– Но ты сказала, что в последние дни спала.

– Да. – Джо улыбнулась ему. – Я сплю гораздо лучше. Благодаря тебе.

– Я рад это слышать. – Он сел. – Не хочешь перекусить? Я просто умираю от голода. Я сегодня дежурил в обед, поэтому не успел ничего съесть.

– Мне нужно вернуться домой и приготовить детям ужин.

– Я кое-что знаю о тебе, Джо. Ты уже все приготовила, осталось только разогреть.

– Да, но Хонор…

Он взял ее за подбородок.

– Позвони ей. Скажи, что задержишься. Поужинаешь со мной?

– Ты приглашаешь меня на ужин?

– Да. Ты и я, одетые, поговорим друг с другом. Может, выпьем по бокалу вина. Как взрослые. Нравится тебе такое предложение?

Джо оно нравилось настолько, что она уже была в предвкушении.

– Мы не можем это сделать.

– Почему?

– Лидия. Твоя преподавательская должность.

– Черт возьми, вспомнила! – Поцелуй. – Мы можем поехать за город. В небольшой загородный паб.

– У меня нет времени.

– Я могу приготовить ужин здесь. Я неплохо готовлю спагетти болоньезе.

– Мне нужно возвращаться.

Но ее рука сама по себе скользнула по его животу.

– Но у тебя же есть еще немного времени.

– Совсем немного.

Ее рука опустилась ниже, но она все еще смотрела на фотографии на стене. Все эти места, в которых он был, жизнь, которой он жил… Она никогда не сможет стать ее частью. Он оставался незнакомцем, невзирая на проведенные вместе часы.

– Ты все еще любишь ее? – Она не могла не спросить. – Которая серьезная, в Тасмании?

– Она… небезразлична мне. Она меня изменила. Мне до сих пор иногда больно.

– Думаю, так и должно быть.

– Ты все равно любила Стивена. Несмотря на сложности.

– Да, – согласилась она. – Но я не думаю о нем постоянно. Не… когда мы занимаемся этим.

Маркус ненадолго закрыл глаза, потом снова встретился с ней взглядом.

– Что это – то, чем мы занимаемся? – спросил он.

– Я думала, это очевидно.

Он поймал ее запястье и задержал.

– Не думаю, что это полностью очевидно. Мне кажется, ты должна сказать.

Слышать такое от мужчины на десять лет моложе, с телом и временем восстановления, которому позавидовало бы большинство мужчин. От мужчины, который, похоже, не осознает собственной силы, который лечит разбитые сердца, умеет слушать и путешествует по ледникам, чтобы побыть наедине с их бескрайностью.

И эта улыбка, в которую так легко влюбиться.

– Я пользуюсь твоим телом, – сказала она. – Ты разве не заметил?

Она сжала пальцы, он застонал, и она повторила движение.

– Тогда давай, используй меня, – прошептал он, откинув голову и снова закрыв глаза.

Писать от руки было практически невозможно, поэтому ей пришлось одолжить ноутбук Лидии, чтобы печатать. Но фразы, которые хорошо складывались в голове, напечатанными выглядели неправильно. Как можно сказать мужчине, что сын, которого он никогда не знал, мертв? Как объяснить годы молчания, годы тоски?

Хонор занималась этим уже несколько часов, но ничуть не продвинулась. Она встала и пошла в кухню, чтобы сделать чай. Теперь ей было легче двигаться. Боль почти исчезла, только по вечерам чувствовалось тупое пульсирование в бедре, и Хонор отказалась от трости, хотя и продолжала ходить по дому Джо с уже привычным пошаркиванием, чтобы не наступить на игрушки. Она составила план этого дома – почти так же, как и своего: знала, сколько шагов до кухонного стола, сколько – до чайника, знала расстояние до шкафчика с кружками. Но беспорядок перемещался изо дня в день.

Притопала Айрис и обняла ее за ногу. Хонор опустила руку на ее шелковистые кудри. В кухне было тепло от духовки, пахло ванилью и сливочным маслом.

– Бабушка Хон, можешь облизать ложку, – сказал Оскар, сунув что-то деревянное ей в руку.

– Все в порядке, Оскар, можешь облизать сам, – ответила она. – Дни, когда я облизывала ложки, уже прошли.

