами любуюсь. А Эрно… Моя заслуга невелика, у него просто появилась более сильная привязанность в настоящем.

Авалон лукаво пристально смотрел на меня, и я поневоле отвернулась, залившись краской.

Нет, правда, на что он намекает?

Уши горели, а глаза дотошно изучали мох на плите.

Авалон по-доброму усмехнулся и занялся сломанной рукой: ловко вправил кости, зафиксировал их и соорудил перевязь. Затем маг укутал меня в плащ и, велев сидеть тихо, на пару минут отошёл.

Запрокинув голову, попыталась по звёздам определить, который теперь час. Оказалось, ещё не перевалило за полночь — а по ощущениям прошла целая вечность.

Вернувшись, Авалон поблагодарил за весточку, которая, по его словам, спасла Верешен от нападения оборотней, и пожурил за ночные прогулки.

Я слушала и кивала: зачем оправдываться? Кто же знал, что мирное кладбище окажется таким опасным?

Рассказала Авалону об инферне и некроманте. Маг нахмурился и попросил подробно описать всё, что видела.

Напрягла память и восстановила последовательность событий, высказав предположение о связи некроманта и Башни духов.

— Кто же? — Авалон потёр шею и окинул взором кладбище. — Лица не видели?

Вздохнув, покачала головой. Когда некромант позволил себя рассмотреть, мне было совсем не до этого. В памяти остались только подбородок и впалые щёки.

— Ничего, найдём, — заверил Авалон. — А теперь спать, Рената. Я там, — маг смутился, — Иствана разбудил, он вас убить обещал… Уж простите старика, но испугался, вдруг умрёте?

Представляю, в каком расположении духа сейчас некромант! Больной, невыспавшийся — и всё по милости неугомонной соседки.

— А как убить? — зачем-то спросила я.

— Задушить, — не думая, ответил Авалон, а потом удивлённо спросил: — А вам зачем?

Пожала плечами. Сама не знаю. Видимо, чтобы оценить степень чужой ярости. Верхняя планка — в первое утро в Верешене меня уже душили.

Пока маги охотились за оборотнями, мы с Авалоном медленно направились к кладбищенским воротам. Я отказалась путешествовать на руках пожилого мага, кажется, обидев его, иначе почему Авалон так сопел?

Ноги еле-еле плелись по аллее. Авалон поддерживал меня под локоть, а потом и вовсе обнял, попросил опереться о его плечо. Отнекивалась недолго, ровно до реки.

На окне первого этажа теплилась свеча, но вопреки ожиданиям Истван не поджидал на крыльце.

Забрав у меня ключ, Авалон отпер дверь. Установленное на дом защитное плетение без возражений пропустило его — значит, главный маг башни считался желанным гостем в любое время дня и ночи.

В прихожей оказалось темно.

Авалон зажёг огонёк и, вздохнув, водрузил меня себе на плечо. Подъём давался ему тяжело, но идти самой маг отчего-то не позволял.

Остановившись на полпути, Авалон усадил меня на перила и извинился:

— Силы уже не те, что в молодости.

Я в который раз заявила о бессовестности эксплуатации его труда — маг лишь отмахнулся.

— Вы раненная, выжатая как лимон, только благодаря молодости в обморок не падаете. Не храбритесь, Рената, через пять минут трупом свалитесь. И действие обезболивающего заклинания заканчивается, подновить надо.

Авалон прав, инферн выкачал из меня много энергии, а это бесследно не проходит, как и обильная кровопотеря.

— Истван, вы ведь всё равно не спите, помогите, — крикнул маг в темноту. — Хотя бы гляньте, не повесил ли на неё что-нибудь некромант. Инферн опять же по вашей части.

Через пару минут тишины послышались шаркающие шаги и недовольное бурчание:

— Неужели не умерла, блондинка безголовая? Счастье-то какое, а то подыхать из-за неё не хотелось. Но ведь вам, Авалон, начхать, вам вынь да положь живую Ренату Балош!

Дверь в квартиру Иствана отворилась, и огонёк осветил всклокоченного заспанного некроманта. Тот медленно и очень осторожно взобрался по ступенькам, плюхнулся рядом со мной и заглянул в зрачки.

— Ага, хорошо, — Истван пожевал губу и мазнул взглядом по руке на перевязи. — Инфернова работа?

Кивнула и тут же подверглась зверской экзекуции.

Повязки полетели прочь, я заорала от боли, а Авалон обругал Иствана изувером и велел действовать осторожнее. Некромант его слова проигнорировал, цыкнул на меня, пригрозив превратить закрытый перелом в открытый.

Намагичив огонёк, Истван опустил его максимально близко к сломанной руке и пристально, не мигая, уставился на вздувшийся бугорок.

— Спокойной ночи!

Некромант будто стряхнул что-то с ладони и встал. Далось ему это нелегко, но Истван справился без посторонней помощи.

— Значит, всё в порядке? — по-своему истолковал его поведение Авалон.

— Угу. Лекарь прекрасно справится.

Истван бросил на меня хмурый взгляд и поинтересовался: