К последнему сообщению было прикреплено фото. Его сняли через отражение в зеркале, так что телефон закрывал бóльшую часть лица, но она все равно поняла, что это Гарри. Голая грудь, трусы спущены, все выставлено напоказ.

Лидия удалила сообщение. Даже не думала, пальцы двигались сами по себе. Она удалила это и опустила телефон, злая и шокированная намного сильнее, чем следовало бы, учитывая, что она видела много чего похуже. Гораздо хуже, просто загуглив картинки с котятами.

Но такое никогда не было направлено к ней. Никто не отправлял подобного непосредственно ей, чтобы она посмотрела, не в силах избежать этого, поскольку оно было в ее телефоне.

У Лидии дрожали руки. Какую игру он ведет? Он правда думает, что ей это понравится? Он думает, что у него такой сильный и могучий член, что она тут же растает, всего лишь от взгляда на него сорвет с себя одежду и отправит фото, кричащее: «Пожалуйста, посмотри на меня как объект своих сексуальных желаний, поонанируй на мою цифровую грудь, пожалуйста»?

Ее телефон подал сигнал еще одного сообщения.

Лидия швырнула телефон через гостиную. Он ударился о пластиковый игрушечный гараж Оскара и со стуком упал на пол.

Она уставилась на него, широко раскрыв глаза и тяжело дыша. Он знал.

Гарри Картер знал. А если знал Гарри, то знали и его друзья. Значит, знала Эрин. А значит, и Аврил…

Она сжала кулаки. Нет. Он не мог знать. Она слишком хорошо это скрывала. Гарри Картер был недостаточно умен, чтобы заглянуть в ее голову.

Гарри Картер был тем еще извращенцем, который считал, что девушки должны ему обнаженные селфи. Который думал, что если девушка вместе с девушкой, то только для того, чтобы за ними наблюдал парень. Для которого лучше, чем две сиськи, могли быть только четыре. Который не понимал, что такое настоящее желание, настоящая любовь.

Который не понимал, что его сообщение с кучей ошибок пробралось в те мысли, которые она позволяла себе по ночам, одна за закрытой дверью. Оно оставило жирные отпечатки, запах пота на ее мечтах.

Телефон зажужжал.

Она заставила себя дышать медленно. Глубоко. Подойдя к игрушечному гаражу, она подняла телефон, уже готовая заблокировать номер Гарри, удалить сообщения.

Но это было от Аврил.

Ты видела фотосъемку в «Топ-модели»? Они плачут! Набери меня в Skype, когда уложишь детишек, не могу смотреть это в одиночку.

Лидия прижала телефон к колотящемуся в груди сердцу. Аврил не знала. Гарри не мог знать. Ее маска не сползла. Она никогда этого не позволит.

– Не знаю, как она сможет жить одна в этом доме, – сказала Джо, ставя еще две чашки кофе на стол.

– Может, нанять сиделку? – предложила Сара и взяла еще печенье. – Мне не стоит больше есть, но я так люблю твое песочное печенье. Сажусь на диету в субботу, чтобы не выглядеть на Тенерифе как кит.

– Ты и не выглядишь как кит, у тебя прекрасная фигура, – автоматически ответила Джо.

– Спасибо, но это неправда. Моей заднице скоро понадобится собственный почтовый индекс. – Она обмакнула печенье в кофе. – Боб надо мной смеется, когда я сажусь на диету.

– Потому что он знает, что тебе она не нужна.

– Это потому, что он больше не обращает на меня внимания. Клянусь, он меня даже не видит. Если я спрашиваю, идет ли мне что-то, он просто говорит «да», даже не отрывая взгляда от телефона. Единственная причина, по которой мы не сталкиваемся, когда ходим по дому, это то, что мы редко находимся в одной комнате.

– Ну, вы оба заняты.

– Он смотрит за детьми.

– Он отличный отец.

Четырехлетний Билли, старший сын Сары, подошел к столу.

– Еще печенье? – с надеждой спросил он, и Джо положила немного на пластиковую тарелку.

