– Иггли Виггли Иггли Виггли Ву!

Что-то мокрое и мягкое ударилось о руку Хонор. Она подняла это. Кусок картофеля с подливкой.

– Айрис, не бросайся едой! Извините, Хонор.

Джо потянулась с салфеткой, но Хонор отдернула руку.

– Я могу сделать это сама, – сказала она тоном, который должен был передать, что она думает о бесконтрольных маленьких детях, о пении всякой тарабарщины за столом, о подростках, выходящих из-за стола, чтобы ответить на телефонный звонок, о не справляющихся со всем этим матерях, живущих в домах, беспорядочно заваленных игрушками.

– Лидия, вернись за стол, пожалуйста, – сказала Джо.

– Нет, я иду на улицу.

– Лидия!

Дверь захлопнулась.

– Мамочка, я хочу десерт! – ныл Оскар.

Хонор подумала о Стивене. Интересно, что бы он сказал об этой новой семье? О том, как выросла его дочь. О том, как порхала и суетилась его жена.

Она поднесла вилку ко рту, но на ней ничего не было.

Не могу поверить, что она пошла с ним гулять.

Не стоило ехать с мамой за бабушкой. Нужно было остаться, тогда бы я встретилась с Аврил, мы вместе пошли бы гулять, и если бы натолкнулись на Гарри в Коста, то просто поболтали бы с ним, и он бы ушел.

Но мама настояла на своем, поэтому я получила от Аврил сообщение о том, что она встретилась с Гарри, когда уже ехала в машине в Лондон. А потом она присылала мне практически поминутные обновления о том, что они пьют кофе, и о том, что Гарри любит лимонные и маковые кексы, как и она, и о том, что они пошли гулять в парк. А потом никаких сообщений за весь остаток утра. Она не ответила ни на одно из моих, что было даже хуже, потому что я начала представлять, чем они занимаются.

А потом еще весь этот ужас, когда мы возвращались с бабушкой домой! Она была в подавленном состоянии, особенно потому, что нам пришлось снести ее обратно по парадной лестнице ее дома к машине. Она не хотела этого и очень старалась спуститься сама, но по ее лицу было видно, насколько ей больно. Она выглядела старше, чем когда-либо, практически как скелет.

Я рассматривала свое лицо в зеркале, пытаясь представить, как буду выглядеть, когда стану такой же старой. Даже не знаю, хочется ли мне дожить до такого возраста. Должно быть, ужасно чувствовать, что твоя плоть практически тает на костях, а кожа обвисает и покрывается морщинами. Интересно, что она видит, когда смотрит в зеркало? Видит ли она то же, что и я, когда смотрю на нее: морщины, посиневшие губы, жесткие волоски по обе стороны рта, которые она не замечает, чтобы выщипать? Их всего два или три, но все же… Интересно, видит ли она это – то, какая она сейчас, или видит молодую версию себя? Потому что бабушка была красивой в юности, я видела фотографии. Не такой красивой, как была мама и все еще есть, в какой-то степени она выглядела более величественно. Статно.

А сейчас она больше похожа на набор костей. Я знаю, потому что нам с мамой пришлось посадить ее в своего рода кресельный подъемник, чтобы спустить с лестницы. Бабушка была в ярости от такого решения, но для нас это не стало проблемой, она почти ничего не весит. Но она держала голову поднятой, не смотрела на нас, ни на что не смотрела, сжимала кулаки и выглядела очень смущенной. Будто она была голая или мы застали ее в туалете. Она касалась моей щеки своей, когда я несла ее, и, хотя у бабушки много морщин, у нее прекрасная, мягкая кожа, и от нее всегда пахнет Chanel N5. Но я не могла повернуться и улыбнуться ей или сказать что-то приятное, потому что я тоже смутилась. Я просто помогла маме снести ее по лестнице и посадить в машину, а потом села на заднее сиденье и всю дорогу домой слушала музыку. Это ни на что особо не влияло, потому что мама и бабушка все равно почти не разговаривали, не считая маминых жизнерадостных комментариев, которые она продолжала делать, притворяясь, что все счастливы. И никаких сообщений от Аврил.

