Июльским днем Себастьян Левин шагал по набережной в направлении квартиры Джейн. Погода скорее напоминала раннюю весну, чем лето. Холодный ветер дул ему в лицо, засыпая глаза пылью.

В Себастьяне произошли заметные изменения. Он выглядел гораздо старше. Теперь в нем почти ничего не осталось от мальчишки, хотя Себастьян всегда казался взрослее своих лет – признак семитского происхождения. Глядя, как он идет, задумчиво нахмурив брови, можно было смело принять его за мужчину старше тридцати лет.

Джейн сама открыла ему дверь. Голос ее звучал тихо и хрипло:

– Вернона нет. Он не смог тебя дождаться. Ты – сказал, что придешь в три, а сейчас уже пятый час.

– Меня задержали. Возможно, это к лучшему, что мы разминулись. Никогда не знаю, как иметь дело с его нервами.

– Только не говори, что надвигается очередной кризис. Я этого не вынесу.

– Ты к ним привыкнешь, как привык я. Что с твоим голосом, Джейн?

– Простуда. Точнее, горло. Все будет в порядке – я лечусь.

– Боже мой! Ведь завтра вечером премьера «Принцессы в башне»! Что, если ты не сможешь петь?

– Не бойся, смогу. Только не удивляйся, что я говорю шепотом, – хочу поберечь голос.

– Разумеется. Ты была у врача?

– Да, у моего доктора на Харли-стрит.

– Что он сказал?

– Обычные вещи.

– И он не запретил тебе петь завтра?

– С чего бы вдруг?

– Ты чертовски хорошая лгунья, Джейн.

– Я подумала, что ложь избавит от лишних хлопот. Но мне следовало знать, что с тобой этот номер не пройдет. Скажу правду. Доктор предупредил меня, что я годами постоянно перенапрягала голос и петь завтра вечером – чистое безумие. Но меня это не остановит.

– Моя дорогая Джейн, я не собираюсь рисковать твоим голосом.

– Мой голос – это мое дело. Я ведь не вмешиваюсь в твои дела, Себастьян, вот и ты не вмешивайся в мои.

– Настоящая тигрица, – усмехнулся Себастьян. – И все же ты не должна этого делать, Джейн. Вернон знает?

– Разумеется, нет. Надеюсь, ты ему не скажешь?

– Как правило, я не вмешиваюсь, – отозвался Себастьян. – Если же ты сорвешь голос, Джейн, то горько об этом пожалеешь. Ни опера, ни Вернон того не стоят. Можешь на меня сердиться, но так оно и есть.

– Почему я должна на тебя сердиться? Я знаю, это правда, как и то, что должна через это пройти. Если хочешь, считай меня самодовольной эгоисткой, но без меня «Принцесса в башне» не будет иметь успеха. Я удачно пела Изольду и произвела фурор в роли Сольвейг. Это мой час – и будет часом Вернона. По крайней мере, это я в состоянии для него сделать.

Слова «по крайней мере» выдали ее чувства, но Себастьян ни одним мускулом лица не показал, что понял их значение.

– Вернон не стоит этого, Джейн, – мягко повторил он. – Греби на своем каноэ – это единственный способ. Ты уже приплыла к берегу, а Вернон – нет и, возможно, не приплывет никогда.

– Знаю. Никто, как ты говоришь, «не стоит этого» – кроме, может быть, одного человека.

– Кого?

– Тебя, Себастьян. Ты этого стоишь – и все же я делаю это не для тебя.

Себастьян был удивлен и тронут. Его глаза внезапно заволокло туманом. Он взял Джейн за руку, и пару минут они сидели молча.

– Это очень мило с твоей стороны, Джейн, – сказал наконец Себастьян.

– Это правда – ты стоишь дюжины Вернонов. У тебя есть ум, инициатива, сила воли…

Ее хриплый голос замер.

– У вас все по-прежнему? – спросил Себастьян после очередной паузы.

– Пожалуй. Ты знаешь, что ко мне приходила миссис Дейр?

– Нет, не знаю. Что ей было нужно?

– Она умоляла меня отказаться от ее мальчика. Твердила, что я гублю его жизнь. Только дурная женщина может так поступать и тому подобное – можешь догадаться сам.

– И что ты ей ответила? – не мог скрыть любопытства Себастьян.

Джейн пожала плечами:

– Что я могла ответить? Что для Вернона одна шлюха не хуже другой?

– Неужели дела настолько плохи?