– Не забудь поделиться с остальными, – сказала она. – Предложи всем по кругу, как официант.

Билли поспешил в другой конец общей комнаты с открытой планировкой.

– Это подарит нам еще пять минут тишины, – улыбнулась Сара. – По крайней мере, до того момента, когда он начнет спорить с Оскаром, кому достанется больше машинок.

Это было обязательным моментом, когда дети приходили друг к другу в гости. Билли и Оскара приходилось разнимать. К счастью, Айрис и Полли, обе младше двух лет, могли часами сидеть рядом и играть, прекрасно игнорируя друг друга. Сейчас они устроились на островке солнечного света перед окном, готовя отдельные блюда на игрушечной кухне Айрис.

– Они перерастают драки и начинают делиться? Я спрашиваю тебя как более опытную мать.

– Прекрасный этап начинается, когда им исполняется пять, и длится он до одиннадцати. Тогда они милые, ласковые и забавные.

– А потом, в одиннадцать?

Джо закатила глаза, изображая подростка.

– Лидия? – спросила Сара.

– Она прекрасная девочка. На самом деле. Ей со стольким приходится справляться, и она так много времени уделяет учебе, и хорошо относится к брату с сестрой.

– Но?

Джо попыталась сдержаться и не жаловаться, но ее буквально переполняло.

– Иногда она просто невыносима. Вчера я попросила ее остаться дома с детьми, пока съезжу в Лондон навестить Хонор, а выглядело это так, будто я предложила приковать ее наручниками к кухонному столу.

– Я была такой же. Считала себя крутой и превращала мамину жизнь в ад. Теперь я об этом жалею. Это единственное утешение. Но я, конечно, не говорила об этом маме. Тебе стыдно за то, что заставила пережить свою мать?

– Я ничего такого не делала. Мы с мамой всегда ладили. Я была хорошим ребенком, может, даже слишком хорошим. Мне нравилось угождать людям. Конечно, у мамы был рассеянный склероз, ей бóльшую часть времени было плохо, так что мне пришлось рано повзрослеть. – Джо, облокотившись на стол, уперлась подбородком в ладонь. – Думаю, я была больше похожа на подружку Лидии, Аврил. Она всегда жизнерадостная, всегда вежлива со всеми.

– Это не та, чья мать…

Джо кивнула.

– Хотя на нее это не повлияло. Она милая девочка. Я бы хотела, чтобы Лидди брала с нее пример. В Лидди столько негатива… Иногда кажется, что от той милой маленькой девочки не осталось и следа.

– Она все еще там.

– Я хорошо помню, когда это случилось. Ей было одиннадцать. Все девочки в школе помешались на плетеных браслетиках, которые делали друг для друга. Я купила ей материал, это было нормально, но допустила ошибку: посмотрев несколько узоров в интернете, я сплела браслет, когда она легла спать. Получилось очень неплохо. На следующее утро я отдала браслет Лидии, и она пришла в ужас.

– Ты слишком старалась быть крутой мамой?

– Я думала, что просто плету для нее браслет. Раньше мы делали такие вещи вместе. Когда были только вдвоем. – Она вздохнула. – Это еще одна вещь, с которой ей пришлось справляться: отчим, наш развод, другие дети, занимающие мое время.

– Ты правильно ее воспитала, – заверила Сара. – Раньше или позже, она обязана стать личностью.

– Надеюсь. Она даже не попрощалась, уходя сегодня утром на занятия. Как будто у нее внутри целый мир, которым она не хочет поделиться со мной. – Джо снова ощутила укол боли, вспомнив, как ее старшая дочь ушла из дома, хлопнув дверью, опустив голову и сжав губы. – Или она злится на меня за что-то.

– За что она может на тебя злиться? Ты чудесная мама. Ты никогда не делала ничего, что могло бы расстроить твоих детей.

Джо почувствовала угрызения совести. Она никогда не рассказывала Саре о своих визитах к Адаму и о том, насколько бы Лидия разозлилась, узнав это.