В понедельник ей пришлось сесть за соседнюю парту с Самодовольным Гарри Картером на математике и пытаться игнорировать его ухмылки в ее сторону. Лидия наклонила голову и сосредоточилась на уроке больше, чем когда-либо.

Она слушала о нем всю дорогу до школы: как классно Гарри Картер целовался, какие у Гарри Картера были красивые глаза, как Аврил с Гарри попросили Элли Якобс, которая училась в старшем классе[6], купить им пару банок сидра и как они держались за руки, пока его пили. О том, что Гарри Картеру нравилась группа «The Clash», и это было так круто, и о том, что им обоим очень нравились фильмы о трансформерах, что было невероятным совпадением. И потом снова о том, как Гарри Картер хорошо целуется, и о том, что он пригласил ее погулять после школы.

Лидия молчала. Она не осмелилась и слова вставить. Но Аврил, кажется, этого не заметила. Лидия пробежала взглядом по ее длинным ногам в приспущенных носках и подкатанной наверх юбке – все в ней было до боли знакомо.

В субботу, когда Лидия уходила от нее, Аврил сидела в кресле, подтянув колени к груди, и тупо смотрела телевизор, измотанная и обеспокоенная из-за мамы. А теперь она была как пушинка, готовая лопнуть от восторга, и Лидия не имела к этому ни малейшего отношения.

Она почувствовала, как что-то ударило ее по руке, и огляделась по сторонам.

– Ревнуешь? – спросил Гарри одними губами и приподнял брови.

«Ревную настолько, что готова убить тебя взглядом, сукин ты сын!»

Она закатила глаза и повернулась к уравнениям, думая о том, что он имел в виду.

Она ему не доверяла. Гарри Картер был змеей. Он никак не мог любить Аврил. Не такой, как он.

Следующим уроком была география, и у них была проверочная работа, а это означало, что они весь урок будут тихо писать, пока мистер Грехэм ходит между партами. У нее не было времени поговорить с Аврил до того, как он раздал задания. Аврил раньше была немного влюблена в мистера Грехэма, но сегодня она на него даже не смотрела. Когда Лидия повернулась к ней, она смотрела куда-то в пространство с глупым видом, будто под наркотиком. Когда Лидия попыталась что-то написать, из ручки на листок вылился полнейший абсурд.

Мистер Грехэм разрешил им писать работу только до звонка. Аврил медленно, невообразимо медленно собиралась с мыслями.

– Как мама? – прошептала Лидия, но Аврил лишь покачала головой.

– Она вчера пришла нормальная? – все равно продолжила Лидия шепотом, когда они вышли в коридор, потому что, даже если Аврил не хотела это обсуждать, Лидия хотела. Она хотела напомнить Аврил, что у них есть общие секреты. Что Лидия была тем человеком, которому она доверяла, к кому обращалась, когда все шло не так. – Она рассказала тебе, что случилось?

– Ничего. Ничего страшного.

– Ты так говоришь, но я знаю, что ты волновалась.

Аврил резко повернулась к ней:

– Я сказала, ничего страшного.

У нее в сумочке зазвонил телефон, и она полезла за ним, ускорив шаг. Лидия догнала ее как раз вовремя, чтобы увидеть радость на лице подруги, когда та прочитала сообщение.

На этот раз Лидия взяла на обед не больше, чем Эрин и Софи. Аврил тоже практически не ела. Единственным утешением было то, что она еще не рассказала девочкам о Гарри. А может, только хуже, что Аврил хранит свою радость в секрете? Она продолжала украдкой поглядывать в другой конец обеденного зала, где Гарри сидел со своими друзьями и смеялся. Наверное, над Аврил. Как легко Гарри отнес ее к своим трофеям.

У Лидии застрял комок в горле от мучения.

И это было только начало. Только начало жизни, в которой Лидии придется проглотить свои глупые мечты и смотреть на Аврил с другими людьми, которых она любит больше, чем ее. Это не было похоже на то, какой она представляла любовь. В ее представлении человек не должен был всех терять.

Гарри оторвался от разговора с друзьями и поискал Аврил взглядом. Потом поднял руку в приветствии, и Аврил ожила, вскочила и поспешила присоединиться к нему.