Джейн поднялась, закурила сигарету и стала бродить взад-вперед по комнате. Себастьян заметил, каким усталым выглядит ее лицо.

– Вернон… более-менее в порядке? – рискнул спросить он.

– Он слишком много пьет, – кратко ответила Джейн.

– И ты не можешь этому помешать?

– Не могу.

– Поразительно. Я всегда думал, что у тебя колоссальное влияние на Вернона.

– Только не теперь. – Помолчав, она добавила: – Нелл выходит замуж осенью, не так ли?

– Да. Думаешь, после этого… станет легче?

– Понятия не имею.

– Хоть бы Вернон взял себя в руки, – вздохнул Себастьян. – Если ты не в состоянии ему помочь, то это не под силу никому. Конечно – все это у него в крови.

Джейн снова села.

– Расскажи мне, что ты знаешь о его семье – об отце, матери.

Себастьян коротко рассказал о Дейрах. Джейн внимательно слушала.

– Его мать ты видела, – закончил он. – Не понимаю, почему Вернон ничего от нее не унаследовал. Он Дейр с головы до пят. Они все были артистичными – нередко музыкальными – и при этом слабовольными, снисходительными к собственным слабостям и привлекательными для женщин. Наследственность – загадочная штука.

– Я с тобой не вполне согласна, – сказала Джейн. – Вернон не похож на мать, но кое-что он от нее унаследовал.

– Что именно?

– Жизненную энергию. Она похожа на прекрасное животное – неужели ты этого не замечал? Вернон отчасти унаследовал это качество – иначе он не стал бы композитором. Будь он Дейром с головы до пят, то лишь забавлялся бы музыкой. Но кровь Бентов дает ему творческую силу. Ты говоришь, что его дед по матери в одиночку создал свой бизнес. То же самое происходит у Вернона с музыкой.

– Не уверен, что ты права.

– А я уверена.

Несколько минут Себастьян задумчиво молчал.

– Дело только в выпивке? – спросил он наконец. – Или есть… другие женщины?

– Конечно, есть.

– И ты не возражаешь?

– Еще как возражаю! Я ведь не железная, Себастьян. Но что я могу сделать? Устраивать сцены? Бушевать, скандалить и навсегда оттолкнуть от себя Вернона?

От волнения Джейн повысила голос. Себастьян сделал предостерегающий жест, и она спохватилась:

– Ты прав. Нужно соблюдать осторожность.

– И еще одна странность, – недоуменно проворчал Себастьян. – Даже музыка, кажется, перестала что-либо значить для Вернона. Он безропотно, как ягненок, соглашается со всеми предложениями Радмаагера. Это неестественно!

– Нужно подождать, и все восстановится. Это реакция – вкупе с предательством Нелл. Я уверена, что, если «Принцесса в башне» будет иметь успех, Вернон возьмет себя в руки. Должна же в нем проснуться гордость за свои достижения!

– Надеюсь, – с сомнением произнес Себастьян. – Признаюсь, меня беспокоит будущее.

– В каком смысле? Чего ты боишься?

– Войны.

Джейн изумленно уставилась на него. Она не верила своим ушам и подумала, что ослышалась.

– Войны?

– Да. В результате этой истории в Сараеве[22].

Это все еще казалось Джейн абсурдом.

– Войны с кем?

– В первую очередь с Германией.

– Право, Себастьян, Сараево ведь так далеко.

– Какое значение имеет предлог? – раздраженно отозвался Себастьян. – Я сужу по деньгам – они говорят о многом. Я делаю деньги здесь, а наши родственники – в России, и, судя по тому, что происходит с деньгами, мы чуем, откуда дует ветер. Война не за горами, Джейн.

Посмотрев на него, Джейн изменила свое мнение. Себастьян был предельно серьезен, и он, как правило, знал, что говорит. Если Себастьян утверждает, что разразится война, значит, так оно и будет, каким бы фантастичным это ни казалось.

Себастьян сидел, погрузившись в раздумье. Деньги, инвестиции, различные займы и другие финансовые операции, будущее его театров, политика, которой следует придерживаться принадлежащей ему газете… К тому же придется идти в армию – ведь он сын натурализовавшегося англичанина. Ему нисколько не хотелось воевать, но он понимал, что этого не избежать всем мужчинам, не достигшим пожилого возраста. Его беспокоила не опасность, а необходимость передать дела кому-то другому. «Они все испортят!» – с горечью думал Себастьян. Он не сомневался, что война продлится долго – года два, а может, еще дольше. Его бы не удивило, если бы вмешалась Америка.