Мысли роились в голове отдельно от сознания. Я апатично наблюдала за тем, как маги разбираются с упырями и затаившимися зомби. Меня окликнули — даже головы не подняла, так устала. Будто сверху придавали пудовым сундуком.

— Жива? — Ядвига деловито пощупала пульс и махнула рукой остальным: идите, мол.

Она тоже принимала участие в битве, ловко отправляя в небытие беспокойных кладбищенских жителей.

— Как она? — с тревогой спросил Авалон. Он постарел ещё на десяток лет, борода подпалена, торчит клочьями, одежда вся в грязи, крови и слизи.

— Нормально. Общее истощение и усталость. Резерв нулевой, минуса нет.

Главный маг башни кивнул и обратил взор на Иствана с Кристофом. Ядвига уже копошилась возле них и кляла обоих за отсутствие мозгов, особенно некроманта.

— Нет, вы гляньте на него! Сам себя похоронил. Джено всегда себе друзей с придурью заводит.

— Жён тоже, — различила я тихий голос Иствана.

Раз разговаривает, то живой. Просто констатировала, на эмоции не осталось сил.

— Молчи! — прикрикнула Ядвига, закатав рукава. — И только посмей встать без разрешения!

Некромант не ответил. То ли не возражал, то ли банально потерял сознание.

Меня хотел поднять на руки Миклос, но я нашла в себе силы вырваться и прошипеть:

— Лучше поползу, чем ты понесёшь!

— Рената, перестань! — обиделся маг. — До чего ж ты обидчивая!

Он предпринял ещё одну попытку, я же сдержала слово и поползла на карачках. Правда, недолго: на руки к Миклосу всё же угодила. Он состроил скорбную мину, сообщил, как его оскорбляет моё небрежение, и предупредил, кроме него никто моё высочество до дома донести не сможет. Физически. Пришлось смириться. Противно, не противно, а до кровати точно не добреду.

Иствана водрузили на своеобразные носилки из плаща и тоже понесли к воротам. Рядом шла Ядвига и старательно 'промывала мозги'. Некромант упорно молчал. Рука с перстнем безвольно свесилась, глаза закрыты, черты лица заострились.

Между тем, светало. Медленно, но верно отступали тени, серел восток.

Скоро проснутся горожане, забурлит прежняя жизнь. А моя мама закатит очередной скандал. При мысли об этом разболелась голова.

Миклос не приставал. Навострив уши, он поглядывал по сторонам и прислушивался к шепотку Авалона и Кристофа. Последние замыкали нашу скорбную группу. Интендант шёл медленно, чуть прихрамывая, и часто останавливался.

— А где Джено? — когда мы поравнялись с воротами, поинтересовалась я.

— С ним Денес остался, скоро за ним вернёмся. Кладбище чистое, никто их не потревожит.

Да, бедные верешенцы! Могилы раскурочены, над телами родных надругались…

Глаза слипались, и, не выдержав, положила-таки голову на плечо Миклоса, чтобы тут же провалиться в тяжёлый сон.

Мама, разумеется, устроила скандал. Бедного Авалона спасли собственные раны, и бурную тираду родительницы пришлось выслушивать Винсу.

Проспала я до полудня, после отправилась проведать всех участников ночной эпопеи. Меня волновал Эрно. Он не показывался, и я всерьёз опасалась, что дух погиб, а его тело превратили в горстку пепла.

Мама, разумеется, не желала никуда отпускать, пыталась убедить, будто я больна. Пришлось сто раз заверить, что это всего лишь усталость, а на мне ни царапины. Родительница, разумеется, на слово не поверила, проверила и напоила чаем с мёдом.

Мёд! В памяти тут же всплыл Кристоф со всеми своими тайнами. Решила, лучше расспросить его наедине: так больше вероятность услышать правду. Во всяком случае, о магии интендант мне рассказал, оставалось надеяться, он пойдёт по верному пути до конца. Но прежде я проверю башню на следы колдовства. Её потаённую часть, где прятался Берток и жил лич. Что-то внутри заверяло, самовоскресший маг не вернётся сегодня-завтра в свою обитель.

Мама рассказала о ночном переполохе. Оказывается, Верешен не мирно почивал, а готовился отразить атаку зомби. Маги успели предупредить горожан, да и гномы со своей Горки видели странное шевеление. Испуганные горожане даже жреца позвали, чтобы тот с ликом Макоши и Белбога, хранителя добра и счастья, обошёл Верешен.

— Я так беспокоилась, места себе не находила, — жаловалась матушка, пичкая меня завтраком. Как всегда, он сгодился бы для троих, но не съесть себе дороже. — Как там моя кровиночка!