– Я помощник бабушки Хон, – объявил Оскар. – Потому что я хорошо вижу.

– Ты помогаешь маме печь торт? – быстро спросила Хонор.

– Два торта!

– Хонор, будете чай? – В голосе Джо чувствовалась заученная легкость.

Хонор кивнула и села на свое место за кухонным столом, позволив семье двигаться вокруг нее.

Они были для нее проблесками цвета и формы, звуками, запахами ванили, сахара и джема, горячей кружкой чая, которую поставили возле ее рук.

Кто-то постучал в парадную дверь, и она сразу же открылась.

– Это я! – крикнула Сара, подруга Джо. – Дети в машине, никак не успокоятся. Оскар, Айрис, пойдемте, мы едем в питомник, чтобы посмотреть на оленя!

Хонор слышала, как у двери засуетились. Ей нравилась Сара – исходя из того, что она успела заметить. У нее был характер, и она была темнокожей, что отличало ее практически от всех остальных в этом районе.

– Пока, бабушка Хон! – воскликнул Оскар, подбежал к ней и поцеловал в щеку.

А потом они ушли, и снова воцарилась тишина.

– Я выйду, как только закончу с тортами, – сказала Джо, вернувшись в кухню и взяв миску. – А Лидия сегодня пошла в библиотеку, чтобы повторить материал. Так что весь дом в вашем распоряжении.

– Собираешься в какое-то приятное место? – Хонор не ожидала, что Джо расскажет о своем любовнике, но не могла удержаться от маленькой попытки.

– Я иду… на день рождения друга.

– Должно быть, это очень хороший друг, если ты печешь сразу два торта.

– Один для нас. В этом доме нельзя приготовить торт и не поделиться с Оскаром.

Хонор колебалась, зная, что не должна спрашивать, но потом сказала:

– Ты вчера не спала.

– Ох, вы меня слышали? Надеюсь, я не сильно вас побеспокоила.

– Я тоже не спала. Ты часто встаешь посреди ночи.

– Извините. Я стараюсь вести себя как можно тише. – Джо соскребала тесто в формы для выпекания. – Я… На самом деле я думала, что бессонница уже проходит. Наверное, я переволновалась перед сегодняшним днем.

Хонор промолчала. Она, как правило, не вызывала невестку на откровенность. Но Джо, похоже, была взволнована, когда ставила торты в духовку и мыла миску и ложки. Хонор подумала, не собирается ли она рассказать о своем романе, и надеялась скорее на то, что это не будет слишком затянуто. Хотя этим отношениям, вероятно, недоставало острых ощущений, если она пекла торт ему на день рождения.

Джо отодвинула стул и села к Хонор за стол.

– На самом деле, – неуверенно начала она, – можете поехать со мной, если хотите.

– Поехать с тобой?

– Я… Вы, наверное, рассердитесь из-за этого…

Хонор молчала, вспомнив охватившую ее ярость, когда она мыла в кухне.

– Я хочу навестить Адама Акреле, – сказала Джо.

– Адама? – переспросила Хонор. И, как только она это произнесла, имя встало на свое место. – Ты же не говоришь о том Адаме… – Она десять лет не произносила это имя, даже не была уверена, что произносила его тогда. Но она видела имя у себя в голове, отпечатанное рядом с именем Стивена. – Ты его навещаешь?

– Только на день рождения. Он довольно одинок. Мне нравится приносить ему торт.

Значит, торт не для ее любовника, а для Адама Акреле.

Хонор стиснула зубы.

– Ты ничем не обязана этому человеку.

– Знаю, но мне нравится это делать. Мне кажется, Стивен бы этого хотел. Он очень уязвимый молодой человек.

– Он убил Стивена.

– Стивен погиб из-за него. Но Адам в этом не виноват. Он этого не хотел.

– Значение имеют последствия, а не намерения.

– Ну, я думаю, что намерения тоже важны. Сначала было тяжело его видеть. Но потом я заметила, насколько отчаявшимся и печальным он был. И тогда я подумала: за что умер Стивен, если жизнь этого парня так же несчастна?

– Значит, ты каждый год навещаешь его, чтобы подбодрить? В этом состоит твоя миссия?

– Я его навещаю, потому что у него день рождения. И я считаю, что хорошо праздновать жизнь, пока она у тебя еще есть.