— Я магиня, ничего дурного бы не случилось, — с набитым ртом заверила я. — И очень хороший теоретик, у Авалона спроси. Ещё гордиться мной будешь!

— Да кому эта слава нужна, главное, чтобы живая и здоровая, — вздохнула мама и мельком обмолвилась об очередной жалобе, написанной с утра. Когда только успела?

Объевшись, кое-как избавилась от родительской опеки и спустилась вниз, к Иствану. Нужно поблагодарить его и извиниться. Заодно спросить, не принести ли чего.

После забегу к Джено. Признаться, не только ради того, чтобы справиться о здоровье куратора, но и чтобы узнать, помирился ли он с Ядвигой. По-моему, они друг друга любят. Стала бы Ядвига записки передавать и через строй зомби пробиваться вперёд боевых магов, если бы чувства к мужу остыли? Я бы на месте Джено простила жену. Каждый может оступиться, Ядвига же сама мучилась, знала, что поступила дурно. Словом, во мне буйным цветом расцвела девичья логика и сентиментальность, которая пару раз уже сыграла со мной злую шутку.

Истван спал. У постели сидела Вилма и тихо причитала. Увидев меня, она переменилась в лице и зашипела, стараясь не разбудить некроманта: 'Пошла прочь!'. Я сделала вид, будто не слышу и оставила на кухне баночку с мёдом: больным полезно.

— Ты глухая? — Вилма загородила дверной проём. — В первый раз недоходчиво объяснила?

— Сейчас я сама всё объясню в Управе. Позора не оберёшься, — пригрозила я.

Всё, хватит, не потерплю очередных царапин, хватит с меня унижений! Действительно, заявлю на неё, пусть в камере ночь проведёт, остынет.

— Он мой, поняла?! — Вилма пошла в наступление. — Не позволю какой-то выскочке разрушить моё счастье. Он тебе не нужен, вертихвостка!

— Вот это верно, — согласилась я. — Дай пройти! Повторяю ещё раз: я люблю другого, а тебе не поздоровится, если вздумаешь распустить руки или язык.

Вилма зашипела, но посторонилась.

Я уже стояла на пороге, когда услышала сонный голос некроманта:

— Кто там?

Пришлось вернуться и к неудовольствию Вилмы присесть на край постели.

Истван подслеповато смотрел на меня; взгляд мутный, будто после снотворного. Может, Ядвига действительно чем-то опоила?

— Извини, букета не вышло, — чуть слышно пробормотал некромант.

— Ничего, в другой раз подарите, — обнадёжила я его улыбкой. — Там на кухне мёд…

И осеклась, сообразив, что говорю. Он же совсем не так мои слова истрактует!

— Нам чужой мёд не нужен, — жёстко возразила Вилма. — Пишту покой нужен, нечего его беспокоить.

— Сама за дверь вышла, — грубо одёрнул Истван. — Толку никакого, а шуму много.

Вилма нахмурила нос и не удержалась от шпильки:

— Все мужчины одинаковы, променяют заботливую шатенку на пустоголовую блондинку.

Тут уж не сдержалась я и напомнила об Управе.

Истван тут же напрягся, попытался сесть и потребовал объяснить.

Мы обе стушевались и предпочли промолчать. По разным причинам, разумеется.

Нет, безусловно, после я обсужу с Истваном поведение Вилмы, но только тогда, когда некромант выздоровеет. Портить настроение больному не собираюсь.

Как и планировала, поблагодарила за защиту на кладбище, пожелала скорее набраться сил и поинтересовалась, не передать ли что Джено.

— Не Джено, Ядвиге. То, что она редкостная… Ну, она поймёт.

Некромант сладко зевнул и снова завалился на подушку. Определённо, его чем-то опоили. И хорошо, а то так и не наберётся сил. В ближайшие две недели Иствану только лежать, спать и есть.

Насупившаяся Вилма ушла на кухню, я же предпочла не искушать судьбу и вышла на улицу… чтобы тут же оказаться в гуще событий. У крыльца дежурила дюжина горожан, которые жаждали узнать подробности битвы с живыми мертвецами. Пришлось сочинить красочный короткий рассказ, в котором мы, маги, сравнялись по возможностям с богами. Народу понравилось, собственно, этого и добивалась. Кому нужна правда? Она страшная и некрасивая, а тут всё так гладко, легко и просто. Разумеется, о личе и Бертоке я умолчала, сочинив вместо них заезжего некроманта-отступника. Теперь Иствана и компанию бесплатно поить в 'Трёх рыбах' будут, а меня кормить.